Хранители мира. Дорога домой - Мелисса Харрисон

Мох чувствовал себя просто ужасно. Бутылка плыла вниз по течению, но время от времени её начинало крутить и мотать, а иногда даже переворачивало задом наперёд. Управлять ею было невозможно. К тому же пластиковые стенки были совершенно прозрачными, и друзья чувствовали себя словно на витрине: если бы кто-то из пешеходов на берегу решил присмотреться к речному мусору, то разглядел бы их во всех подробностях. К счастью, Весперу удалось зубами прикрутить красную крышку, а ряд отверстий, которые проделал Вереск, оставался над водой. Щавель рассудил: если наполнить нижнюю часть бутылки влажной землёй, утрамбовать её хорошенько и сесть сверху, посудина не перевернётся. Так оно и вышло.

– Мне плохо, мне плохо, мне плохо, – отчаянно простонал Чердак.

Он сидел, сгорбившись и плотно зажмурив глаза. Сам превозмогая дурноту, Мох подсел к нему поближе и постарался успокоить беднягу-домового, который и реку-то впервые увидал час назад. Плавать на самодельных лодках ему уж тем более не доводилось.

Вереск и Щавель напряжённо вглядывались в воду за стенками бутылки: высматривали опасные преграды. По их подсчётам, до упавшего дерева было ещё далеко; но ведь никто не знал, что ждёт впереди. Как и предсказывал Щавель, река разлилась после дождя. Чего только в ней не было: от полузатонувших магазинных тележек до обломанных ветвей и плавучих островков мусора и пены. Если бы бутылка зацепилась за что-нибудь посреди потока, Веспер не смог бы прийти друзьям на помощь. Пока они болтались в реке, лис мчался по берегу, преодолевая такие расстояния, какие маленьким человечкам не под силу было пройти пешком.

Река была гораздо шире Шального Ручья, с мутной водой – хоть её коричневатый цвет объяснялся илом, а не грязью. Вообще говоря, в ней водился разный речной народец: от камбалы до водяных улиток, рачков и крабов. На дне обитали ворчливые пресноводные моллюски. Там же лежали обломки старинных кораблей, и римские амулеты, и красные как кровь рубины, скрытые под илом, и глиняные трубки, белевшие, словно кости. Были там даже золотые монеты и кольца, которых когда-то недосчитались древние богачи. Теперь про них знала лишь огромная щука по имени Зубатка: больше двадцати кукушкиных лет охотилась она в тёмных речных омутах, подстерегая карасей, плотву, лещей и всякую мелкую рыбёшку, по неосторожности заплывавшую в её царство.

По берегам стояли большие красивые дома с лужайками, спускавшимися к самой реке. Там и сям серебристые плакучие ивы склоняли к воде длинные косы, роняя пожелтевшие листья. У некоторых домов были причалы с лодками и даже катерами, но, к счастью, в тот день никому из людей не захотелось пуститься в плавание.

– А нельзя ли нам плыть поближе к берегу? – дрожащим голосом спросил Чердак. – Мне как-то больше нравится с краю, а не там, где совсем глубоко.

– Мне тоже, – поддакнул Мох. – В середине течение быстрей. Что-то меня мутит.

– Извините, ребята, – сказал Щавель, поворачиваясь к парочке друзей: с перепугу те крепко держались за руки. – Понимаете ли, управлять этой штукой невозможно. Была бы у меня в запасе пара деньков – я бы приделал какой-нибудь руль. Но ведь время поджимало.

– А с закрытыми глазами не легче? – спросил Вереск.

– Пожалуй, – сказал Чердак, зажмурившись для пробы.

– Нет, так даже хуже, – простонал Мох и решил больше не смыкать веки.

В этот самый миг бутылка завертелась волчком. Пассажиры завопили и попытались упереться руками в её стенки. Вода захлестнула верх и попала внутрь через отверстия. Друзья промокли до нитки и всерьёз перепугались. Это было всё равно что кружиться на карусели – вот только никто не мог обещать, что карусель остановится, а все благополучно сойдут на землю.

– Держитесь! – крикнул Щавель. Бутылка выплыла из водоворота, попала на быстрину и горлышком вперёд понеслась вниз по реке, ближе к левому берегу.

– Все целы? – спросил Вереск. Из задней части донеслись жалобные вздохи: видимо, Мох и Чердак всё же усидели на месте.

– Жалко, что Лихач не с нами, – пробормотал Щавель. – Было бы гораздо спокойней, если б мы знали, что он сверху видит, куда нас несёт, и докладывает Весперу. А теперь, случись с нами что, Веспер и не узнает.

