Преторианец - Валерий Большаков

– Сергий… – прошептала она ласково. – Как хорошо, что ты со мной… Киклопик…

Великан-германец застонал, тягая себя за поседевшие космы.

– Пустите!

Рядом присел Искандер, рванул снятую с кого-то тунику, скомкал в пару тампонов, зажал страшную рану.

– Помоги! – взмолился Сергей.

Искандер не ответил, лихорадочно пытаясь унять вытекающую кровь. Девушка резко побледнела, груди ее едва трепетали, грозя погасить слабый огонечек жизни.

– Мы ее теряем! – выкрикнул Искандер, забывшись.

– Нет! Хоть что-нибудь!

– Я ничего не могу! Тут никто не поможет! Рана смертельная! Это чудо, что она не умерла сразу!

Лобанов сильно зажмурился. Глаза жгло нестерпимо.

– Сергий… – прошелестел голосок.

Лобанов широко раскрыл глаза. Авидия смотрела на него ясно и печально.

– Не плачь, – утешила она его, – все хорошо… Вот же он, ты, вот… я держу тебя за руку… вижу тебя… Помнишь ту крипту, где мы были с тобой?

– Помню, – хрипло выдавил Сергей.

– Похоронишь меня там, хорошо?

– Хорошо… – сглотнул Лобанов.

– Скажи еще, что ты меня любишь…

– Я люблю тебя!

– А я – тебя…

Авидия Нигрина улыбнулась Сергею и умерла. Киклоп завыл в голос.

– Киклоп, – сказал Сергей чужим голосом. – Этого – к Заре и Баре!

Он указал на Сикста.

– Я мигом! – люто оскалился Киклоп.

Сикст заверещал, но германец скрутил его и сунул под мышку. Христиане стояли как оплеванные. Подскакали Гефестай и Эдик.

– Ушли! – яростно крикнул сын Ярная. – Там тупик и дверь железная! Пока мы в обход… все!

– Ничего, – спокойно сказал Сергей, – найду!

Он взял на руки тело Авидий и понес в дом. На аллее его встретил понурый Киклоп.

– Отдал? – спросил Сергей.

– Кушают… – вздохнул Киклоп.

– Возьми ее и отнеси в ту крипту… Слышал, что сказала Авидия?

Киклоп кивнул и принял драгоценную ношу. Единственный глаз великана заблестел, смаргивая искристую каплю.

– Это Мир-Арзал, – тихо сказал Эдик.

Лобанов обернулся. Все его друзья стояли рядом – и Эдик, и Гефестай, и Искандер. Объезжая расходившихся христиан, подъезжали сникшие Акун и Кадмар, Уахенеб и Регебал.

– Я знаю, – по-прежнему спокойно ответил Сергей. – Они все умрут. Сегодня.

Похоронное шествие, провожавшее прах Траяна, торжественно двигалось по улице Виминальских ворот. Впереди шагал десигнатор – распорядитель похорон, сопровождаемый дюжиной ликторов в темно-серых тогах. За ними топали ликторы императора, а сам Адриан, сопровождавший урну с пеплом умершего, покачивался в паланкине, на бугристых плечах восьми нубийцев, черных и могучих, как духи пустыни.

Музыканты извлекали из погребальных флейт звуки тоскливые и нудные, но музыку забивал плач и вопли плакальщиц в траурных одеждах.

Преторианцы шли двумя плотными шеренгами, отгораживая носилки принцепса от многотысячной толпы. С тыла обоих императоров, живого и почившего, прикрывала тысяча легионеров, ветеранов Дакийских, Парфянских и прочих войн, развязанных драчливым Траяном. Легионеры несли золотые венки, дарованные городами империи.

За легионерами шествовали жрецы – авгуры с загнутыми посохами; фламины Юпитера, Марса и Ромула, Флоры и Помоны, с митрами на головах; двенадцать салиев в расшитых туниках, стянутых военными бронзовыми поясами, в багряных трабеях, со щитами и жезлами; гаруспики – гадатели по внутренностям; фециалы – жрецы, объявляющие войну и заключающие мир; арвалы – жрецы Цереры; целомудренные весталки в белых покрывалах с пурпурной каймой.

Весталок догоняли семь жрецов-эпулонов, децемвиры сивиллиных книг, тридцать курионов и двенадцать понтификов в пышных латиклавиях.

Валом валили сенаторы, всадники, матроны, патрицианки, простые граждане и легионеры, вольноотпущенники и рабы.

Лобанов вел гладиаторов параллельно улице, пробираясь дворами. Протиснуться даже в переулки было невозможно – толпа, охочая до зрелищ, забивала все свободные места, портики, ступени, ниши, торчала на заборах, высовывалась из окон…

Лобанов скакал и посматривал в редкие просветы, улавливая то крышу паланкина, то качавшиеся штандарты, то фасции ликторов.

– Бесполезно! – крикнул Гефестай.

– Давайте сразу на форум Траяна! – решил Сергей.

