Цитадель - Октавиан Стампас

Де Труа уже несколько успокоился, он понял, что если его убьют, то не прямо сейчас и старался задавать побольше вопросов, чтобы получше сориентироваться в ситуации.

— А для чего его было тогда удерживать среди живых? Ведь слух о том, что он находится в лепрозории мог распространиться широко. Никто не позаботился даже об отдельной камере для него.

Брат Гийом погладил свое колено.

— Вы перескакиваете через несколько ступенек лестницы, по которой нам надлежит, не торопясь сегодня с вами подняться. Но чтобы покончить раз и навсегда с этим ответвлением разговора, я скажу вам, что лепрозорий у нас в Святой земле почти всегда и сумасшедший дом. Очень многие, попав в объятия проказы, повреждаются в уме и начинают считать себя королями, пророками и ангелами господними. Нашим радением во многих из них появилось сразу по несколько Бодуэнов. И чем больше наш настоящий Бодуэн кричал, что он король, тем меньше было желающих ему верить. И бродившие по королевству слухи, ни на кого не произвели никакого впечатления, кроме одного человека.

— Кого же?

— Двойника Бодуэна, который оставался в высшей степени послушным, зная, как легко его можно вернуть к прежнему ничтожеству до тех пор, пока где-то живет настоящий король. Но так продолжалось лишь до поры до времени.

— И что же случилось?

Брат Гийом указал шевалье на естественное каменное сиденье рядом с собой.

— Садитесь, мне неудобно все время задирать голову, разговаривая с вами.

— Я еще не полностью пришел в себя.

— Сегодня, смею вас заверить, вам придется сделать много неожиданных открытий. Некоторые будут для вас столь неожиданными, что я посоветовал бы вам готовиться к восприятию их сидя.

Шевалье улыбнулся своей зловещей улыбкой и последовал совету. Этот монах производил на него впечатление слишком самонадеянного человека. Да, вам удалось подсмотреть, как некий тамплиер пробирается к давно пустующей пещере, но этого недостаточно, чтобы напускать на себя столь сакраментальный вид. Что вы можете, кроме того, что убить? Убить с пытками, вот и все. Ко всему этому бывший ассасин был готов.

— Для начала я изложу вам несколько самых общих истин. Заканчивая об исчезнувшем из этой пещеры золоте — существует такая народная легенда, что благодаря этим богатствам, орден тамплиеров и стал столь силен. Это неверно. И найдены они были всего пять лет назад. Да и не столь уж они были велики. Когда бы орден основывал свое могущество только на том, что можно было наковырять в бывших конюшнях царя Соломона, мы были бы не самыми сильными, но самыми слабыми в Палестине. Из других источников, благодарение высшим силам, черпаем мы свое могущество.

Брат Гийом несколько раз кашлянул и набросил на плечи серый плащ.

— Но благодаря этим упорным, но нелепым слухам, мы приобрели много врагов и среди них много сильных. В свое время, отдав нам эту территорию, король Бодуэн I возвысил нас, но общеизвестно, что возвысившееся — лучшая мишень для зависти. С тех пор попечители болезных паломников, рыцари иоанниты, заработавшие большие деньги своим попечением, страстно желают гибели нам. И надо сказать, что этой ночью, они ближе, чем когда-либо прежде к осуществлению своих мечтаний. Они утверждают, что их орден старше нашего и хотя бы поэтому должен первенствовать. Но только глупец и профан может считать, что история Храма начинается с того момента, как некий король отдал в пользование девяти рыцарям, во главе с небезызвестным Гуго де Пейном, кусок земли неподалеку от мечети Аль-Акса.

Монах замолчал и внимательно посмотрел на слушающего, словно стараясь уловить его реакцию.

— Моя речь не специально затенена. Просто, до того момента, когда вся картина осветится для вас новым светом, надобно разоблачить несколько распространенных предубеждений.

— Я слушаю внимательно и терпеливо жду, — отвечал шевалье де Труа.

— Теперь, что касается лично вас. Вы считаете, что сейчас в катакомбах под зданием трапезной, вход куда был обозначен скрещенными факелами, идет обряд истинного посвящение в члены ордена тамплиеров.

Шевалье осторожно пожал плечами.

— Да. Что же еще я должен думать?

— Хотите я сейчас вам опишу то, что там происходит? Сколь бы самобытным не был склад вашего характера, заставившего вас бежать от этой загадочной процедуры, вам не может не быть это интересно. Любопытство — тень души.

— Я с интересом послушаю.

Монах поправил полу плаща.

