Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян

Лицемерие, провозглашал Налбандян, — это зло, и люди, распознав его, рано или поздно постараются избавиться от него.

Лицемерное правительство — зло для своего народа, и, раскусив его, народ рано или поздно поднимется, чтобы свергнуть такое правительство.

Лицемерный народ или, что вернее, народ, видящий лицемерие и терпящий его в себе, — зло для самого себя и поэтому обречен влачить жалкое свое существование под гнетом грубой силы.

«Мегу» запрашивала мнение членов нации… «Я не только согласен с решением «Мегу», но и больше того: говорю, что бывший священнослужитель, а ныне просто частное лицо Погос, должен искупить свои грехи покаянием», — гневно писал Налбандян и требовал привлечь преступника к судебной ответственности.

Интересно, что все те, против кого обращены были беспощадные стрелы этого неистового пришельца из России, предпочли благоразумно смолчать. Никто не выступил с возражением, никто не встал в позу оскорбленного, никто не принял брошенного Микаэлом вызова.

Единственным человеком, который пытался ответить Налбандяну, был уже знакомый нам редактор «Еревана» Ованес Чамурчян.

В своей статье он защищал не только своих духов и демонов, которых высмеял Налбандян, но и Погоса из Вана. А чтобы хоть как-то оправдать эту свою защиту, он, сознавая все-таки всю свою беспомощность, обозвал Микаэла Налбандяна «социалистом» и «красным республиканцем».

И оставил тем самым свидетельство — свидетельство ярого врага и очевидца — о том, чем еще был занят Налбандян весь тот месяц, что пробыл в Константинополе.

На первый взгляд он был целиком поглощен основанием организации под названием «Благотворительное общество».

Эта мысль зародилась у Микаэла еще в Лондоне, когда он общался с «прекрасными людьми с благородной душой», целиком посвятившими себя «или своим национальным, либо общечеловеческим делам». Но перспектива одного лишь общения с ними не могла удовлетворить его. Да и какая тут перспектива? Чтобы сотрудничать с лондонским революционным центром, нужны были не только красивые мечты о национальном освобождении. Необходимы преданные приверженцы, готовые встать на борьбу, и прежде всего самое главное — нужна программа! Программа, которую армяне невесть почему считали не столь уж и существенной, а ошибку свою осознавали лишь после очередного поражения…

Несколько молодых константинопольцев — Ованес Кятипян, Овсеп Нурпджанян, Микаэл Рафаэлян, Тигран Пешикташлян и некоторые другие, уже закончившие или продолжавшие учебу в Париже, — стали верными соратниками Микаэла. Авторитетный и уважаемый в городе публицист Арутюн Свачьян и общественный деятель Серовбэ Тагворян уже проделали большую подготовительную работу, так что буквально через несколько дней после приезда Микаэла Налбандяна в Константинополе состоялось учредительное собрание Благотворительного общества. Внешняя задача общества состояла в распространении среди всех армян независимо от вероисповедания просвещения и идей национального самосознания и единения. С этой целью предполагалось открыть общеобразовательные и ремесленные школы и училища, поощрять национальную печать и вообще культуру…

На самом деле, однако, эта деятельность Благотворительного общества призвана была лишь замаскировать истинные цели — создание тайной освободительной организации и налаживание контактов с другими порабощенными народами Османской империи, а также с другими революционными центрами Европы и России.

В случае успеха Микаэл Налбандян стал бы идейным руководителем армянского национально-освободительного движения и, непосредственно занимаясь «своими национальными делами», получил бы право заниматься также и «делами общечеловеческими». Вернее, тогда интересы национального прогресса слились бы с интересами прогресса общечеловеческого, и армяне отныне видели бы свое будущее не изолированно, а в гармонии и единстве с будущим других народов.

Пробуждая свой народ от векового сна и воспитывая в нем чувства национального достоинства и национальной принадлежности, Микаэл Налбандян выводил его на широкую дорогу, которая вела армян к светлой цели — братству народов и общечеловеческой гармонии…

Месяц промелькнул очень быстро, но и за это короткое время Микаэл успел полюбиться константинопольским армянам.

«Да, такого человека нам больше не доводилось видеть», — много лет спустя признавались, вспоминая его, западноармянские деятели.

А корреспондент одной из кавказских газет с удивлением напишет о том восторженном приеме, которого удостоился приехавший в Константинополь из России армянский писатель — беспокойный, остроумный, прекрасно знающий прошлое и будущее своего народа, любознательный и всецело преданный интересам народа.

«С тех пор полисцы составили себе более благоприятное мнение о российских армянах. Но надо сказать и то, что большая их часть до сих пор убеждена, будто почти все армяне в России, которые говорят на родном языке, ссылаются в Сибирь…»

Посетил Микаэл и русского посла в Турции, который якобы посоветовал ему непременно отправиться в Лондон и на месте прояснить некоторые вопросы, связанные с индийским наследством.

Об этих «словах» посла Микаэл счел необходимым со всеми подробностями уведомить городского голову Нахичевана-на-Дону.

Знай Карапет Айрапетян, как рвется Микаэл Налбандян в Лондон, он бы немало подивился тому, как удивительно вовремя совпали слова русского посла со страстным желанием Микаэла…

Но он удивился бы еще больше, если б узнал, что Микаэл, 21 декабря покинув Константинополь, вместо Лондона отправился морем в… Марсель.

В Лондон согласно «необходимости» и в связи «со словами русского посла в Турции» Микаэл мог, несомненно, отправиться по суше и гораздо более коротким путем. И вообще странно, что Микаэл Налбандян, вечно нетерпеливый, вечно спешащий, избрал долгий и небезопасный путь морем.

Да, но куда же все-таки спешил Налбандян? В Индию ли, чтобы предъявить права своих сограждан на полузабытое наследство? Куда он спешил?

Он спешил поднять уже пробудившийся ото сна свой народ. Спешил днем раньше примкнуть к набиравшей в Европе силу освободительной борьбе. Спешил увидеть на древней земле предков свободную республику Армения!

Поэтому странно разве, что он избрал морской путь в Лондон через Марсель, — чтобы побывать и в Италии…

НА ПУТИ СВЯЩЕННОГО ОБЕТА

Курятся Этна и Везувий. В священном вулкане Арарата ужели не осталось хоть искорки огня?!