Закон Единорога - Владимир Свержин

– Что-то произошло, Капитан?

– Не то чтобы произошло… – после некоторой паузы отозвался я. – Но скорее всего произойдет.

– Ты о чем? Вчера проиграл будущую корону в шахматы? – как-то неубедительно сострил Лис.

– Много хуже, Сережа. Ты слышал об альбигойских войнах?

– Ты что, меня за дурака держишь? – возмутился он. – Я, конечно, неуч, но все-таки с высшим образованием!

Лис собрался с мыслями и выдал странную фразу:

– Герцог Альбигойский у себя в замке за обедом убил папу римского, после чего на него ополчился весь христианский мир. Так?

– М-да… Почти, – скептически ответил я.

– А как? – с подковыркой обиженно спросил мой Друг.

– Ну ты сам нарвался, – предупредил я. – Теперь внимай.

И я со свойственным мне занудством начал читать Лису краткую лекцию по истории альбигойской ереси.

– Вернемся в незапамятные времена…

– Я так понял, ты намерен рассказать мне историю от сотворения мира? – опасливо покосился на меня Рейнар. – Тогда гляди, чтобы мы не проехали Тулузу.

– Не волнуйся, – заверил я его. – Начало нашей истории приходится на тридцать третий год от рождества Христова.

– Всего-то!.. Стоп, ты что, имеешь в виду распятие, что ли? – удивился он.

– Именно его. Ибо с этого момента началась религия, получившая название христианской, и закончилось учение Сына Божия.

– Эк загнул! – восхитился Лис. – Люблю я, как ты говоришь! Ну давай, излагай.

– Ну, с религией, как ты помнишь, дело обстояло тоже не слава Богу, – оседлал я любимого конька. – С одной стороны, апостолов развелось, как собак нерезаных, а с другой – в землях Септимании, то есть здесь, – я указал ладонью на землю под ногами коня, – появилась Церковь Святого Грааля, знак отличия главы которой болтаетс у тебя на шее.

Лис похлопал лапой по медальону на груди.

– Да, я знаю, я крут. Ну и что? Ересь-то тут при чем?

– Ну, это зависит от того, что называть ересью, – резонно заметил я. – Ибо и Церковь Апостолов, и Церковь Потомков Сына Божьего заявляли неоспоримые права на слово истины. Понятное дело, когда император Константин признал первых, здесь Меровин-ги, как мы помним, связанные родственными узами с потомками царя Иудейского, в пику Византии не преминули поднять на щит учение сторонников Церкви Святого Грааля. Поэтому кто из них еретики – тебе решать.

– Нам, казакам, все равно – что пулемет, что самогон, абы с ног валило, – философски заметил мой напарник. – Так что там наши альбигойцы? – зевнул он. – А то ты все время уклоняешься от ответа куда-то в сторону.

Я наставительно поднял палец.

– Не уклоняюсь. Лис, а предваряю. Ибо каждое дерево растет из корней!

Д'Орбиньяк мученически закатил глаза.

– Так вот, – продолжал вещать я. – Однажды где-то на Востоке одной персидской вдове пришла в голову светлая мысль выкупить некоего раба по имени Манес.

– Святая женщина! – восхитился Лис. – И что, он был молод и хорош собой?

– Ты угадал, – подтвердил я. – А кроме того, был очень умен и обладал несгибаемой волей. Но, что особенно ценно для нас, он объявлял себя Параклетом, возвещенным Христом своим учеником.

– Это был голый понт, или у него на это дело таки была ксива?

– гнусаво спросил меня Рейнар, держа вожжи между растопыренных пальцев.

– Следствию установить не удалось, – лаконично отвечал я. – Однако доподлинно известно, что он бьш сведущ в александрийской философии, посвящен в мистерии Митры, прекрасно знал все Евангелия и долго странствовал по Индии и Китаю.

– Миклухо-Магеллан, большой человек! – подытожил Рейнар.

– Итогом всех этих странствий являлась довольно стройная теория, которую он объявил продолжением христианства.

Лис, молча слушавший меня некоторое время, возмущенно воскликнул:

– Как его звали, говоришь? Манес? Так ты мне что, про манихейство все это время втирал? Я тебя про это спрашивал, Цицерон несчастный? Я тебя про альбигойцев спрашивал!..

– Тише, Лис, не шуми, – успокоил я Гайренского менестреля. – Альбигойцы, в общем-то, и есть типичные манихеи. Правда, с изрядной долей гностицизма, – злорадно добавил я. Ответом мне было невнятное шипение на канале.

– А как же герцог Альбигойский? – придя наконец в себя, выдал Лис.

– Рейнар, – строго оборвал я его. – Какой герцог? Альби – это маленький городок, собственно, и являющийся центром катаров.

– У них там тусовка, – подобрал адекватное определение д'Орбиньяк.

– Да, Сережа, тусовка, – обреченно вздохнул я, понимая, что серьезного разговора не получится. – Так вот, герцог Альбигойский, как ты изволил выразиться, там не тусуется!

– Да-а?? – Лис явно надо мной издевался. – А где он тусуется?

– Нигде! – взорвался я. – Его вообще в природе не существует! Ты все напутал!