– Согласен, – сказал Вереск. – Но иногда всё идёт не так, как хочется, и с этим надо смириться. Мы в руках Пана – пусть уж лучше он присматривает за нами, чем какой-то болтливый скворец.

Пока они разговаривали, бутылка замедлила ход. Мох справился с дурнотой, а Чердак выпрямился и приоткрыл один глаз.

– Вот, уже лучше! – сказал домовой. – А можно мы теперь так и поплывём? Я бы не возражал.

Но ещё через пару минут бутылка попала в мешанину веток и листьев, скопившихся у самого берега. Она медленно развернулась поперёк течения и застыла на месте.

– Ой-ой-ой, – сказал Щавель.

– Ай! – сказал Вереск.

– Я не это имел в виду, – сказал Чердак.

Повисла долгая пауза.

– И что теперь делать? – спросил Мох.

– Подождём немножко, – предложил Вереск. – Надеюсь, течение опять нас подхватит.

И они стали ждать, сидя на сырой, утрамбованной земле и с надеждой поглядывая друг на друга.

Ничего не произошло. Ничего не происходило ещё очень долго.

– И что теперь? – наконец спросил Щавель.

– Почём мне знать? Это же твоя лодка, – ответил Вереск.

– Это не лодка, это… однокилевой катамаран, – объяснил Щавель. – И вообще, ты же у нас самый опытный путешественник. Вроде как.

– Здрасьте! А кто с утра начал всеми командовать? По-моему, ты назначил себя главным. Вот теперь и решай.

Мох начал волноваться, как и всегда, если рядом назревала склока. Дождевик сейчас сказал бы: «Ты же знаешь, что не виноват, если другие ссорятся. И не обязан их мирить». Но Дождевика с ними не было.

– Пожалуйста, не ругайтесь! Это ничему не поможет, а мне неприятно.

– Мох прав, – сказал Чердак. – Да и чего ругаться? Ясно же, что надо делать.

– Ясно? – в один голос спросили Вереск и Щавель, поворачиваясь с удивлённым видом.

– Конечно! – сказал Чердак. – У нас так было один раз. Мой кузен Брус застрял между прутьями бельевой корзины, когда пытался стащить носок. Чтобы освободиться, надо хорошенько поёрзать. Помогайте!

Чердак встал и начал молотить кулаками в прозрачную пластиковую стенку. Бутылка сдвинулась с места, но совсем чуть-чуть.

– Мох, давай ко мне!

Мох тоже встал и принялся колотить по стенке в такт ударам Чердака. Бутылка закачалась.

– Правильно! Давайте ещё! – заорал Вереск. – Мы двигаемся!

– Ну так иди сюда и помогай, – пропыхтел Мох.

– У меня есть идея получше! – сказал Щавель. – Надо прыгать. Всем вместе! Ну-ка, давайте. Раз… два… три!

Дорогой читатель, если б ты в ту минуту прогуливался у реки и случайно поглядел на воду, то увидел бы пластиковую бутылку с красной крышкой, которая ритмично покачивалась из стороны в сторону, потому что внутри прыгали четыре крошечных человечка, отчаянно что-то крича. К счастью, людей не было поблизости ни в тот момент, ни секундой позже, когда бутылка наконец отцепилась от плавучего мусора, развернулась так, что её снова подхватило течение, выплыла на середину реки и быстро унеслась прочь.

Внутри все пассажиры радостно кричали и скакали на земляном полу.

– Получилось! У нас получилось! – вопил Чердак.

– Нет, это у тебя получилось, – с гордостью сказал Мох. – Молодчина, Чердак!

– Да! Это была отличная мысль, – согласился Щавель. – Дождевик сказал, что ты нам пригодишься, – вот и пригодился.

– Спасибо, Чердак. Хорошо, что ты пошёл с нами, – с улыбкой добавил Вереск.

– Мы теперь на самой середине реки, – сказал Мох и секундой позже воскликнул: – Ой, смотрите!

Друзья поглядели наружу сквозь прозрачный пластик. Теперь бутылка была окружена мутной коричневатой водой, и берег, возле которого они недавно застряли, совершенно скрылся из виду.

– Ну что ж, по крайней мере, мы движемся вперёд, – с наигранной бодростью сказал Вереск. – Видите, как быстро?

– Очень быстро, – согласился Щавель. – Это же хорошо, правда? Нам и надо побыстрей.

– Да, конечно, – закивал Вереск. – Вот только…

– Ой, что это? – вскрикнул Мох. Впереди показалось огромное поваленное дерево. Через миг бутылка на полной скорости врезалась в него, от толчка отлетела назад, снова ударилась о ствол и наконец замерла недалеко от речного берега.

Увы, это