Элохим - Эл М Коронон

не знают, чего хотят. Вот моя бывшая жена. Бывало, сидит себе без дела и говорит: «Хочется чего-то». Спрашиваю: «Чего хочется, дорогуша?». А она, вздохнув, отвечает: «Ах! Сама не знаю. Но чего-то хочется». Спрашиваю еще раз, как можно ласковее: «Чего же?». А она мечтательно закатывает глаза и елейным голосом выдает: «Ну, чего-то такого большого и красивого. Понимаешь?». Говорю: «Убей, не понимаю. Что же это такое, большое и красивое? Не арбуз ли!?». И тогда она писклявым голосом говорит, что мол, я ее не понимаю. Ну, скажите, ради Бога, люди добрые, как мне понять ее, когда она сама себя не понимает? Вот я не выдержал и развелся.

– Твоя жена, – сказал Лисимах, – была еще терпима. Была у нас одна женщина, по имени Ксантиппа. Чтобы терпеть ее сварливость и ворчливость понадобилась вся мудрость самого великого философа. И то ему это не всегда удавалось.

– Когда я был еще юношей, – сказал Сарамалла, – каждая красивая женщина для меня была тайной. Мне казалось, что под их одеждой скрывается нечто таинственное, волшебно-привлекательное. Я с трепетом мечтал увидеть обнаженное женское тело, коснуться его. Однажды моя мечта сбылась. Я впервые познал женщину и испытал наивысшее наслаждение в жизни. Словно попал на седьмое небо. Но как только слил, внезапно наступило такое глубокое отвращение к женскому телу, что меня чуть не вырвало. Словно с седьмого неба свалился в ущелье. Наверное, каждому из вас знакомо это чувство. Почему так?

– Еще царь Соломон говорил: «Миловидность – обманчива», – процитировал Иохазар бен Боэтий. – А он знал, о чем говорил. Бог намеренно дает нам испытывать рядом с высшим наслаждением глубокое отвращение для того, чтобы мы помнили, что за всякой женской красотой скрыто нечто обманчивое.

– До сегодняшнего дня, – признался Лисимах, – я даже и не подозревал, какими женоненавистниками могут быть мужчины Востока. Вы даже превзошли нашего Эврипида, самого закоренелого мисигониста, известного мне.

– Мы, греки, боготворим женскую красоту, – воскликнул Эврикл. – Для нас нет выше красоты, чем красота женщины.

– Ваше Величество, – обратился к царю Лисимах, – когда-то очень давно лучшие сыны Эллады воевали с троянцами из-за спартанской царицы Елены, наипрекраснейшей женщины в мире. Целых десять лет. Среди них были почти все греческие цари и прославленные герои. Когда-то они состязались между собою за руку Елены и обязались защитить совместно честь того, кого Елена выберет своим женихом. Вот почему они пошли войной на Трою. На этой войне погибли лучшие из лучших – Патрокл, Айакс, Гектор, Ахиллес. Наконец, греки взяли Трою, разрушили ее до основания, сровняли с землей и вернули Елену Менелаю. Но когда война кончилась, они поняли одно. И знаете что?

– Что? – спросил царь.

– Что стоило воевать все эти десять лет за Елену.

– Но еще и нечто другое, – добавил Г.П.

– Что же еще? – опять спросил царь.

– Что никто из них не был достоин красоты Елены.

61

После слов Г.П. все сказанные слова о женщине как-то разом померкли. Стали мелкими, никчемными, не достойными мужчины. Присутствующие и особенно те, кто поносил женщин, как-то сникли, задумавшись о наипрекраснейшей женщине в мире. Воцарилась неловкая тишина. «Мужчинам не подобает говорить между собой о женщине в том же духе, в каком женщины судачат о мужчинах, – подумал Элохим. – Это женская привилегия. О женщинах говорят либо хорошо, либо ничего».

Первым тишину нарушил царь Ирод.

– Что же получается, Учитель? Неужели никто не может быть достоин наипрекраснейшей женщины?

– За этим же столом, – ответил Г.П., – в прошлый раз ты, вроде бы, спросил меня, в чем заслуга греков перед человечеством. Теперь я могу ответить на твой вопрос одним словом:

Ἑλένη

Греки додумались до идеи наипрекраснейшей женщины в мире и воплотили ее в образе Елены. В прошлом, несомненно, было немало красивых и одновременно великих женщин. Египетские царицы Хатшепсут, Неферати и особенно Нефертити тому пример. Красотой отличались царица Семирамида, царица Савская и персидская царица, иудейка Эсфирь. А красоту македонки Клеопатры, царицы египетской, ты сам неоднократно созерцал.

– Согласен, стерва была очень красивой, – подтвердил царь. – Я бы сказал обольстительно красивой.

– Не говоря уже о бесчисленных безымянных красавицах, которые рождались и будут рождаться в каждом племени. Но не было, нет и не будет женщины, красивее Елены. Вот смысл «наипрекраснейшей женщины в мире». Вроде бы, невозможно даже представить себе такую красоту. Подумайте только! Самая красивая женщина на свете. Попытайтесь представить ее себе. И тогда поймете, о чем я говорю.

Все задумались. Каждый по-своему пытался представить себе наипрекраснейшую женщину в мире. Царь невольно вспомнил Соломпсио. «Теперь ясно, кто ей внушил мечту стать самой красивой женщиной». Он попытался представить себе Елену. Но при этом неизменно перед взором вставал то образ Мариамме, то Соломпсио. Красивее жены и своей дочери ему трудно было представить кого-либо. Елена представилась ему с длинными черными волосами, мраморной кожей и алыми губами, точно как у Сосо.

Элохим, наоборот, представил Елену белокурой и голубоглазой, чем-то похожей на Ольгу.

– А я могу представить ее! – воскликнул Дворцовый Шут.

Все с любопытством посмотрели на него.

– Как!? – спросил царь.

– Как страшилище, как наиуродливейшую женщину в мире.

– Ты что, халдей, издеваешься над нами!? – возмутился царь.

– Нет, не издеваюсь, Ирод. Есть что-нибудь на свете ярче Солнца?

– Нет, – ответил тот.

– Сможешь ли на него взглянуть?

– Нет, потемнеет в глазах.

– Вот именно! – сказал Дворцовый Шут. – Солнце ослепляет. Его яркость превращается в свою противоположность, во мрак. Точно так же Елена. Она была самой красивой. Но представить ее нельзя иначе, чем самой настоящей уродкой.

– Остроумные художники так и изображали ее – уродкой, – сообщил Лисимах.

– Сам Гомер, – сказал Г.П., – выразил ее красоту окольно, через воздействие на троянских старцев. Они были настолько очарованы ее красотой, что признались друг другу в том, что, вроде бы, стоило за нее воевать, невзирая на все беды, навлеченные ею на их город. Вот какова была сила ее красоты!

– Нет базара, звучит убедительно, – оценил Сарамалла. – Судя по всему, она, в самом деле, затмила своей красотой всех женщин, родившихся до нее. Но, Учитель, как можно наперед знать, что и в будущем никогда не родится женщина красивее Елены?

– Сарамалла, ты затронул суть дела, – ответил Г.П. – Как невозможно представить себе красоту Елены, также невозможно поверить, что никогда не родится женщина красивее, хотя сама идея «наипрекраснейшей женщины в мире», вроде бы, не допускает двух Елен. Наипрекраснейшей в мире может быть только и лишь только одна женщина. И то в один миг, поскольку красота временна, изменчива. Быть может, Елена была наипрекраснейшей женщиной в мире в тот