Преторианец - Валерий Большаков

Адриан в целле был не один – на веревках с потолочных балок спускались Мир-Арзал и Даврон, Исмат и Леонтиск. Из-за громадной статуи выходили консуляры.

– Сегодня виктимарий – мы! – загремел голос Нигрина.

Лобанов метнулся наперерез и отбил меч Гая Авидия.

– А хрен вам! – выдохнул он.

Его гладиус готов был пропороть Нигрину живот, но Эдик опередил его, прокалывая консуляра от бока до бока.

– В ливер тебе! – выдохнул он.

Сергей схватился с Квиетом, рука отбивала удары яростно визжавшего мавра, а глаза искали Мир-Арзала. Вот он!

– Да отстань ты от меня! – зарычал Лобанов, отрубая Квиету руку с мечом и подсекая голову.

Мир-Арзал попытался скрыться за колонной, сбоку подвернулся Исмат. Через мгновение он уже падал, как срубленное дерево.

«Вот он! Вот он!» – билась мысль в голове Лобанова. Мир-Арзал бестолково махал гладием, кроя воздух наискосок, но Сергей нанес только один удар, пробивая мерзавцу грудину. Habet!

Мир-Арзал упал на колени, качаясь и шепча губами нечто, слышимое лишь богом.

– Мы в расчете! – бросил Лобанов и обернулся кругом. Но помощь его никому уже не была нужна. Убили всех. Эдик прихрамывал, ушибив пальцы о панцирь. Искандер пихал за спину оба меча. Гефестай, сломав свой клинок, высматривал среди трофейных какой получше.

Адриан стоял ни жив ни мертв, с ужасом наблюдая окровавленные тела. Весь бой занял считаные секунды.

– Извиняйте, ваше величество! – криво усмехнулся Лобанов. – Припоздали чуток!

– Не ты ли Сергий будешь? – спросил Адриан, помаленьку приходя в себя.

– Я, – с удивлением признался Лобанов.

– Тогда понятно, – усмехнулся принцепс.

С ревом и лязгом в целлу вломились преторианцы и бросились на гладиаторов.

– Не трогать! – рявкнул Адриан. – Это свои…

Лобанов сунул рефлекторно выхваченный меч в ножны и заметил Ацилия Аттиана, хватавшего ртом воздух на пороге. Префект утер пот и медленно выдохнул.

Величественный дворец Флавиев, резиденция императора, поместился совсем рядом с храмом Аполлона. Криптопортики замыкали обширный двор, в который вели помпезные ворота, несущие колесницу, которой правили на пару Аполлон и Диана.

Дежурный офицер-преторианец, лощеный щеголь, провел четверых гладиаторов в ту половину дворца, которая именовалась домом Флавиев. Существовал в стенах дворца и дом Августа, но то была запретная зона – место жительства принцепса. А дом Флавиев выполнял функции парадной приемной.

Здесь все блистало богатством и роскошью – нумидийский мрамор был инкрустирован мрамором александрийским, вокруг на полу змеились мозаичные узоры такой чудесной работы, что соперничали с живописью, потолки были покрыты стеклом, статуи повсюду, колонны, вазы, светильни, отлитые из серебра.

– Хорошо устроился император… – протянул Эдик, заглядываясь на высоченные колонны.

– Глянь, – шепнул Искандер, – то не Клодий стоит?

У высоких дверей, отделанных слоновой костью, стоял Клодий, правда, не в плаще, а в тоге, как и полагалось преторианцу, караулившему во дворце. Клодий залихватски подмигнул гладиаторам. Те дружно вскинули руки в старинном латинском приветствии.

– Вот вы где! – донесся голос префекта, и Клодий замер по стойке смирно. – Пойдемте!

Ацилий Аттиан через анфиладу залов вывел всю четверку в тихий полутемный коридор.

– Подождем здесь… – вздохнул префект. – Да, навели вы шороху…

– Досталось тебе, доминус? – посочувствовал Эдик.

– Да как сказать… Больше я не префект претория…

Лицо Эдика вытянулось. Аттиан захихикал.

– Но скоро принцепс возведет меня в сенаторы, – продолжил он, – так что я не много потерял… Даже консульство мне обещано!

– А кто ж теперь вместо тебя, досточтимый? – осведомился Искандер.

– Марций Турбон. Он был наместником в Дакии и Паннонии. Крепкий человек. Простой, грубоватый, но верный и надежный. Сработаетесь… – Аттиан фыркнул: – А как легко Адриан сенаторов купил! Пообещал этим напыщенным чушкам никогда больше не казнить кого-либо из их сословия без позволения сената. Те побурчали и успокоились…

– А ты, доминус, выступил в роли козла отпущения… – разлепил губы Лобанов.

– Да, – легко согласился Аттиан. – Но Адриан лично меня предупредил об этом, так что я не в обиде… А знаете, чем он толпу порадовал? Адриан сжег долговые расписки почти на миллиард сестерциев!