— После того, как вы бы вошли под скрещенные факелы, вам бы велели встать на колени перед изображением Иоанна Крестителя. Заметьте, Иоанна Крестителя, но не Иисуса. Никто так не чтит лишившегося головы, как мы. Так вот, поставивши вас на колени, один из влиятельных братьев ордена потребовал бы от вас произнесения страшной клятвы, в том, что посвящаемый схоронит на дне своей души все жуткие тайны, что будут ему открыты. По произнесении клятвы, влиятельнейший брат сообщил бы вам, что нарушение грозит вам, в лучшем случае, немедленной смертью, в худшем, пожизненным заключением в одном из подземелий ордена, в сравнении с чем и адские печи, и кострища, милое развлечение. И вот принесение клятвы состоялось. Вас подняли бы с колен, уже немного возбужденного значительностью и грозностью произнесенных слов и ввели бы в зал заседаний капитула в сопровождении двух братьев. Примерно так же протекает и обряд внешнего посвящения. Только здесь вас бы ожидали и другие братья, и другое помещение, и другие таинства. Первое, что вы бы там нашли, это распятие Христово и вам сказали бы, что в него верить не надо и, просто, глупо, а отныне даже и преступно, ибо Христос был лжепророком, лишенным всякой власти, действовавшим лишь по наущении своей мелкой человеческой гордыни и невразумительного ума. Примерно то же говорят исмаилитские учителя правоверному мусульманину относительно священной книги Коран. Никакой он, мол, божественной природой не обладает и слушать надобно только учителя, истолковывающего какое-либо место из Корана, в этом настоящая истина.

По спине шевалье побежала струйка холодного пота, когда он услышал об исмаилитах, случайно это сказано или намерено? Ответа на этот вопрос у него не было и поэтому он решил не реагировать никак на эти слова.

Брат Гийом достал из-за пазухи баклажку, сделанную из сухой тыквы, звучно открыл пробку и отпил несколько глотков, после чего продолжил.

— Далее бы вас подвели к прецептору, последний бы вынул из крепко запертого футляра странную фигуру, название которой греческое — Бафомет, что переводится, как крещение мудростью. Фигура эта выглядит дико для глаза видящего ее впервые, и, что самое поучительное, разным людям она представляется разной. Иногда это череп, украшенный золотом и серебром, иногда голова старца с большой бородой, щеки и лоб золотые, а глаза из карбункулов. Кто-то говорит, что у фигуры два лица, а кто-то — три. Некоторые видят четыре ноги. Утверждают даже, что эта статуя о трех головах, иногда посвященному сообщается, что это Бог, создатель всего мира, иногда что друг Бога, но при всех различиях, возникших в головах воспринимающих людей, это всегда Бафомет, и только Бафомет. Прецептор, доставший голову, должен сказать одну обязательную фразу, указывая на фигуру: "Верь ей, ей доверься, и благо тебе будет! " Во время этой речи вы должны были бы с непокрытой головой склониться до земли, выражая этим почтение идолу. Но то еще не все.

Брат Гийом еще раз отхлебнул из баклажки.

— Далее последовал бы акт опоясывания «поясом Иоанна». Вас бы обвязали белым шерстяным шнуром, который через прикосновение к идолу, делается талисманом, поэтому, посвященный не должен никогда более снимать его, чтобы постоянно находиться под охраной волшебной силы в нем заключенной. К тому же пояс этот служит тайным отличительным знаком, по которому посвященные узнают друг друга и допускаются к мистериям ордена. Но и это, — монах потер переносицу тонким бледным пальцем, — еще не конец обряда посвящения. Вам бы объяснили далее, что вы, пренебрегая своим ложным человеческим достоинством, должны приложиться своими губами к срамным и нечистым местам тела прецептора и присутствующих братьев, закрепляя этим, на первый взгляд, унизительным актом свое теперь не только духовное, но и физическое с ними сродство. Этим, кстати, вам бы дали понять, что никакие запрещенные монастырским уставом формы общения между братьями не запрещены. Надобно сказать, что у того разрешения, помимо сакрального смысла, есть еще практический. Считается, что сохранение тайны посвящения таким образом обеспечивается замечательно, ибо нет риска, что братья общаясь с женщинами, все выдадут им.

После некоторого молчания шевалье сказал.

— У меня создалось впечатление, что вы сами, брат Гийом, не слишком одобряете все то, о чем только что говорили.

— Отнюдь. Вернее я так скажу, практическую пользу, приносимую сим сложным и своеобычно обставленным действом, я и признаю и, одобряю. Если таким образом можно держать в узде большое количество богатых, родовитых и необузданных господ — слава высшим силам. И что мне от того, что содомируемый сейчас в катакомбах капитула новый тамплиер пребывает в восторге от факта приобщения к великой и тайной силе. Пусть себе ошибается на здоровье и в удовольствие. Согласитесь, больше верят тому врачу и той гадалке, что дороже берет. Так и тут, настоящее возвышение человек обретает или думает, что обретает, через противоестественное унижение. Я то знаю, что суть в другом.