Мехасфера: Ковчег - Андрей Умин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снегопад усиливался. Холодный черный пепел падал с небес, словно они горели в решающей схватке добра со злом.
— Хорошо сыпет, — радовался командир. — Скроет наши следы.
— Как бы нам самим не растеряться в этой пурге, — дрожал Куско.
Посланные на перехват беглых рабов мотоциклисты практически сразу сбились со следа, но их большое количество — около тридцати моторов — увеличивало шансы случайно наткнуться на убегающих. Шансы эти, к счастью, падали с расстоянием.
— Не поехать бы на восток! — нервничал Эхо. — Только не на восток.
Четыре мотоцикла двигались медленно, чтобы не потеряться в ночной снежной мгле. Черный снег не мог отразить даже толику северного сияния, которое в бессилии билось о завесу угрюмых туч. Абсолютную темноту рассекали только фонари на передних стойках байков. Поставленные для устрашения рабов эти декоративные источники света теперь спасали этих самых рабов как лучезарные звезды судьбы. С помощью их отряд двигался между редкими деревьями и руинами мелких заводов на север, далекий север, таящий в своей утробе бескрайние запасы семян.
Глава 9
Ноябрь в лагере инков прошел в неравной борьбе. Армия каннибалов наконец определила местонахождение оставшихся экзоскелетов или, если точнее, вынюхала. Началась долгая, изматывающая осада. С севера штормовыми волнами накатывали отряды мутантов, трепали морпехов и отступали назад, под защиту рад-леса и всей чертовой планеты. Красное небо возликовало, что наконец под его сенью начались настоящие кровавые войны, коих не было на этом участке тундры многие сотни лет. Бог войны переехал с Марса на Землю. Все перевернулось с ног на голову, и теперь над некогда голубой планетой беснуются в свирепом танце красная Аврора и багровый солнечный день. В древние времена небо окрашивалось в этот цвет только во время безумно романтичных закатов. Теперь же красный цвет стал постоянным напоминанием о тяжести бытия. От романтики у людей не осталось и следа, а на закате они радуются лишь тому, что прожили еще один трудный день, и даже не смотрят лишний раз на пунцовое зарево у горизонта, похожее скорее на декорации ада, нежели на фон для любовного настроения.
Дикси — самые настоящие божества войны этой части Великой пустоши — не планировали уничтожать лагерь сразу и вели затяжную осаду, изматывая людей атаками. Они вообще ничего никогда не планировали, а действовали по наитию, доверяли лишь своему дьявольскому инстинкту. Как некоторые насекомые, выстраивающие огромные города под землей или безошибочно ориентирующиеся по звездам, эти твари имели свою уникальную систему существования. Как термиты без матки, они медленно, но верно шли к своей тотальной победе над всем живым. Не имея возможности что-либо обсуждать из-за деформации голосовых связок, они действовали под управлением общих инстинктов, собирались постепенно, волна за волной, разбить оборону лагеря и еще медленнее, чем во время лесной погони, расправиться со всеми оставшимися там жителями. Морпехи не знали об этом коварном плане, а потому очень обрадовались, отбив первую атаку дикси.
Это даже была не атака, а так, короткая вылазка, разведка боем. И урона мутанты никакого не нанесли, да и сами нисколько не пострадали. Зато решили две очень важные в тактическом плане задачи — разнюхали устройство обороны лагеря, а также пустили пыль в глаза защитникам, посчитавшим, что враг намного слабее, чем на самом деле.
— И эти недоумки смогли уничтожить второй отряд? — изумлялся Браво после этой «атаки». — Как-то мне не верится.
— Мутанты могли застать их врасплох, — предположил Фокстрот, очищая дуло своего автомата.
Спешно возведенные после совета Юраса деревянные стены выдержали жалкое подобие штурма.
— Нужно больше ловушек, — после недолгого раздумья сказал Браво.
— Не думаете ли вы, что эти твари для нас опасны? — со смешком спросил солдат с буквой F на груди.
— Береженого бог бережет, — не заметил его ехидства подполковник. — Эти твари не так просты, если смогли гнать отряд целых двести километров на запад. Ох, не просты…
Юрас на правах человека, знающего важный секрет марсиан, постоянно находился неподалеку и слушал каждый их разговор. Поведавшие ему свой хитрый план по побегу с планеты морпехи больше не могли на него давить. Им лишь оставалось безропотно доверять ему и надеяться, что старик выполнит свою часть сделки — не допустит бунта среди краснокожих. Те только и делали что гнули спины на одном лишь энтузиазме, надеясь, что через пару месяцев им привезут тонны семян. Как же легко Юрас обвел их вокруг пальца. Кажется, он оказался единственной живой душой, способной не просто превозмогать свалившиеся на него тяготы, но идеально к ним приноровиться. Больше так никто не умел. Ни оставшиеся в лагере морпехи, пожелавшие просто свалить на ракете, ни затерявшийся в руинах Пита отряд. Каждый из них только и пытался выстоять перед очередной проблемой, дать отпор невзгодам, сыплющимся как из дьявольского рога изобилия. Если они и улучшали свое положение, то лишь чтобы восстановить статус-кво, а никак не получить выгоду и огромные дивиденды. В этом Юрас был уникален, и большинство марсиан и инков обязательно сняли бы перед ним шляпы, не будь его действия так опасны для сородичей. Племя горбатилось за пустые обещания, тратило последние припасы на отчаянный труд ради ракеты, вместо того чтобы посвятить последний осенний месяц поиску пропитания на зиму.
И чем ближе инки подходили к погибели, тем сильнее теряли свое человеческое естество морпехи. Планируя бросить на смерть и земных, и марсианских людей, они волей-неволей все больше отдалялись от собственной человечности. Невозможно совершить зло и остаться таким же, как раньше, даже если всеми силами уверуешь в необходимость такого поступка. А необходимость действительно была, и поэтому сложно судить оставшихся в лагере марсиан. Они спланировали самое очевидное, что могло прийти на ум, перешли черту, после которой трудно ударить по тормозам и повернуть назад в поисках более гуманного плана. Первая мысль, стоит ей захватить ум, уже никогда не отпустит, ты будешь убеждать себя в ее правильности, начнешь подгонять решение под ответ и примешься отметать все остальные идеи как неподобающие. Это психология, а она, как известно, выше любого человеческого самомнения. Она — непреодолимый барьер между тем великим, чем люди себя считают, и тем, чем они на самом деле являются.
— Ну как? Успеваете с ракетой? — на правах хозяина ситуации спрашивал у морпехов Юрас.
— Да. Еще немного, и все тут станет твоим, — со злостью отвечали они.
Но все поменялось во второй декаде ноября. Первые атаки
