Хранители мира. Дорога домой - Мелисса Харрисон

– По-моему, надо устроить здесь ночлег, – сказал Вереск. – Мы все устали, вот и злимся. В таком состоянии немудрено наделать глупостей. Завтра встанем пораньше и найдём реку, а Щавель смастерит нам какую-нибудь лодку.

– Всё верно, – кивнул Мох. – К тому же я проголодался. Чтобы одолеть такой путь, надо питаться как следует!

– А можно я помогу вам с ужином? – спросил Чердак. – Давно хочу научиться готовить. В Улье мы обычно берём еду у людей. Остаётся только разогреть.

Веспер побежал ловить кроликов на ближайшем футбольном поле; Лихач устроился на ночлег в густых зарослях бессмертника; а Щавель и Вереск тем временем поставили четыре шатра: три покрытых шкурой летучей мыши, а четвёртый – пищевой плёнкой, добытой на складе, где раньше жил Чердак. Когда-то в эту плёнку был завёрнут сэндвич с тунцом; поэтому, несмотря на все усилия друзей, она до сих пор пахла рыбой. Хуже того: плёнка была совершенно прозрачная и, когда домовой спал у себя в шатре, его мог увидеть кто угодно! Шатёр защищал от дождя, но выглядел очень странно.

– Не очень удачная конструкция, а? – уже не в первый раз заметил Вереск, хотя теперь тон у него стал гораздо ласковей. – Хочешь, я построю тебе кое-что получше?

– Было бы здорово! – ответил Чердак, который только что впервые в жизни самостоятельно разжёг костёр и ужасно этим гордился. – Спасибо!

– Ты же знаешь, я люблю хитрые задачки! – объявил Вереск. – Эй, Щавель, пойдёшь со мной? Дохлая летучая мышь нам вряд ли подвернётся, так что нужна твоя смекалка. Надо найти такой материал, чтобы был тонким, но прочным. И чтобы не пропускал воду – или чтоб его можно было чем-то обработать…

Голоса друзей затихли вдали, и в лагере у трескучего костра остались только Мох с Чердаком. Вдвоём они приготовили похлёбку из мякоти каштана и ягод шиповника. Мох научил Чердака вычищать колючие семена из серединки шиповника и немножко рассказал о любимых блюдах тайного народца. Их рецепты столетиями передавались из уст в уста.

– Странно, – сказал Чердак, помешивая похлёбку в котелке. – Ты ведь наизусть помнишь баллады и легенды, которые сочинили ещё на заре времён, так? Но самые старые предания о домовых появились лишь после того, как мы поселились в Улье. Как будто наша история началась только тогда. Раньше я об этом не задумывался.

– Но домовые – одна из ветвей тайного народца, – заметил Мох. – Пока вы не поселились в Улье, у нас была общая история. Значит, наши баллады с легендами принадлежат и вам!

– Ну да, теперь мы это знаем, – сказал Чердак. – И всё-таки… Память о прошлом – это же очень важно, правда? Вот бы как-то добавить историю домовых к великим сагам и преданиям! Тогда всем было бы ясно, что и у нас есть своё место в мире…

В этот миг из темноты вынырнули Вереск со Щавелём. Они притащили огромный гриб-головач с плотной глянцевитой шкуркой. Тему истории друзья больше не поднимали. Однако Мох понимал, почему Чердак хочет, чтобы и его народец упоминался в легендах. Об этом стоило подумать как-нибудь в другой раз.

В ту ночь близкая зима объявила о себе первыми заморозками. Небо было ясным, и без пушистого одеяла облаков воздух быстро остыл. В ночной тишине на зелёных стеблях травы и на опавших листьях засверкали кристаллики льда, одевая их в серебро. Не все дикие цветы пережили эту ночь.

Лишь четыре маленьких шатра – три из шкуры летучей мыши и один из подкопчённой грибной кожуры – не покрылись инеем: ведь изнутри их подогревало дыхание маленьких путешественников. Когда они проснулись, иней уже почти растаял; но он напомнил друзьям, что тёплых дней осталось мало и времени терять нельзя.

Однако первый мороз был не единственным печальным сюрпризом той ночи. На рассвете Мох проснулся, услышав грустный, испуганный зов из соседнего шатра:

– Эй, кто-нибудь! Кажется… кажется, у меня пропали руки! – дрожащим голосом сообщил Вереск.

Чердак первым ринулся к его шатру.

– Ох, Вереск, бедняжка, – сказал домовой. – Можно войти? Как ты себя чувствуешь?

