Реверс - Михаил Юрьевич Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В глубине пустого здания сильно хлопнула дверь, раздалась торопливая дробь шагов.
«А я милого узнаю по походке», — усмехнулся Кораблёв.
Как угорелый, по прокуратуре носился только один человек. Скрип тугой пружины, и он ворвался в кабинет, изрядно запыхавшийся.
— Александр Михайлович, я думаю, кроме обыска в администрации, надо провести безотлагательные обыска в квартире и гараже Рожнова! Может, снова патрон какой найдём. Олежка у нас любитель пострелять.
— Здравствуйте, Рафаил Ильич, — игнорируя тираду следователя, и.о. прокурора протянул ему руку.
Самандаров не сразу сообразил, в чём каверза.
— А-а, да! Здрасьте, Александр Михайлович! — пожатие его было стремительным, по принципу «сунул-вынул».
Заряженный на главную цель, следователь не парился второстепенными мелочами.
— Присядьте, — Кораблёв указал на стул.
— Я постою! — Рафа пританцовывал от нетерпения.
На его брюках бросались в глаза двойные стрелки. Военная косточка Самандаров, конечно же, дружил с утюгом, однако тщательная глажка одежды требует личного времени или заботливой жены. Ни тем, ни другим следователь не располагал.
— Присядьте, — Кораблёв сделал интонацию твёрже. Не умей он настаивать на своём, не сидел бы сейчас в этом кресле под резным двуглавым орлом.
Рафаил скорчил недовольную мину, но всё же опустился на краешек стула, готовый в любую секунду умчаться.
— Бросайте свои рубоповские привычки, Рафаил Ильич. В прошлый раз боеприпасы у Рожнова в суде отлетели. Жулики в ладоши били — вундеркинд Сизов отбил двести двадцать вторую статью! Мне не нужны сомнительные довески.
— Там на судью выход был, Александр Михайлович. Судья лысому подыграл. Мне потом один знающий человек шепнул. Чего смешного? Если не верите, я вам могу встречу устроить. Правда, не с самим человеком, а с братом его двоюродным, Вовкой, когда он в отпуск приедет. Вован на Камчатке вахтенным методом работает, три месяца через два…
С утра у Саши были крепкие нервы. Поэтому он только улыбнулся над трепотнёй всезнайки.
— Не надо меня, Рафаил Ильич, ни с кем сводить. Давайте лучше наше дело обсудим.
— Как скажете.
— Обыск в управлении архитектуры проводим. На него разрешения суда не надо. Изымаем документацию по автозаправкам «Чёрного золота». Факт передачи денег это не докажет, но изготовление проектов подтвердит. Сами поедете или фээсбэшникам поручите?
— Конечно, поручу, пускай изымут. А я дежурное обвиненьице предъявлю нашему другу.
— Постановление готово?
— Да. То есть, почти. Начал. Да чего там особо писать, Александр Михайлович?
— Принесите на дискете, я посмотрю, — Кораблёв гнул своё.
— Чего его смотреть-то, дежурное? Понял, понял. Через пять минут принесу. Так как с обысками у Рога?
— Что именно мы хотим у него найти? Рабочие записи о том, как три года назад он передавал Левандовскому взятку?
— Фото, видео, другие документы, доказывающие связь Рога с главным архитектором.
— Убедили. Формальные основания можно натянуть. Рожнова кто защищает?
— Ростик в субботу примчался, как угорелый. Задницу рвал на британский флаг.
— Итак, Левандовского и Рожнова у вас защищает один адвокат. В их показаниях нет противоречий, позволяющих отвести Сизова от одного из подзащитных?
— Мы ж Рожнова по взятке не допрашивали! — Самандаров изумлённо выпучил глаза. — Чтоб информация не утекла.
Кораблёв пропустил мимо ушей пояснение следователя. Опыт руководящей работы научил его не признаваться подчинённым даже в малейших ошибках. Иначе не заметишь, как по копейке растратишь авторитет.
