История призрака - Джим Батчер

– Привет, Гарри. Я полагаю это ты, конечно.

– Это я, Отец, – откликнулся я. Я имею в виду, он не может меня слышать и я знаю об этом, но… Промолчать – это просто невежливо.

– У меня был трудный разговор с Кэррин этим вечером,- сказал Фортхилл. – Она сказала, что Вы нашли людей, которые обстреляли ее дом прошлой ночью. И что Вы хотите, чтобы мы помогли им.

– Я знаю, – я вздохнул, – это звучит безумно, но…

– Я думаю, что для Кэррин ты, должно быть, показался безумцем,- он продолжал.- Но я считаю, что ваша реакция была замечательна для сострадания. Я могу только предположить, что этот мальчик из той банды.

Он завершил приготовление пищи и повернулся ко мне лицом, более или менее.

– Не волнуйся. Я не собираюсь сообщать г-же Мёрфи об этой ситуации – не в ближайшее время. После твоей смерти она не может мыслить трезво, и пока борьба продолжается, её состояние всё больше ухудшается.

Я немного расслабился.

– Я надеялся, что не будете.

– Я дам мальчику пристанище, пока. Поговорю с ним. Я уверен, что он расскажет мне о своей проблеме. После этого, я должен буду поступить согласно моей совести.

– Человек не может просить большего, нежели это,- сказал я.- Спасибо.

Он взял простой деревянный поднос, нагруженный едой для Фитца, и остановился на мгновение.

– Это обидно, что мы не можем поговорить. Я хотел бы услышать о твоём опыте. Я предполагаю, это было бы захватывающе, хроника одной из самых загадочных функций Мироздание – сама Смерть.

– Нет,- сказал я.- Тайна не откроется даже на той стороне. Там просто еще больше бюрократии.

– Кроме того, я нахожу это интересным что ты здесь, на святой земле,- произнёс Фортхилл.- Если я правильно помню, последний призрак, который пытался войти в эту церковь, не мог даже коснуться здания, а тем более свободно блуждать по нему. Чтобы это значило?- Он оздаченно покачал головой.- Я полагаю, ты бы спросил об этом, а?- Он склонил голову в вежливом, плохо направленном кивке, и покинул комнату.

Это был превосходный вопрос, о призраках и святой земле. Когда Леонид Кравос, известный как Кошмар, пришёл, чтобы убить мою клиентку, спрятавшуюся в церкви, он не мог попасть внутрь. Он уничтожил озеленение и цветники ценой в несколько тысяч долларов, от чистого разочарования.

Кошмар был намного более могучей тенью, чем я сейчас. Так почему же я смог войти в здание, тогда как он был встречен холодно, как Большой Серый Волк у дома трёх Поросят?

– Принято к сведению,- сказал я.- Изучишь очевидную мистическую аномалию позже. Друзьям нужна помощь сейчас.

Время от времени я даю себе отличные советы. Иногда, я даже к ним прислушиваюсь.

Пришло время посетить Серого Призрака и Больших Капюшонов.

Глава 27

Я отправился к убежищу Больших Капюшонов, имея ввиду несколько важных фактов.

Факт первый: Большие Капюшоны не могли самостоятельно причинить мне вред.

Факт второй: Я тоже не мог причинить вреда Большим Капюшонам.

Факт третий:Во главе Больших Капюшонов стоял Серый Призрак, дух который безнаказанно метал повсюду молнии, во время атаки на дом Морти. Это означало что Серый Призрак был тенью кого-то обладающего талантом, как минимум, на уровне мага, и, хотя я и был уверен, что смогу защитить себя от такого нападения, если буду готов в этому, если это произойдет неожиданно, я могу закончить как сер Стюарт быстрее чем вы сможете сказать ка-зот Факт четвертый: вокруг Серого Призрака шляется куча лемуров. В то время как мои собственные призрачные воспоминания, возможно, не смогут повлиять на живых, они вполне могут чертовски хорошо подействовать на лемуров и тому подобное. Я мог бы легко справиться с ними один-на-один, но вполне вероятно, что они навалятся на меня всем скопом, или, может быть, постараются сбросить вниз, где на меня первым делом набросится орда привидений.

Факт пятый: если Серый Призрак отдавал приказы смертным членам культа, они, возможно, приняли меры касательно призраков. Может быть, там кругом ловушки расставлены. Быть может, там обереги или другие магические барьеры. Там могут быть опасные вещества, вроде призрачной пыли. Если бы я сунулся туда, толстый, счастливый и уверенный в себе, я мог бы влипнуть прямо в серьезные неприятности.

Факт шестой: там собрались все виды духов со всей обширной вселенной, и призраки были лишь крошечной частью их. Я должен быть готов ко всему. Другое лицо, некто вполне может бродить там, втянутый в конфликт. Или, черт возьми, чего доброго, его, возможно, уже схватили за руку.

– Не ограничивай воображение, Дрезден,- приказал я себе.- Не обманись, размышляя ограниченно, это лишь небольшая проблема. Есть все шансы, что это может быть часть гораздо, гораздо большей проблемы.

Если бы моя загробная жизнь чем-то отличалась от жизни, это повысило бы ставки.

Факт седьмой: Рано или поздно, чёрт возьми, я начну жалеть об этом маленьком наказании, что и следовало ожидать давно.

Мне вспомнились несколько ярких воспоминаний, когда я делал что-то похожее. Картинки насилия, пламени и отвратительных врагов мелькали в моей голове, отчётливо и почти реально. Эмоции, сопровождавшие эти воспоминания, пришли вместе с ними, но они были на шаг позади, достаточно далеко, чтобы позволить мне обработать и распознать их.

Ярость, конечно. Ярость на существ, пытающихся навредить невинным, моим друзьям или мне. Эта ярость была оружием, и защищала меня в моменты смертельной опасности. Она всегда была рядом, и я всегда приветствовал её появление – быть заполненным гневом намного приятнее, чем заполненным ужасом. Но увидев его в моих усиленных воспоминаниях, заставило почувствовать себя немного больным. Яростью было слово, которые мы использовали для гнева, направленного во имя благого дела – но оно не освятит его и не сделает, так или иначе, похвальным делом. Это ещё был гнев. Сильный, опасный гнев, столь же смертельный как летящая пуля. Он просто оказался пулей, направленный в удобном направлении.

Затем страх: страх есть всегда. Не имеет значения ваша храбрость. Когда что-то пытается убить вас, и вы это знаете, вы боитесь. Это бессмысленная, примитивная эмоция. И нет способа её остановить. Мужество – это значит действовать, несмотря на страх, значит запихнуть поглубже желание убежать или желание окончательно сдаться гневу, рожденному в страхе. Мужество – это значит использовать голову и сердце, когда каждая клеточка твоего тела кричит всё бросить и бежать, а затем последовать тому выбору, что считаешь верным.

Белый Совет обвинил меня, что я доставил неприятности с разным сверхъестественным злом, хоть я и недостаточно высокомерен, чтобы списать все проблемы мира на мои ошибки, но возможно они в чём-то правы. У меня есть проблемы с хулиганами и влиятельными фигурами. И я отказываюсь стоять в стороне и ничего не делать, когда жертвами становятся слабые и беззащитные.