Элохим - Эл М Коронон

Царь умолк, поразив Элохима своим душеизлиянием. Но так откровенничают только с лютым врагом. В таких вещах не признаются даже самому близкому другу. Казалось бы, царь посвятил его в свою жуткую тайну по той же причине, по какой люди открывают душу незнакомцу, будучи уверенными в том, что им не придется больше никогда встретиться с ним в жизни. Однако на самом деле все обстояло намного сложнее.

– Скажи мне, Элохим, как брату. Как бы ты поступил, будь на моем месте?

– Не могу даже себе представить.

– Я понимаю, что у тебя нет дочери. Не знаешь, что такое дочь. Но у тебя скоро она родится. Уверен, что у тебя родится именно дочь, а не сын. Вот тогда поймешь, что такое дочь! Слаще дочери нет никого на свете! Ты смотришь на нее и узнаешь в ней самого себя. Как бы в ином, женском облике. Удивительно. В сыне ты не узнаешь себя. Сын совершенно другой человек, сам по себе. В лучшем случае, он лишь похож на тебя. Но дочь нет, она может напоминать свою мать. Но ты в ней узнаешь только себя, а не ее мать. Сосо похожа на Мариамме, но по духу она Ирод. Сосо – это Ирод в облике Мариамме. Боже! Как мне не сойти с ума. Сука, ты, Мариамме! Сука! Сука! Испоганила и себе и мне жизнь!

Царь, обхватив голову обеими руками, словно разговаривал с самим собою, забыв свой вопрос к Элохиму.

– Была бы ты, сука, покладистой женой, всего этого не случилось бы со мной. Была бы и сама жива, и я не потерял бы голову из-за взбалмошной девчонки. Любил бы ее, как любят другие отцы своих дочерей.

Элохиму стало неприятно смотреть на выворачивающего душу царя и выслушивать его умопомрачительный бред. Создалось очень неловкое для него положение. Царь относился к тому неприятному типу людей, с которым Элохим предпочел бы не находиться долго в одном помещении. Одно присутствие таких людей превращало жизнь в тягостное занятие.

– Но ты не ответил на мой вопрос, – вспомнил царь. – Как бы все-таки ты поступил?

– Наверно, дочь в семье, как бриллиант в короне, – сказал Элохим, вставая с кушетки. – Дороже, видимо, нет ничего. Но раз так, я бы поступил, как того желает дочь, отложив в сторону все свои желания и чувства, чем бы они не были вызваны. Желание дочери прежде и превыше всего.

Ответ Элохима царю пришелся не по душе. Он также встал. Во весь свой огромный рост. Словно исчез в нем человек, который минуту назад выворачивал свою душу наизнанку и вернулся на свое место грозный, коварный царь Ирод.

– Элохим, знаю, что ты человек без страха. Никого не боишься. За это я уважаю тебя. Знаю также, что ты точно убил бы меня, если б встретились одни в лесу. Быть может, я тоже. Ибо я тоже не робкого десятка. Никого не боюсь. Даже самого Бога. Меня не колышет, что люди думают и говорят обо мне, лишь бы не шли против.

– Наш разговор останется в этой комнате.

– В этом я ни на минуту не сомневался. Но я бы хотел, чтобы мы вышли из этой комнаты друзьями, а не врагами. Между прочим, только сегодня посоветовали мне бросить тебя в тюрьму. Но я отказался.

– Интересно, за что?

– За убийство Рубена и его сыновей. Но я ищу не вражды с тобой, а дружбы. Надеюсь, ты тоже.

– Я не имею ничего против тебя, – сказал Элохим.

– И не считаешь, что вот эта корона по закону принадлежит тебе?

– Нет, не считаю. Она твоя.

– Но не все так думают. До сих пор многие иудеи не признали меня своим царем. Мечтают вернуть корону в дом Давида. И еще эти слухи о Мешиахе, об истинном царе иудеев. Эти люди, наверняка, предложат тебе занять мой престол. Устоишь ли перед соблазном? Перед соблазном власти?

– Думаю, тебе нечего опасаться. Самые влиятельные и умные люди понимают, что твое царство лучшее, что могли бы пожелать себе иудеи в настоящее время.

– Ага! Видишь, сам проговорился. «В настоящее время». А что потом? Я хочу, чтобы мое царство длилось тысячу лет. Нет, столько же, сколько просуществует вот этот камень. Вечно!

– Нет ничего вечного. Даже этот камень не вечен.

– Нет, вижу, что ты не устоишь перед соблазном власти.

– Раз так уверен, то ничем не могу помочь тебе.

– Можешь!

– Чем?

– Только одним. Перебирайся с семьей ко мне во Дворец. Будь рядом со мной. Как второй царь. Эврикл рассказывал мне, что у них в Спарте всегда было два царя. Почему мы не можем устроить такое же у себя, в Иудее? Сядешь рядом со мной. Поставлю для тебя второй трон в Тронном зале. И народ увидит, что мы вместе, а не врозь. Два царя у одного народа. Как ты смотришь на это? А!?

Царь явно предлагал ему почетный домашний арест. Элохим вспомнил, как тот держал под домашним арестом последнего хасмонейского царя Гиркания после его возвращения из плена. Сначала даже сажал его рядом с собой, называл отцом и поклонялся ему при всех. А потом, когда укрепил свою власть, приказал умертвить беспомощного старика.

– Надо подумать, – ответил уклончиво Элохим, стараясь скорее закончить тягостный разговор.

– Вот и хорошо. Подумай. Я не тороплю тебя с ответом.

Разговор был окончен. Прежде чем выйти из бриллиантовой комнаты, они посмотрели друг другу в глаза, и оба поняли, что им не хотелось бы оказаться вновь наедине.

59

Сарамалла с Черным Евнухом ждали их перед входом в сокровищницу. До них доносились веселые голоса людей, собравшихся в шатре, и ритмичные звуки тимпанов. Малая свадьба была в разгаре.

Как только царь вышел из сокровищницы, тут же приказал Черному Евнуху провести Элохима в Агриппиев дом, где был накрыт праздничный стол для особо почетных гостей.

– А мы с Сарамаллой придем чуть позже.

– Ваше Величество, – обратился к царю Черный Евнух, – могу ли показать Элохиму свое сокровище?

Царь рассмеялся. Всем во Дворце было известно, что Черный Евнух собирает золотые перстни, как дети собирают камушки.

– У него золотых вещиц больше, чем у меня в сокровищнице, – пошутил царь. – Хорошо, иди, похвастайся. Только ненадолго. Мы и так задержались тут.

Черный Евнух занимал две комнаты на третьем этаже, в башне над воротами в Женский двор. Из одной комнаты окно выходило на Женский двор, а из другой – на царский.

По винтовой лестнице они поднялись