С веской интонацией и.о. прокурора ставил задачу:
— Всесторонне продумайте возможность отвода Сизова. Никто другой не навредит нам так, как он.
С озабоченным видом вернулся к общей перспективе дела:
— Не развалится в итоге вся эта конструкция? По первому эпизоду — денег нет, признания нет, оперативка сомнительная. Второй эпизод вилами на воде написан. Шанс расколоть Рожнова мизерный.
— Вытянем, Александр Михайлович! Не первый раз замужем! — Рафа не видел смысла тратить время на сотрясение воздуха. — Разрешите идти?
Удирая, он зацепил плечом дверной косяк.
Кораблёв пошире открыл облезлую фрамугу, стимулируя приток свежего воздуха. На улице было куда теплее, чем в кабинете, выходящем на северную сторону. Солнце заглядывало сюда редко.
Над жестяным карнизом окна порхала пара ярких бабочек лимонниц. Саша невольно залюбовался изяществом их брачного танца.
Эстетику момента нарушил грубый стук в дверь. Нелёгкая принесла кого-то бесцеремонного за час до официального начала рабочего дня.
— Кто там? — спросил Кораблёв с досадой.
В следующую секунду выяснилось, что это милицейский водитель, доставивший сводку о происшествиях.
— Там в канцелярии нету никого! Кому сводку отдать? — человека, которого обременили несвойственными обязанностями, переполняло праведное раздражение.
Объяснять режим работы прокуратуры Саша не стал. Лишние знания случайному курьеру ни к чему. Его логика проста — коли он пришёл, в адресе должны быть люди.
Отпечатанный на матричном принтере список происшествий занимал одну страницу. Сутки в целом прошли спокойно. По выходным граждане обращаются в милицию в крайних случаях.
Кораблёв нашёл сообщение «Поджог». Сгорел автомобиль «Nissan Х-Trail» на неохраняемой стоянке у дома № 25 по улице Тургенева. Об умышленном характере возгорания говорила пустая ёмкость из-под уайт-спирита, обнаруженная рядом с останками авто.
Уничтоженный огнём внедорожник принадлежал Савельеву Л.Ю. Личность пострадавшего объясняла усиленный состав группы, выезжавшей на место происшествия. Кроме обязательных в таких случаях следователя, опера, эксперта и инспектора ОГПН[181], были подняты начальник ОУР Калёнов и замнач КМ Борзов.
Савельев был в городе личностью заметной. Крупный предприниматель, давний спонсор милиции, он отличался экстравагантностью. Оставив после развода огромный коттедж бывшей жене, купил трёшку в обычном многоквартирном доме.
Кораблёв обвёл сообщение красным маркером. Этот поджог не мог произойти случайно. В городе снова заваривалась бандитская поганка. Относительно спокойный период жизни заканчивался.
Несмотря на дружбу с Савелием, доблестная милиция была в своём репертуаре. Дело по дежурным суткам следователь не возбудил. Наработки оставили материалом, прикрывшись шаблонной фразой «размер ущерба устанавливается». Пусть кратковременно, но зажали глухарёк в угоду её величеству Статистике.
«Двухгодовалый «Nissan Х-Trail» не меньше «лимона» стоит. Малозначительностью тут и не пахнет! Нечего тянуть с возбуждением! След остынет!»
Саша посмотрел на часы. В УВД в это время проходит приём-сдача дежурства. Старая и новая смена пыхтят на ковре у начальства. Все дела и материалы, наработанные за сутки, громоздятся на столе Сомова. В руки тех, кто реально займётся раскрытием преступлений, они попадут не раньше одиннадцати. Трафик документов из большого кабинета к исполнителям через канцелярии и инстанции тернист. Любые попытки извне убыстрить его заканчивались пшиком. Перспектив к модернизации громоздкой машины не предвиделось.
В девять часов посыпались звонки, крёстным ходом пошёл народ.
Особенно рьяно допекали из областной прокуратуры. Растеряхи из УСО[182] не могли найти докладную по наркотикам, требовали срочно выслать её факсом. Десять листов! Телефонная связь