Они поскакали вдоль гигантской аркады акведука Марция. Сергей самому себе напоминал не слишком толкового робота, выполнявшего несложную программу, – править конем, с холодной настойчивостью высматривать врага и ни о чем не думать. Он замертвел, заледенел, на душе было погано – паршивей некуда. Погрузиться с головой в тоску и отчаяние мешало дело. И хорошо, что исполнение долга и жажда мести сочетались! Сергей искривил губы в страшненькой улыбке – покойся с миром, Авидия Нигрина! Я справлю по тебе тризну, я уничтожу всех до единого! И Гая Авидия, и Квиета, и Мир-Арзала – всех! Ни одну падлу хоть из того, хоть из этого времени не пожалею!

У Санквальских ворот четверка с ходу врезалась в гущу сражения – купленные Квиетом ауктораты – вольнонаемные гладиаторы, резали преторианцев.

– Эдик! – крикнул Сергей. – Искандер! Слева!

– Так точно!

Не растратив силы с утра, Лобанов рубился остервенело, отмахиваясь от бывших своих коллег, выбравших сомнительную славу гладиаторов, калеча, убивая сразу и добивая тех, кого сделал калекой. В одном из преторианцев он узнал Луция Мединия. Тот поприветствовал Лобанова и пал от руки пронырливого ауктората, худого и прыщавого типчика. Сергей бросил коня на худого и с размаху удалил тому прыщи. Вместе с головой.

– Бей! Бей! – орали ауктораты, наседая двумя группами по пять человек и зажимая преторианцев в клещи.

– Pollice verso! – вопили преторианцы, рубясь на два фронта.

Четверка Лобанова изменила соотношение сил. Гефестай шинковал гладиаторов, как шеф-повар капусту, – опускал меч, вздергивал и приговаривал:

– Это за папу! Это за маму!

– В грудинку тебе! – орал Эдик, ухайдакав одного, разворачивался и добавлял: – А тебе в филей, с-сучок замшелый!

Разбив одну группу, четверо друзей объединились и «доработали» оставшихся в живых.

– Как звать тебя? – крикнул преторианец, старший по званию.

– Сергий!. – ответил Лобанов.

– Будь здоров, Сергий!

Лобанов молча салютовал мечом и продолжил путь.

На форуме Траяна было людно, но процессия еще только подходила – вопли плакальщиц и завывания труб действовали Сергею на нервы.

– Да нету тут никого! – сказал Гефестай, объехав форум.

– Ни одной знакомой рожи! – подтвердил Эдик.

– Может, консуляры отказались от своих планов? – предположил Искандер.

– Это вряд ли, – прищурился Лобанов.

Он потер лоб. Думай, голова, думай! Где бы ты сам притаился, возжелай вдруг смерти Адриану? В окне базилики! С хорошим арбалетом! Но все окна заперты, никто не мелькает, никаких зловещих теней не наблюдается. Или консуляры утратили решимость, или они хитрее, чем кажутся…

Похоронная процессия тем временем двинулась к колонне Траяна, где было решено захоронить прах. Преторианцы раздвигали толпу, освобождая проход, как ледоколы, проводящие караван судов.

Церемония возложения урны с прахом была недолгой, но пышной. А потом все смешалось. Лобанов напрягся… Но опять ничего особенного не случилось, просто процессия поменяла знак с минуса на плюс, с горя на радость и направилась к Капитолию. Там, в храме Юпитера Наилучшего Величайшего новый глава государства должен был принести в жертву белых быков.

Плакальщицы растворились в толпе, а музыканты затрубили бодрый марш.

Огибая базилику Ульпия, процессия вышла на Сакра виа – Священную дорогу, пересекавшую Форум романум, и скучилась у кливус Капитолинус – Капитолийского взвоза. Тут-то Сергея и осенило – ведь жертву Адриан будет приносить один, вернее, вдвоем со жрецом-виктимарием! Преторианцы останутся ждать у входа на Капитолийский холм!

– Я понял! – крикнул он. – Хунта засела в храме Юпитера!

– Точно! – завопил Эдик.

– За мной!

Четверо гладиаторов взяли с места. Взвоз был плотно перекрыт тремя рядами преторианцев. Гвардейцы смотрели в сторону храма Юпитера, вытягивая шеи, чтобы заметить побольше.

– Прыгаем! – проорал Лобанов и поднял коня.

Вороной заржал и с разбегу взлетел над преторианцами. Те аж присели, обалдело следя за прекрасными конями, будто с неба слетевшими.

Вся верхушка Капитолийского холма была обведена стеной и портиком. Тут поместился не один храм – и Венере хватило места, и Марсу Мстителю, и Юпитеру Гремящему, и Юпитеру Феретрию, и Юпитеру Наилучшему Величайшему. Именно там, у алтаря мычали быки, с ними возился тщедушный виктимарий, а высокая фигура в пурпурной тоге скрывалась в дверях храма.

– Туда!

На скаку спрыгнув с коня, Лобанов бросился за императором, выхватывая меч. И вовремя.