Веспер тоже пришёл утешить друга. Скворец Лихач взъерошил перья и спорхнул вниз со своего куста.

– От меня… от меня осталось только туловище, да? – спросил Вереск, выплывая из шатра в прохладу осеннего утра.

Мох шумно сглотнул. Страшно было смотреть, как любимые друзья понемногу исчезают, и не знать, увидишь ли их снова целиком.

– Туловище и голова, – сказал Чердак ободряющим голосом. – Подумай только: ты теперь можешь сделать любой жест, даже самый грубый, и никто не узнает!

– Да ладно тебе, хозяин, – вступил Лихач. – Не так уж всё и плохо. Ты пока ещё здесь, в Зелёном Мире, как и все мы.

– Но надолго ли? – уныло спросил Вереск.

– Значит, так, – сказал Щавель, словно принимая командование их маленьким отрядом. – Я собирался несколько дней строить нам отличную лодку вроде той, что смастерили ваши родичи, когда плавали по Шальному Ручью. Но теперь, похоже, у нас нет времени. Хороший изобретатель должен думать на ходу; вот этим я и займусь. Мох, ты готовишь завтрак. Вереск и Чердак, сворачивайте шатры. Лихач, ты лети вперёд и отыщи самый быстрый путь к воде. А я быстренько изобрету что-нибудь. Прямо сейчас.

Однако Мох застыл на месте, парализованный ужасной мыслью.

– Погодите-ка. Если у Вереска болезнь пошла дальше, то что же теперь с Дождевиком?

Друзья в страхе переглянулись.

– Храни нас Пан! – прошептал Вереск. – От Дождевика и так уже немного оставалось, он же первый начал исчезать. Что, если… если…

– Давайте не будем сразу думать о худшем, – сказал Чердак. – Может, отправим Лихача в Улей – пусть выяснит, как там дела. Хорошо ли, плохо ли, но знать-то надо, верно?

– Но Лихач понадобится нам самим, – сказал Щавель. – Плыть по реке без воздушной разведки очень опасно, особенно после вчерашнего дождя.

– По-моему, Чердак прав, – сказал Вереск. – Надо знать, что происходит. Придётся уж рискнуть и плыть без руководства.

– Ну так что? – спросил скворец, переводя взгляд с Вереска на Щавеля и обратно. – Куда мне теперь?

Четверо друзей молча переглянулись. Наконец Щавель кивнул.

– Лети в Улей, Лихач. Возвращайся поскорее и расскажи, как там Дождевик.

– Понял, хозяин, – кивнул скворец и взмыл в небо.

– Веспер, – сказал Щавель, – мне нужен помощник, чтобы собрать материал для лодки. Пойдёшь со мной?

Лис согласился, и парочка ушла, что-то серьёзно обсуждая.

Когда они вернулись, Веспер тащил в зубах пустую бутылку из-под газировки. Бутылка была большая, и лис держал её за самое горлышко, но она всё равно скребла по земле. Рядом шагал слегка запыхавшийся Щавель.

– Я всё время натыкался на эти штуковины, когда собирал мусор в Улье, – объяснил он. – Знаю-знаю, что вы скажете: это ненастоящая лодка и надо бы изобрести что-то посолидней. Но время поджимает, да и вообще так будет безопасней и…

Веспер разжал пасть, и все собрались вокруг бутылки.

– Надо просто проколоть в ней дырочки для воздуха, – продолжал Щавель. – Вереск, ты же справишься? Все дырки должны быть сверху, а нижнюю часть надо как-то уравновесить, чтобы не вертеться. И тогда…

– Погоди-ка, – сказал Чердак. – Ты хочешь, чтобы мы залезли внутрь?

– Вот именно! Я однажды запускал на ручье такую же, только поменьше. Она отлично подходит, если надо просто плыть по течению – вот как нам сейчас. А потом…

– Постой, Щавель, – вклинился Вереск. – А как же мы её остановим, когда доплывём, куда надо? Нас не вынесет прямо в море?

– Не должно бы…

– Не должно бы? Ну, знаешь ли!

– Почти точно не должно. Лихач говорил, что недалеко от вашего старого дома на Ясеневой улице поперёк реки лежит поваленное дерево. Оно нас остановит. Потом надо будет только придумать, как выбраться на берег.

– Ну что ж, решено, – вздохнул Вереск и повернулся к лису: – Ты уж не бросай нас теперь. Без тебя нам никак не справиться!

7. По воле волн. Друзья пускаются в опасное плавание