– А как же он тогда папу убил? – продолжал настаивать мой напарник. Я попытался взять себя в руки.

– Рейнар, послушай. Пока что никто никого не убивал. Но!..

И я рассказал внимательно слушавшему меня Лису о своем разговоре с Аббатом Аббатов и о случайно услышанном тексте его письма в Рим, об армии Симона де Монфора, скапливакццейся .сейчас у границ Лаиге-дока, и о многом другом, что должно непременно про изойти на этой благодатной земле, в случае, если ничего не изменит ход истории.

– Да уж… дела… – озабоченно протянул мой друг.-Ну что, свяжемся с Центром? Попросим добро на новый тарарам? – с сомнением в голосе произнес он.

– Зачем? – пожал плечами я. – Тебе не кажется, что благородный рыцарь Вальдар Камдил и его верный спутник Рейнар л'Арсо д'Орбиньяк давно уже стали неотъемлемой частью этого места и времени? И мне почему-то не хочется дожидаться решения очередных «яйцеголовых», вмешиваться нам или нет, – завершил я.

– Ну и ладно, – философски изрек Лис. – Что такого хорошего мы забыли в том мире? Итак, считаем, что «добро» уже получено, – деловым тоном заговорил он.

ГЛАВА 27

Но что ни говори,

Жениться по любви

Не может ни один,

Ни один король!

Инельга! – радостно завопила принцесса, едва не вывалившись из возка. Всадница между тем не торопилась броситься к нам навстречу. Она, как-то скованно держась в седле, неспешно спустилась с холма и тихим шагом двинулась к нам. Я с подозрением поглядел на свою сестричку. Если мне не изменяет память, она была великолепной наездницей. «Уж не ранена ли?» – с внезапной тревогой подумал я. Между тем расстояние меж нами сокращалось, и мы могли разглядеть радостную улыбку на лице Инельгердис, время от времени необъяснимо сменявшуюся выражением беспокойства.

– Вальдар! Лаура! Господи, Рейнар! Как же я рада видеть вас всех вместе и в добром здравии! – не выпуская поводьев из рук, приветливо воскликнула она. – Я не сомневалась, что мой брат спасет тебя.

– Боже мой, Инельга, мы тоже тебе очень рады… Но откуда ты здесь? – удивленно спросил я.

– Это долгая история, – отмахнулась девушка, – Листик, стой, не дергайся! – она судорожно вцепилась одной рукой в луку седла. – Кто ж придумал такое издевательство над женщинами?

Лис, все это время с веселым интересом наблюдавший, как ерзает в седле амазонки баронесса Шангайл, с преувеличенной вежливостью подвинулся на возке и приглашающим жестом похлопал по скамье рядом с собой.

– Баронесса, присаживайтесь!

Инельга мученически поморщилась, явно борясь с искушением, но с нескрываемым сожалением ответила:

– Нельзя… Иначе тулузцы совсем с ума сойдут. Я удивленно поднял бровь.

– Что за острый приступ благопристойности, се-йтричка? – поинтересовался я, пересаживаясь на радостно заржавшего Мавра и пристраиваясь рядом. Инельгердис смерила меня хитрым взглядом.

– Ну должен же хоть кто-то в этой семье быть благопристойным, братик?

Я онемел от такой наглости.

– Или хотя бы казаться таковым, – невозмутимо добавила она, наслаждаясь полученным эффектом.

– Да, я смотрю, переодевания в этом сезоне в моде, – произнес Рейнар, оценивающе оглядывая стройную фигурку баронессы, облаченную в платье из темно-зеленого бархата. – Впрочем, тебе этот наряд идет еще больше, чем доспех.

– Так все-таки, что ты здесь делаешь? – прервал я поток лисовских комплиментов, готовых обрушиться на ни в чем не повинную девушку.

– Тебя жду, – как нечто само собой разумеющееся, сообщила мне она. – Когда по Англии разнесся слух о том, что Вальдар Камдил погиб от руки наемного убийцы, – начала свое повествование моя сестра, – я было бросилась искать этого негодяя… Но Мерлин, у которого я тогда гостила, остановил меня, сказав, что ты жив и в середине мая будешь в Тулузе.

– Мерлин так сказал? – искренне изумился я.

– Да, и, как ты сам понимаешь, я ему поверила. Я немедленно села на корабль, отправляющийся в Барселону. В пути нас застиг сильный шторм, загнавший судно в гавань Ла-Рошели. Ох, и натерпелись мы страху, – добавила Инельга. – В Ла-Рошели я вспом нила историю, рассказанную Рейнаром, о том, как вы останавливались в «Морском коне». Хозяин гостиницы, услышав, что я из рода Камдилов, гордо поведал мне подробности твоей мнимой смерти. А потом все оказалось просто. Решив разузнать о твоих дальнейших планах, я направилась к барону де Монтерель, с которым вы вместе приплыли во Францию. Он принял меня весьма люобезно, напоил каким – то сладким травяным отваром и в конце концов все-таки рассказал о том, что ты поехал выручать Лауру, похищенную императором. Эта новость так возмутила меня, что я было совсем собралась ехать за тобой в Арелат со своими людьми, но вскоре одумалась.