– Вот это жест! – восхитился Эдик.

– Да-а… – протянул Аттиан. – Кстати, а деньги вы вернули?

– Какие деньги? – сделал Эдик очень удивленное лицо.

– Которые увели у публиканов!

– Ах, те…

– Не слушай его, досточтимый, – улыбнулся Искандер. – Всю сумму мы передали Квинту Кальпену.

– Ну тогда ладно…

Открылась дверь, и в коридор выглянул моложавый мужчина, волосы ежиком, уши лопушками.

– Приветствую тебя, Ацилий! – вскричал он шепотом. – Как жизнь, Ацилий?

– Нормально, Светоний… – проворчал экс-префект. – Вот те, о ком спрашивал принцепс.

– Ясно! – Светоний Транквилл бегло осмотрел всех присутствующих и открыл дверь пошире. – Прошу!

Лобанов вошел первым. Он оказался в небольшой комнате с фресками на стенах, изображавшими совращение нимф.

– Сюда! – позвал Светоний, распахивая створки высоких «министерских» дверей.

Сергей прошел куда звали и остановился в небольшой экседре. Она была пуста, одно лишь кресло стояло на блестящем полу, и в кресле восседал император Рима.

– Сальве, величайший, – с достоинством поклонился Лобанов.

– Сальве! – повторило трио его друзей.

– И вам привет, – улыбнулся Адриан. – Времени у меня мало, но перепоручать аудиенцию я никому не стал. Ну, долгих церемоний не ждите. Я спрашиваю вас, что вы желаете получить за вашу верную службу?

Лобанов посмотрел на друзей, будто спрашивая разрешения, и твердо сказал:

– Больше всего мы хотим получить свободу!

– Я ждал этого желания, – улыбнулся Адриан, – поэтому… – император встал и принял от Светония кипу чего-то мягкого. – Поэтому вот вам мой ответ.

Адриан подошел к гладиаторам и вручил каждому из них колпак-пиллеум, символ освобождения.

– А это, – протянул он Сергею пергамен, – в качестве подарка.

– Это… – растерялся Сергей, с трудом разбирая буквы (не каждый день волю обретаешь!).

– Это вексель на один миллион двести тысяч сестерциев, – четко проговорил император. – По триста тысяч на брата. Столько я плачу в год всаднику, неизвестно за что. Вы же эти деньги заслужили. Vale!

Экс-гладиаторы поклонились Адриану и вышли вон. Они долго шли коридором, и только в большом зале, где дежурил Клодий, Эдик заорал:

– Ур-ра-а!

– Ур-ра-а-а! – подхватил Гефестай.

Искандер только смеялся, а Лобанов молчал и улыбался. Его ждали в гипогее…

Усталый и печальный, Сергей вернулся домой. Голова гудела от пережитого, ноги гудели от исхоженного. Дома никого не было, только Нафаня громко требовал чего-нибудь съестного. Мимоходом погладив кота, Сергей заглянул в кубикулу. На развороченной постели валялись пиллеумы. Лобанов упал на кровать, перевернулся на спину и уставился в потолок. Нафаня тут же пристроился рядом, замурчал в ухо.

Авидия была так красива в белой столе… Киклоп бережно уложил ее в локулу, а вот закрыть могилу плитой уже не смог. Мощь жила в его мышцах, а вот сил душевных не было. Хор бледных девушек исполнил дрожащими голосами какой-то псалом… Потом была поминальная трапеза…

В дверь постучали. Сергей поднялся с неохотой. Наверное, друзья вернулись, а у него ни малейшего желания нет видеть их счастливые морды. Он все понимает и завтра будет рад им, но не сегодня.

Лобанов отпер дверь и 'застыл. На пороге стоял дядя Терентий в тоге сенатора, стоял и улыбался.

– Ну, здравствуй! – сказал он.

– Я не вернусь в двадцать первый век! – сразу предупредил хмурый Лобанов. – Мне и во втором хорошо! Тут я дома!

Теренций Варрон вздохнул понимающе:

– Хорошая была девочка Авидия…

Лобанов зажмурился и обнял дядю Терентия.

– Проходи, сиятельный, – улыбнулся Сергей. – То-то племяннички обрадуются!

– А я их встретил уже! Побежали с Эдиком за продуктами и винишком! Они мне все рассказали…

– Ладно, – вздохнул Сергей. – Ты же знаешь, не люблю, когда соболезнуют и выражают сочувствие! Ты все понимаешь, и я все понимаю… Пройдет!

Он убеждал то ли дядю, то ли себя, но вряд ли убедил.

– Я письма привез! – оживленно заговорил Теренций Варрон. – Половина Эдику!

– Не удивляюсь!

Теренций построжел.

– Я к вам не на весь вечер. Дела! Больше я в Хранителях не числюсь, хочу реальным делом заняться, через курию! Мне вас Марций Турбон порекомендовал, это ваш новый префект, ты в курсе?

– Я в курсах. Только не видел его еще.