Комедианты - Валерий Михайлов

За садом их уже ждали дома, поля, огороды. Иногда они находили домашних животных, но это случалось крайне редко.

Когда приходила НОЧЬ (первая из редких ночей, когда луна могла заглянуть в храм), Отец входил в храм, садился точно в центр и ждал. Первый луч света объяснял всё. Он же и создавал рисунок на полу храма, определяя их дальнейшее существование на новом месте.

Повинуясь велению света, Отец назначал Детей и Внуков. Старшие Дети были приближёнными Отца. На них опускался свет мудрости. Младшие Дети были учениками. К ним приходило умение. Внукам же надлежало заботиться о крыше над головой и хлебе насущном. Несмотря на такое строгое разделение, никто не считался высшим или низшим.

Они не поклонялись богам, не верили в демонов и не были религиозными в обычном понимании этого слова. Они служили ЕМУ. Без подобострастия, без поклонения и заискивания, которые так милы человеческим богам. ОН был разумен и имел волю, которой и пытались следовать они. Что надлежало им делать, ОН говорил через Отца. Храм служил им средством коммуникации.

Когда им приходилось жить рядом с людьми, они делали вид, что служат одному из человеческих богов, соблюдали все правила и ритуалы и были, казалось, ярыми последователями веры. Они контролировали каждый свой жест, каждое слово, чтобы никто не мог даже заподозрить ересь или обман. Для всех остальных они были самыми обычными людьми, не хватающими с неба звёзд, но и не бедными, людьми, живущими своим трудом, немного праведниками, немного грешниками, как и подобает нормальным людям.

Новое место было похоже на рай. Тёплый, но не жаркий климат, плодородная почва, чистейшая река, лес. Куда хватало глаз, простирался лес. Настоящий дремучий лес, в котором было темно, как ночью. Вокруг храма, как обычно, цвёл удивительной красоты сад, немного, правда, запущенный. Дома были небольшие, но вполне пригодные для жилья. Сразу за домами начинались поля. И всё это окружал лес.

Жизнь быстро вошла в привычную колею. Отец и Дети давно уже перестали стареть, и никто не знал, сколько им лет. Внуки были обычными смертными. Они рождались, болели, старились, умирали. К рождению и смерти они относились одинаково спокойно. Детей растили все вместе, окружая их вниманием и заботой, но не баловали – приучали с детства к суровым законам жизни. Когда кто-то умирал, его тело перевозили на лодке через реку. Там покойника оставляли возле ствола одного из деревьев, и дерево сразу же запускало корни в мёртвую плоть. Дерево поедало человека за несколько часов, а ещё через сутки на ветке появлялся человеческий череп. Так и стояли те деревья с черепами вместо листвы.

– Отец! Отец!

Это был один из Младших Сынов. Мало того, что он осмелился войти в дом Отца (это было неслыханно), он ещё имел наглость его разбудить!

– Отец!

– Что ты здесь делаешь?

– Прости, Отец, но обстоятельства заставили меня нарушить порядок.

Это был любимый Младший Сын, на редкость чуткий и способный ученик, превратившийся в Сына совсем недавно. До этого он был обычным Внуком, но странная смерть одного из Детей…

– Говори, – приказал Отец.

– У меня было видение.

– Ты уверен?

Видения не были большой редкостью. Практически весь их миропорядок основывался на видениях – так с ними разговаривал ОН. Обычно видения были у Отца, иногда у Старших Детей, но у Младшего Сына… Это было за гранью возможного. Однако этот Сын никогда не стал бы обманывать Отца.

– Говори.

– Я видел лес. Не такой, как у нас, а совершенно другой… Словно это был прародитель всех лесов. Я брёл меж деревьев, подчиняясь настойчивой воле, находящейся вне меня. Спустя какое-то время я вышел к костру, возле которого сидели люди. «Что ты здесь делаешь?», – удивились они. «Не знаю», – признался я. «Проходи к огню». Я сел на землю возле костра, и его пламя… Оно согревало меня изнутри. Огонь согревал мою душу. Это было странно и в то же время необычайно хорошо. «Слышишь? В тебе растёт семя», – сказал мне кто-то из них, и я тут же почувствовал, как в моей груди зародилось нечто необычайно светлое. «Огонь разбудил твоё семя, но кто привёл тебя к нам?» «Не знаю, – ответил я. – Кто-то сильный и в то же время добрый». «Странно. Обычно они делают всё, чтобы спрятать от вас пути». «Кто «они»?» «Тебе всё равно не понять. Будь осторожен. Никто не должен последовать за тобой». После этих слов меня словно бы выбросило из сна, и я понял, что это важно, что это чрезвычайно важно.

– Хорошо. Завтра я пойду в храм, а ты возвращайся к себе и никому не говори, что был у меня сегодня.

– Да, Отец… – Он остановился у двери.

– Говори.

– Я знаю, что это неправильно, но, знаешь… После этого сна я задумался…

– Скажи, что тревожит тебя.

– Я больше не верю, что мы поступаем правильно.

– Тебе кажется, мы делаем что-то не так?

– Не совсем так. Мне кажется, что ОН… Не надо ЕМУ служить, – сказав это, он вышел за дверь.

В небе светила почти полная луна. Завтра она войдёт в храм…

– Уходи.

– Что?

– Уходи.

На этот раз Отец сам пришёл к нему ночью, крадучись, как вор.

– Ты что-то видел там, да?

– Ты прав. В чём-то ты прав.

Наступила долгая пауза.

– Что произошло?

– Сначала всё было как обычно. Потом… Я не знаю, как объяснить… Мы как перекати-поле – колючка, которая катится по степям и пустыням, оставляя за собой след из семян. Куда бы мы ни пришли, мы приносим ЕГО, и сейчас мы стоим перед дверью… Они не хотят ЕГО у себя, как не хотят никого из нас.

– Но почему я должен уйти?

– Потому что ты ключ, способный открыть врата. Потому что иначе тебя убьют. Потому что… – Он тяжело вздохнул.

– Но что же будет со всеми вами, если я уйду?

– То, что и должно быть.

– ОН не простит тебя.

– ОН в любом случае меня не простит. Уже за один этот с тобой разговор.

– Прости, Отец, мне не надо было к тебе приходить.

– Уходи. И ни о чём не жалей.

– Но куда?

– Пусть ноги сами тебя несут. Прощай.

Когда Отец вышел, он, как мог, в темноте собрал вещи, которых было совсем немного, и вышел из дома. Луна была огромной, низкой и совсем ещё круглой. Было светло почти как днём. Не оглядываясь, он быстро пошёл прочь, туда, где между деревьев виднелась чуть заметная тропинка. Он шёл почти всю ночь, повинуясь проснувшемуся в нём внутреннему инстинкту, как рыба, гуляющая чуть ли не по всем морям и океанам, но всегда возвращающаяся на нерест в определённое место.

Дорога вывела его к правильному, выложенному одинаковыми камнями кругу около пяти метров в диаметре. Он оставил вещи за кругом, а сам сел точно в центр, скрестив ноги, и закрыл глаза…

Ещё только рассвело, а у дома Отца собралось всё поселение. Несмотря на нетерпение, люди не решались потревожить его в доме. Они громко переговаривались на улице, пытаясь за разговором скрыть своё волнение. Наконец, Отец вышел из дома. Как всегда, он был совершенно спокоен и безмятежен.