Король франков - Владимир Москалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отчего ты так смотришь на меня, будто впервые видишь? Хочешь что-то сказать?
– Да, Изабелла.
– Что же? – она игриво смотрела на него, жмурясь на солнце. – Знаю, что-то хорошее, ведь плохого я не слышала с того самого дня.
– И больше никогда не услышишь, потому что я… – Можер стал задыхаться, слова не шли с губ. – Давай присядем.
Он сел первым, а ее, несмотря на протест, усадил на колени.
– Можер, здесь же церковь! Святотатство…
– Плевать! Рено простит нам, Бог тоже.
Изабелла засмеялась, погладив его шрам на щеке.
– Нет, ты неисправим. Истинный норманн, для тебя нет ничего святого.
– Есть, Изабо. Это ты и…
Она молча ждала, улыбаясь, бегая взглядом по его глазам.
– …наша любовь, – выдохнул нормандец.
– Можер… – ее глаза так и сияли из-под густых, чуть загнутых кверху ресниц, – ты никогда не говорил, что любишь меня.
– Но что не люблю, тоже не говорил.
– Значит… это правда?
– Как и то, что я произношу это слово впервые.
Она обвила руками его шею:
– И ни одна женщина не слышала его от тебя?
– Нет, Изабо.
– Это так? Ты не обманываешь меня?
– Клянусь тебе!
– Любимый мой!.. – Изабелла еще крепче обняла нормандца и страстно приникла к нему теплыми, чуть влажными губами. Потом, торопливо отстранившись и со смущенной улыбкой оглядевшись по сторонам, испуганно зашептала: – Мы сошли с ума! Ведь я в монашеском одеянии! О, небеса! Монахиня целуется прилюдно, да еще и чуть ли не в храме Божьем! Можер, давай скорее уйдем отсюда, ведь если увидят… что скажут обо мне?
– Тебя смущают твои одежды? Так сними их.
– И остаться голой? Не лучше ли снять их в твоих покоях?
И оба, рассмеявшись, чуть не бегом устремились к дворцу.
Глава 19
Тайна зеленого платья
В комнате было тепло. Лежа поверх покрывала, Изабелла разглядывала шрамы на шее Можера и – не длинный, но глубокий – на щеке.
Они говорили о своей любви. О чем еще можно было рассуждать в постели? Вспоминали всё: от появления нормандца с монахом у ворот монастыря до сего дня. Изабелла казалась безмятежной; она ничего больше не желала, найдя наконец свое маленькое женское счастье, и довольно улыбалась, глядя на спокойное лицо возлюбленного и слыша его дыхание. Вдруг ее обуяла неясная тревога: складки собрались на лбу у нормандца и задумчивым стал взгляд. И вот он – сакраментальный вопрос; другого не придумала еще ни одна женщина с того времени, как люди научились говорить:
– О чем ты думаешь?
В иное время Можер рассмеялся бы, не преминув отпустить колкость или остроту по этому поводу, отлично зная, что в таких случаях ждут не менее традиционного ответа: «О тебе». Но сейчас промолчал. Потом сказал:
– О том, что ждет нас с тобой.
Ему казалось, это должно ее встревожить и заставить задуматься о будущем. В самом деле, что же дальше? Что ожидает ее, когда он уедет, а ведь случится это очень скоро… Но она и бровью не повела. Спокойно, словно речь шла о чем-то незначимом, спросила:
– И что же нас ждет?
– Разлука, – обронил Можер.
Изабелла подняла голову, посмотрела ему в глаза.
Скосив взгляд, он удивился: ни малейшей тени волнения на ее лице, будто бы он сказал о погоде за окном.
– Я уже говорил, ты первая, в кого я по-настоящему влюбился, клянусь рогом дьявола! И единственная, с кем хотел бы жить вместе… Похоже, я начал уставать от прогулок, Изабо.
– А я рада, – тихо ответила она. – Рада тому, что мы первые друг для друга. Ведь я тоже никого еще не любила, ты же знаешь… и хочу иметь от тебя детей.
– И непременно мальчиков, – в тон ей добавил Можер. – Двоих. Или троих.
Изабелла засмеялась, но ничего не ответила.
– Это грустный смех, ведь мечтам этим не суждено осуществиться. Так предписывает мне право рождения, – констатировал Можер. – Ты ведь знаешь, что я сын герцога. Род мой знатен. И я не могу на тебе жениться, ведь ты незаконнорожденная дочь придворного, а мать, наверное, простая служанка, которая отказалась от тебя. Так ли излагаю?
– Именно так, ты ничего не перепутал, – согласно кивнула Изабелла.
– Представь, что скажет отец, узнав, что сын пошел против его воли. Ведь он мечтает женить меня на дочери какого-то графа, владеющего землями неподалеку от Шартра.
– Ну а ты? – с интересом спросила Изабелла. – Согласен?
– Гм! Согласен ли я! Станут ли меня спрашивать? Отцу нужны родственные связи, новые вассалы. Его слово – закон для сыновей. Только так знатные люди королевства увеличивают свои владения. Иначе для чего им рожать детей?
Изабелла не отвечала. Ждала, не скажет ли Можер что-нибудь еще, о них, например, или о ней. Не дождавшись, спросила:
– И что же, велики земли у дочери графа?
– Не очень. Но ее владения граничат с Нормандией, и у нее громкий титул. Я стану богатым землевладельцем, у меня будут крестьяне и вассалы – мелкие бароны и виконты.
– Заманчивое будущее, – кольнула Изабелла. – Такой, я полагаю, ты и представлял себе дальнейшую жизнь? Одного не пойму: как можно жить с той, которую не любишь? Которую даже не видел? Рассчитываешь, что любовь придет сама или будешь гулять от нелюбимой жены, которая принесла тебе лишь земли и богатство, но не любовь?
– Так живут многие, Изабо. Продолжить род, иметь титул, землю, людей, быть таким, как вся знать, а значит, не потерять ее уважения – вот что уготовано отпрыскам знатных фамилий.
– И ты пойдешь по тому же пути? Станешь жить с чужой, нелюбимой? Подчинишься неписаным законам богатых, чтобы ничем не отличаться от них, быть своим в их среде?.. А как же я, Можер? Ведь ты оставишь меня с разбитым сердцем, и мне не останется ничего другого, как вновь уйти в монастырь, потому что я окажусь никому не нужной, никем не любимой!.. А я так хотела забыть монашество, мечтала о радостной, мирной жизни с человеком, которого люблю и которому хотела народить кучу детей. А ты, значит, меня бросаешь, потому что тебя влечет земля и рабы, потому что так хочет твой отец? Выходит, моя любовь ровно ничего для тебя не значит, как пустой бокал из-под вина, который в пьяном угаре можно запросто разбить или зашвырнуть в угол? Такова цена твоей любви? А может, мечтаешь держать меня в любовницах и, изредка навещая, заставлять жить на твоих подачках? А потом у меня появится такая же незаконнорожденная дочь, как я сама, и через несколько лет ты определишь вполне достойное ее положению место – монастырь!
«Сейчас он взорвется», – так подумала Изабелла, зная буйный нрав нормандца. Но вышло по-другому, что вызвало у нее слезы умиления. Взяв ее руку и покрыв поцелуями, Можер сказал:
