Король франков - Владимир Москалев

– Нет, Изабо. Я все обдумал. Я не стану жить с той, которую не хочу ни знать, ни видеть. Мне наплевать, что подумают влиятельные люди королевства. Я пойду против воли отца и надеюсь вымолить у него прощение; в конце концов, брат Ричард старше, и его жизнь важнее, поскольку он – будущий герцог Нормандии. Может быть, я стану изгоем и от меня отвернутся друзья; возможно даже, вместо замка мне придется жить в лачуге, зарабатывая на хлеб службой у богатого сеньора… Но все это ничто в сравнении с тем, что мы будем вместе. И я не стану корить судьбу и завидовать иным, у кого богатство, земли, замки. Знаешь, почему? Потому что у меня есть ты! Моя Изабо!.. И ты мне дороже всех замков и земель, вместе взятых!.. Но ты в слезах… Не плачь, малышка… Мы как-нибудь проживем вдвоем, Можер что-нибудь придумает…

И не смог договорить, потому что Изабелла закрыла ему рот поцелуем. А потом пальчиками, пахнущими лавандой, вытирала с его лица свои слезы.

– Знаешь, – продолжал Можер, гладя ее волосы, – я думаю, отец простит меня. Поможет мать, я у нее любимчик. А потом я попрошу его дать мне какую-нибудь землю, пусть не самую богатую, где мы с тобой будем жить. Должен же он в конце концов подарить что-нибудь сыну, не каменное ведь у него сердце, черт возьми! Как думаешь?

Он посмотрел на нее и не мог скрыть восхищения:

– Бог мой, какая ты у меня красивая! Да за твою улыбку, такую вот, как сейчас, я готов биться до последнего вздоха со всеми сарацинами, что еще остались! Нет, Изабо, можешь мне поверить, я стану счастливейшим из людей, потому что ни у кого не будет такой жены, как у меня! И никого я уже не полюблю.

– А меня не спрашиваешь? – не в силах сдержать восторга, без устали целовала Изабелла его лицо. – Мои чувства не волнуют тебя?

– Да разве я не знаю, как ты меня любишь?

– Больше жизни, больше всех сокровищ мира, мой любимый!

– Ради этого стоит жить на свете, клянусь дьяволом! – воскликнул Можер. Потом, помедлив, прибавил: – А знаешь, какое чудо сотворит твоя красота? Сломит его гордыню. Вот на чем мы сыграем.

– Ты о ком?

– Об отце. Он обожает красавиц. Его слабость. Одному богу да мне известно, сколько их перебывало у него в постели. Увидев тебя, он сразу сдастся.

– А не боишься, что он и меня утащит в свою постель, как и тех красавиц? – рассмеялась Изабелла.

– Я буду защищать тебя своей грудью, – крепко обнял ее Можер. – Пусть только покосится на мою жену похотливым взглядом!..

– Можер, – сказала Изабелла, – хочешь, я открою один секрет?

– У тебя есть от меня тайны?

– У какой женщины их нет?

– И то правда. Тогда говори. Черт возьми, любопытно все же приоткрыть завесу одной из женских тайн, которая конечно же полна очарования и, быть может, сумеет чем-то помочь.

– Это касается нас двоих. Когда ты обо всем узнаешь, то не станешь просить отца подарить тебе землю. Сам преподнесешь ему такой подарок.

– В самом деле, вот так секрет… – озадаченно пробормотал нормандец. – Но я ничего не узнал, объясни же…

– Это тайна зеленого платья. Оно откроет тебе ее.

И тут Можер вспомнил, как Рено, напутствуя его, упоминал о каком-то платье, но что это значило – осталось загадкой. Хлопнув раз, другой ресницами, нормандец проговорил:

– Хорошо бы внести ясность во все это…

– Скоро узнаешь.

– Скоро? Когда же?

– Как только я вернусь.

И Изабелла, вскочив с постели и облачившись в свое монашеское одеяние, побежала к двери.

– Куда ты? – привстал с кровати Можер.

– Я ненадолго. Ожидай меня, – и она исчезла.

Можер сел за стол, выпил вина. Подумал, что за странный сегодня день! Будто оба – Рено и Изабелла, – сговорившись, решили объявить ему что-то важное, решающее в его жизни, но скрытое при этом какой-то тайной, которую хранит в себе загадочное зеленое платье. Так и не придя ни к каким выводам, он налил еще бокал, и тут в комнату вошла сияющая, цветущая, прекрасная Изабелла! На ней было то самое зеленое платье. Можер так и застыл с бокалом в руке. А она подошла и села к нему на колено.

– Черт меня подери, если мне на колени не села сама Афродита – богиня любви и красоты! – воскликнул нормандец. – Но откуда это платье, Изабо? Второй раз я вижу его! Что это означает?

– Это значит, – с улыбкой ответила Изабелла, – что я уже не монахиня из обители Христовых невест, которую звали когда-то сестрой Моникой, и не несчастная девчонка, подкинутая беспутной матерью горе-отцу. Ты видишь перед собой Изабеллу де Бовэ, владетельницу одного из графств севернее Парижа и восточнее Руана. Я графиня, Можер!

Бокал выпал из рук нормандца и разлетелся вдребезги.

– Клянусь прахом моего прадеда!.. Изабо… Я не верю своим ушам. Повтори еще раз, что ты сказала!

Она повторила. Можер дотронулся до нее рукой, словно не веря, что перед ним живой человек, а не призрак, созданный его воображением.

– Но, черт возьми… Как это может быть? Что произошло?.. Расскажи мне все! Скорее, Изабо, я хочу знать, как из монахинь становятся королевами!

И Изабелла поведала ему, о чем сообщил ей король в ту ночь, когда он лежал на этой кровати без сознания. Едва она закончила, как тут же очутилась в объятиях нормандца.

– Выходит, девочка моя, ты теперь знатная невеста? Лакомый кусочек, как выражаются наши придворные?

– И кусочек этот твой, мой благородный рыцарь, – ответила Изабелла. – Ты долго боролся за свое счастье, которое по праву заслужил. Теперь я твоя невеста перед Богом и людьми, которые вместо осуждения станут завидовать тебе.

– А отец! – вскричал Можер, обхватив Изабеллу и поднимая в воздух. – Вообрази, как он обрадуется! Ведь он мечтал через мою женитьбу прибрать к рукам еще одно графство, а выходит, мы с тобой сами преподнесем ему такой подарок! Но самое главное, что мне не надо будет жениться на той, которую я не видел и видеть не желаю! Ведь я нашел себе жену, причем такую, что мне станут завидовать все боги Олимпа! Если они еще живы, черт побери!

Внезапно нормандец вновь опустился на стул, усадил Изабеллу на прежнее место и вполне серьезным тоном проговорил:

– Это прекрасно. Но я полюбил монахиню, а не графиню и все равно женился бы на тебе, так и знай.

– Знаю, ведь я так долго испытывала тебя. И поняла, что тебе нужна я, а не мое богатство. В награду за мучения я подарила сыну герцога Ричарда графство.

– Ты умница, Изабо! Однако помни всегда, для всех ты графиня, а для меня, прежде всего – ненаглядная, светлоокая, красивая, прекраснейшая из женщин – моя Изабелла!

– И я, наверное, самая счастливая, Можер, – с улыбкой обвила она ему шею руками. – Ведь ни одна, я уверена, не слышала в свой адрес столько приятных слов.