Такая разная любовь - Маргарет Пембертон

Оторвав Дестини от ложек, Артемис подняла ее с пола и посадила к себе на колени.

— Конечно! — с жаром воскликнула она, крепко прижимая к себе малышку. — Мы хотим, чтобы Дестини была счастлива в школе и не думала, что она чем-то хуже других детей. Мы поступим так, как будет лучше для нее, правда, Руперт?

Руперт даже не взглянул на жену. Его красивое лицо исказилось судорожной гримасой.

— Это невозможно скрыть, — произнес он срывающимся голосом. — Если мы будем всюду брать ее с собой, все сразу догадаются, что она умственно отсталая.

— Выражение «умственно отсталая» в данном случае совершенно неприемлемо, мистер Гауэр, — ледяным тоном возразил психолог. — Ваша дочь не слишком способная ученица. Но она чудесная, эмоционально отзывчивая, чуткая и любящая девочка. Большинство родителей, когда-либо переступавших порог этой комнаты, сочли бы вас на редкость счастливым человеком.

Руперт резко вскочил на ноги. Вид его был страшен: ноздри побелели, челюсти свело судорогой.

— Большинство родителей, побывавших в этой комнате, не брали на воспитание чужого ребенка! — с яростью выкрикнул он. У Артемис все поплыло перед глазами. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. — Когда берешь чужого ребенка, то ожидаешь, что он по крайней мере будет здоровым и разумным! — Руперт решительно прошагал к двери и резко дернул ее на себя. — Откуда мне было знать, что девочка не сможет ходить в школу! Так что придется вам уж как-нибудь простить мне, что я не чувствую себя счастливым. Черт возьми, да я просто проклятый неудачник!

Руперт вышел, хлопнув дверью с такой силой, что она едва не слетела с петель. Дестини, испугавшись яростной вспышки Руперта, испустила жалобный вопль. Артемис встала, крепко держа девочку за руку.

— Мне очень жаль… — пробормотала она дрожащим, каким-то чужим голосом. — Мой муж слишком расстроен… он неудачно высказался… он вовсе не имел в виду… — Она не смогла закончить фразу и разрыдалась.

И сейчас, собирая чемодан для поездки в Испанию, Артемис почувствовала, что готова расплакаться. Вещи Дестини и Руперта она уже упаковала, осталось только разобраться со своими. Дестини обожала их загородный дом в Марбелье. Ей нравилось плескаться в бассейне и целыми днями бегать в купальнике. В Марбелье у нее был приятель — шестилетний сын садовника, который считал ее своим лучшим другом. Дестини так нравилось в Испании, что Артемис всегда с нетерпением ждала, когда представится возможность туда отправиться. Но на этот раз все удовольствие оказалось испорчено из-за упрямства и несговорчивости Руперта.

Взять хотя бы ежегодную осеннюю ярмарку, организуемую Женским институтом. Почему нельзя провести ее в их доме? Что такого случится, если чуть больше людей увидят Дестини и поймут, что она испытывает небольшие трудности в обучении? Девочка развивается немного медленнее, чем другие дети, но ведь все равно не удастся держать это в секрете. И Артемис решительно не понимала, почему Руперт пытается это скрывать. В конце концов, Дестини — очаровательный ребенок. Она никогда не сможет учиться в Оксфорде, ну и что с того? Если на то пошло, сама Артемис тоже никогда не блистала знаниями в школе. И все же Руперт влюбился в нее. Так если он любит свою жену, почему же не может полюбить и Дестини?

Устав вытаскивать вещи из ящиков комода, Дестини свернулась в клубочек на коврике из овечьей шкуры и заснула, держа во рту большой палец.

Глядя на крохотную фигурку на коврике, Артемис почувствовала, как к глазам подступают слезы. Больше всего на свете она хотела бы, чтобы Руперт любил Дестини так же сильно, как она сама. Малышке нужен любящий отец, который обожал бы ее и гордился бы ею, — этого заслуживает любая девочка. У отца Артемис было множество недостатков, а его нагловатая манера держаться, свойственная богатым выскочкам, не раз заставляла ее краснеть, но он всегда любил дочь и она всегда любила отца.

Артемис закрыла крышку чемодана. Как бы ей хотелось поговорить с Примми! Но стоит поддаться искушению, и Руперт никогда ей этого не простит.

Стараясь не потревожить спящего ребенка, Артемис подошла к окну. Примми не знала, что Дестини недостаточно развита для своих лет. Давно, еще до того как Руперт категорически запретил ей поддерживать отношения с подругой, Артемис иногда упоминала в разговорах с Примми, что Дестини немного медленно учится говорить, ходить и пользоваться горшком. Тогда ей и в голову не приходило беспокоиться об этом, и Примми не видела здесь особых причин для волнения. Страхи пришли позже, но Артемис уже не могла поделиться ими с Примми.

«Ваш муж совершенно прав — контакты между вами и родной матерью ребенка крайне нежелательны», — решительно заключила женщина из Консультационного центра помощи приемным родителям.

Дальнейшие попытки настоять на своем обернулись бы угрозой ее браку, и Артемис пришлось уступить. Она прекратила встречаться с Примми и все же постоянно думала о ней — ведь Дестини была очень похожа на мать.

Иногда — очень редко, обычно в тех случаях, когда малышка сердилась, — Артемис замечала в ней мимолетное сходство с Кики. При мысли о том, что Дестини — единокровная сестра Кики, Артемис всегда становилось не по себе.

— Кики ни о чем не знает, — предупредила Примми в период оформления документов об удочерении. — Если бы она узнала, это бы страшно все осложнило.

От Артемис Кики никак не смогла бы узнать правду о Дестини. Кики звонила Артемис всего один раз, вскоре после того, как сбежала с Френсисом, и тогда Артемис ясно дала ей понять, что не желает больше разговаривать. Артемис и Руперт не говорили никому, кроме своих родителей, что Дестини не родная их дочь. И лишь когда Руперт понял, что девочка развивается слишком медленно, он признался родственникам и друзьям, что удочерил ребенка.

Разумеется, Артемис понимала, почему он это делает. Руперт чувствовал себя неловко из-за слишком скудного лексикона Дестини.

Она хмуро обвела глазами свой великолепный сад, мокрый от дождя. «Неловкость» — слишком мягкое слово, неспособное передать страшную суть. Руперт стыдился Дестини. Артемис знала об этом. Понимал это и психолог. А когда-нибудь это почувствует и сама Дестини.

— Существуют школы-интернаты, — заявил Руперт накануне вечером, прежде чем их разговор превратился в безобразную ссору. — Чем скорее Дестини отправится туда, тем будет лучше для нее.

— Но здесь она счастлива! — запротестовала Артемис, стараясь сдержать слезы. — Она будет страдать вдали от дома, вдали от меня. Ей всего пять с половиной лет, Руперт. Отправить ее в интернат было бы жестоко. Просто бесчеловечно!