Новаторы - Ю. Кулышев

и эпилог.

Но жизнь — без эпилога!

И ребята в цех

входят,

продолжая

ради счастья всех —

труд

и жизнь

Мазая.

(Семен Кирсанов, поэма «Макар Мазай»)

Завод имени Ильича стал неузнаваем. На месте старого возник новый гигантский завод: мощные доменные печи объемом в 2000 и в 2700 кубометров; мартеновский цех с печами в 600 и 900 тонн, самое большое в стране кислородно-конверторное производство стали. Далеко в степь шагнул цех холодной прокатки стального листа годовом производительностью в миллионы тонн.

Шестой девятисоттонной мартеновской печи нового цеха присвоено имя Макара Мазая. Старшим сталеваром на ней Михаил Гонда. Двадцать лет несет он вахту у сталеплавильных печей. Он начал, как все, подручным на старых печах. А когда в 60-е годы в строй вступил новый цех и стали подбирать «экипаж» для мартена-гиганта, первым назвали кандидатуру Михаила Гонды. В смене с Сашей Булыком, Геннадием Демиденко, Виктором Якименко они ведут эту печь-гигант.

На первых порах стояла задача — сократить период, отведенный для освоения проектной мощности печи. И чтобы добиться этого, они вновь и вновь перечитывали книжки и брошюры, в которых описаны методы работы Мазая. Конечно же, печь Мазая (напоминаю, она была 60-тонной, это уже Макар Никитич сделал ее стотонной) по сравнению с новой печью — карлик. Но когда шло освоение новой печи, методы работы Мазая очень пригодились. И вот результат — с 431 тысячи тонн в 1964 году выплавка на ней в 1966 году поднялась до 800 тысяч, а затем перевалила за миллион тонн.

Наследник Мазая Михаил Гонда удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда.

Одна печь дает более миллиона тонн стали в год, почти втрое больше, чем давал весь цех, в котором работал Мазай…

Съем в 12 тонн сейчас рядовое явление. На помощь пришли природный газ, кислород, хромо-магнетизитовые своды, счетно-решающие устройства… Во времена Мазая об этом никто еще и думать не мог. А мастером смены в новом цехе работает Иван Андреевич Лут. Один из тех, кто вслед за Мазаем подписал знаменитое письмо о двадцатидневном соревновании.

— Мог бы и он еще варить сталь… Или, наверно, он бы уже был инженером, или директором… пли ученым, — говорит Иван Андреевич. Сам он удостоен высокого звания Героя Социалистического Труда.

Этот рассказ о легендарном советском сталеваре Макаре Мазае я пишу спустя почти тридцать лет после его гибели. О Мазае написано немало. Мне выпало быть свидетелем восхождения Макара Мазая.

Как только осенью 1936 года в Москве было получено сообщение о первой скоростной плавке Мазая, я выехал в Мариуполь. И мне посчастливилось быть свидетелем скоростных плавок, которые вел Мазай. А после того, как Мазай был у Орджоникидзе и парком предложил ему рассказать, как ему удалось добиться своих успехов, мне была поручена литературная подготовка книги «Записки сталевара» (она вышла в свет в 1940 году).

Работать с Макаром было трудно, но увлекательно. У него был острый ум, и он понимал, что «свет не сошелся клином» на его печи. Не мне судить, оказался ли удачным наш творческий союз. Книга была замечена и, насколько мне известно, читалась (ныне она библиографическая редкость).

Таким был Макар Мазай.

Пути, проложенные Мазаем, оказались весьма плодотворными, и по ним пошли все сталевары Советского Союза. Идея более высокой нагрузки печи легла в основу плана реконструкции мартеновских печей Магнитки, Кузнецка, Нижнего Тагила и других заводов со 185-тонных плавок на 350- и 385-тонные. В Магнитогорске перестройка печей происходила под руководством главного сталеплавильщика комбината Якова Ароновича Шнеерова. А когда началась война, на этих печах варили броневую сталь. Даже самые умелые сталеплавильщики — например, такие, как златоустовец Петр Егорович Бояршинов, которому известна была «тайна булата», — считали, что и мысль о том, чтобы варить в мартенах такую сталь, — безумие. Магнитогорцы это сделали и обеспечили танковые заводы броней.

…В те часы, когда Мазая вели на казнь, на вахте мартеновской печи на златоустовском заводе стоял один из участников двадцатидневного соревнования, сталевар Василий Матвеевич Амосов. Он взялся варить в мартеновской печи высококачественную сталь очень сложных марок. Такую сталь до тех пор получали только в электропечах. Но ее требовалось много, и электропечи не могли обеспечить потребность. Василий Амосов сделал то, что казалось немыслимым.

И в Тагиле, и на других заводах востока варили сталь по-мазаевски. Всюду, где варили сталь для фронта, незримо присутствовал Макар Мазай.

…А после войны, когда развернулась гигантская битва за восстановление разрушенных гитлеровцами в годы оккупации заводов, на вооружение снова взяты были методы Мазая, и, отталкиваясь от них, сталевары шли вперед и вперед.

Достигнутый Мазаем съем стали с квадратного метра пода печи — 12 тонн — казался фантастическим. Ныне же, вооруженные новыми средствами — кислород, природный газ, высокоогнеупорные материалы, автоматика и ЭВМ, — сталевары дают по 20, 30, а в иные сутки до 38 тонн с квадратного метра