Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян

тайных обществ. Но чтобы эти тайные общества могли осуществить свои планы, чтобы начавшееся освободительное движение увенчалось созданием единой Армянской республики, необходимо было наладить сотрудничество с освободительным движением в Европе и самой России. И обязательно следовало усвоить опыт потрясаемой революциями Европы, чтобы не ошибиться, не промахнуться, не упустить возможностей…

Но и в далекой Италии Микаэл словно слышал недовольное бурчание армян: дескать, а нам-то что?.. И не мог скрыть горечи:

«Да, они не имеют отношения к нам, они недостойны иметь отношение к европейским нациям, неспособны пройти тот спасительный путь, которым проходят другие нации…»

Еще через несколько дней, 3 января 1861 года, Микаэл уже на другом пароходе отбыл из Неаполя в… Геную.

Потом он решил продолжить путь по суше. По этому поводу он дал следующее объяснение:

«Увидев, что зимнее путешествие по морю подвергает опасности мое здоровье, я начисто отказался от пароходов, в Генуе сошел на берег и железной дорогой добрался до подножия Итальянских Альп… Горы пересек на санях, после приятной вечной весны Италии угодив в ужасные морозы».

Иначе говоря, он отказался от морского путешествия, чтобы не рисковать здоровьем, и предпочел не менее опасное для него зимнее путешествие по суше.

Почему?

Почему он решил обязательно побывать и в Сардинском королевстве?

Почему он, остановившись в Турине, ни словом не упомянул об этом в своем письме-отчете?

Может, он спешил навстречу своему другу? Другу, который прибыл в Турин из Франции?

Степан Воскан (а речь именно о нем) в это самое время перебрался в Турин и поступил на службу в канцелярию премьер-министра Кавура в должности секретаря-советника. И тут же начал издавать на французском языке газету «Италия».

Кроме Турина, газета эта имела подписчиков также в Париже, Генуе, Пергаме, Болонье и Неаполе. И с первых же номеров она выказала столь характерную для троицы Налбандян — Свачьян — Воскан остроту публикаций и беспощадность в борьбе. Камилло Кавур вынужден был даже посоветовать своему секретарю-советнику: «Наденьте хотя бы перчатки, чтобы как-то смягчить свое перо».

Свою газету Степан Воскан издавал в Турине до 1861 года. Далее история на протяжении почти двух лет хранит о нем каменное молчание.

Итак?

Встретились ли они в Турине?

Если встретились, то какие совместные планы разработали они за это короткое время?

И почему газета «Италия» Степана Воскана перестала выходить в свет почти тогда же, когда в Нахичеване-на-Дону был арестован Микаэл Налбандян?

Было ли это случайным совпадением?

Через несколько дней Микаэл напишет в письме-отчете:

«В праздник Рождества Христова и Крещения я добрался до Парижа, где оставался четыре дня, и, выехав оттуда десятого, вчера, одиннадцатого января, прибыл в Лондон, где и пишу это письмо».

ГОСТИ ОРСЕТ-ХАУЗА

Национальное предшествует общечеловеческому, и каждый человек входит в человечество через свою национальность.

Микаэл Налбандян

Будущее торопит. Завтрашний день не может ждать…

Виктор Гюго

Прибыв в Лондон, Микаэл первым делом отыскал новый дом Александра Герцена — Орсет-хауз, старинный пятиэтажный особняк, окруженный рвом. Со стороны улицы он казался трехэтажным, так как был построен на небольшом склоне. И именно на первом этаже со стороны улицы, а фактически на третьем, находилась просторная, но скупо освещенная гостиная, где стояло пианино, а у каминов были уютные уголки для задушевной беседы. На том же этаже располагался кабинет Герцена. А в самой большой из трех верхних комнат жил Николай Огарев. Комната эта служила ему не только спальней, по и кабинетом.

Хотя лондонские пропагандисты лишь недавно перебрались в этот более удобный и просторный дом, Орсет-хауз в короткое время также стал местом паломничества для изгнанников-эмигрантов, охваченной революционными порывами молодежи и просто друзей и почитателей Александра Герцена.

В Орсет-хаузе Микаэла встретили тепло, как старого друга. Очень быстро выросло и число его новых знакомых. И уже в первые же дни своего пребывания в Лондоне Микаэл стал активно сотрудничать с ними.

Возможность развернуть на Кавказе и в Западной Армении освободительную борьбу, вполне реальные предпосылки для которой создали организованные в Константинополе тайные общества, безусловно, заинтересовала обитателей Орсет-хауза. Армения и армяне могли сыграть немалую роль в свержении царизма в России и уничтожении тиранического режима в Османской империи.

…Среди многих русских, посещавших Александра Герцена, особенно выделялся Николай Серно-Соловьевич, сразу же завоевавший симпатии хозяина Орсет-хауза. Несмотря на свою молодость, а Серно-Соловьевичу было тогда всего двадцать пять лет, это был очень умный и образованный человек, интересующийся всеми серьезными проблемами своего времени.

После окончания Александровского лицея Серно-Соловьевич поступил на службу в государственную канцелярию, в отдел государственного секретаря. А поскольку именно этот отдел занимался крестьянским вопросом, то он «изнутри» знал обо всех подробностях подготовки знаменитой реформы.

И, «изнутри» же увидев, как всячески препятствовали отмене крепостного права Орлов, Адлерберг, Панин и Муравьев, впоследствии прозванный Вешателем, пережил глубокое разочарование. Но потом решил, что если все дело в противодействии высокопоставленных чиновников и царь не ведает обо всем этом, то кто-то должен решиться открыть ему глаза.

Но где можно было найти такого человека? После долгих раздумий двадцатичетырехлетний юноша решил, что именно ему суждено стать этим человеком, который «откроет царю глаза». Просидев до поздней ночи, он составил объемистое письмо, тщательно переписал его и сам же на следующее утро повез в Царское Село.

По воле случая он оказался в одном поезде и даже в одном вагоне с