Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Однако то, что вы не стараетесь избавиться от всех лентяев, приводит к тому, что ваши люди не работают в полную силу. А вы просто не замечаете, что лень стала вашей второй натурой, скоро вы отвыкнете работать совсем.

-- Послушай, если бы наш народ был так ленив, как ты это расписываешь, то как бы он мог проложить дороги и построить города, как бы он мог оросить пустыню и построить террасы на склонах гор? Ты уже мог заметить, что наши люди не голодают, а наоборот, мясо и рыбу едят каждый день. Как бы это было возможно, если бы наши люди были в большинстве своём ленивы?

-- Но я видел, как работают ваши люди. Я приплыл сюда на вашем корабле и видел, что у вас матросы между вахтами позволяют себе загорать и даже играть в настольные игры! Смотреть противно! У нас же матросы без устали выполняют свою работу и по шестнадцать часов в сутки -- любо-дорого посмотреть!

-- Ну и что тут хорошего? За несколько лет такой жизни человек становится калекой. А ведь это ужасно, когда тот, кто кормил семью, потом сам нуждается в том, чтобы его кормили, и всю оставшуюся жизнь обречён быть несчастным, больным и неспособным к работе. У нас люди могут работать до старости.

-- Слабый, может, и становится калекой, но сильный выживает и со временем добивается для себя лучшего положения.

-- Но как он достигнет лучшего положения, если всем матросам обеспечена каторжная жизнь? Опять же пойдёт в пираты или разбойники? Если люди не могут нормально обеспечить себя честным трудом, это толкает их на преступления.

-- Лучше пусть некоторая часть народа станет преступниками, чем все -- лентяями!

-- Ну а мы считаем наоборот -- именно преступность порождает лень, ибо зачем трудиться, если можно грабить?

Джон Бек побагровел, поняв, что его припёрли к стенке. Самообладание впервые за вечер изменило ему и он закричал:

-- Ты ничего не понимаешь! Тупой, невежественный дикарь!Само ваше общество устроено так, что рассчитано не на умных и талантливых, а на тупых попугаев, выучивших несколько словесных заклинаний. Ты просто не способен зарабатывать деньги в силу своей ограниченности, оттого и несёшь всякую чушь!

-- Послушай, ты, похоже, перегрелся, иди и вылей себе на голову холодной воды. Раз ты перешёл к оскорблениям, значит, аргументы закончились.

Джон Бек вынужден был пристыженно удалиться, хотя по плану должны были быть ещё и вопросы из зала. Кипу сошёл с кафедры с видом победителя. Его все поздравляли, а тот юноша, который предлагал "лечить христианина", сказал: "Молодец, Кипу, ты сегодня превзошёл самого себя". "Да ладно, Якорь, разве так уж трудно спорить с такими глупцами?" Если бы Заря тогда знала, какая судьба ждёт в будущем и Кипу, и Якоря...

Сам же Джон Бек пристыженно сошёл с возвышения, постарался побыстрее покинуть университет, кое-как добрёл до дома и улёгся спать.

Наверное, под впечатлением этого дня Джону Беку приснился довольно тревожный сон. Поначалу он повторял события уже ставшего далёким прошлого, детали которого наяву уже стёрлись из памяти, но во сне проступали со всей яркостью.

На глазах у Джона Бека умирал человек. Ещё утром он был бодр и здоров, и навряд ли думал о смерти и наверняка с радостью предвкушал сегодняшний пир. Пир, который должен был стать для него и для его соплеменников последним... Как и годы назад, Джон Бек опять видел, точнее, ощущал на себе его предсмертный взгляд, тот самый, который на поэтическом языке иногда сравнивают со взглядом раненого оленя. Но вдруг эта тоска сменилась обжигающей ненавистью -- несчастный напоследок понял, кто столь коварно отнял у него жизнь, а может, ещё и осознал, что и его сыновья, в которых он мечтал видеть своё продолжение, сейчас тоже доживают последние минуты. Губы его в последнем судорожном усилии зашептали какие-то проклятия, но Джон Бек не понимал языка, а даже если бы и понимал, ему было всё равно. Эти люди должны были умереть, чтобы жили другие. Земля должна была быть освобождена от них, чтобы на ней мог жить другой народ, более праведный и достойный...

Потом перед ним была девушка, точнее, девочка, так как она ещё не достигла брачного возраста... Девочка глядела на него с затравленным ужасом в глазах, она наверняка уже знала, что её отец и братья мертвы, и догадывалась о том, что с ней сейчас собираются сделать, она что-то кричала, то ли звала на помощь, то ли молила о пощаде, но это было неважно -- на помощь к ней уже никто не придёт, ибо все мужчины её племени уже лежали или отравленные вином, или зарубленные саблями, а щадить её Джон Бек не намеревался. Он уже схватил свою жертву и прижал её к земле, как вдруг понял, что она кричит на самом деле: "Отец, отец, спаси меня!", обернулся, и с удивлением обнаружил, что сзади действительно стоит её отец и сжимает в руках ружьё.

Джон Бек знал, что это невозможно. Только что он видел, как тот умирал, но теперь он стоял перед ним живой и невредимый, и глаза его сверкали гневом. Но самым невероятным казалось ружье -- Джон Бек знал, что индейцы не могут, не умеют пользоваться огнестрельным оружием, а значит, индеец просто не может целиться в него, но тут было ясно -- перед ним человек, умеющий с ним обращаться. И вдруг он понял, что это вовсе не отец девочки, а сам Инти целится в него, и говорит ему на кечуа: "Настала пора тебе поплатиться за все твои преступления, Джон Бек".

От ужаса проповедник проснулся в холодном поту, и потом некоторое время не мог заснуть, думая, что мог бы означать такой яркий сон. Конечно, Инти был для него опасен, но сколько раз Джон Бек был на волосок от смерти и ничего, как-то выкручивался. Скорее его сон был просто продолжением его мыслей. Индейцев надо уничтожить, чтобы было где жить белому человеку -- это было для Джона Бека чем-то само собой разумеющимся. Но легко убить того, кто не подозревает о твоих намерениях, или подозревает, но не имеет чем защититься. Когда у индейца в руках ружье, то дело становится гораздо хуже. Если ружьё трофейное, то это ещё полбеды, всё равно он не умеет из него толком стрелять, да и порох с пулями он может добыть лишь в бою, но как быть в ситуации, когда за плечами у него стоит государство, которое порох и ружья производит? Конечно, и до визита в Тавантисуйю Джон Бек знал об этом, но до все книги белых людей были заражены духом презрения к низшей расе, и из-за этого достижения этой страны волей-неволей принижались и замалчивались. В своём воображении Джон Бек прежде рисовал себе тавантисуйцев слабыми и жалкими, но теперь он мог воочию убедиться -- в плане ружей и кораблей они белому человеку не уступают. Может быть, Кипу прав и система, обратившая каждого жителя в раба государства, делала это государство сильным, несмотря на не особенно благоприятный климат и скудость ресурсов? Тогда тем более этот Карфаген должен быть разрушен любой ценой, иначе господству белого человека может прийти конец.

Хотя система инков кажется прочной, но, будучи централизованной, она неизбежно имеет свои изъяны. Когда испанцы в своё время захватили Первого Инку в плен, то это поставило страну на край гибели. Пусть нынешний Первый Инка не столь наивен, и никогда не даст проделать над собой подобное, горький опыт предков инки кое-как учли, но сама возможность разладить что-то в важном узле государственной машины оставалась, главное, чтобы инки вовремя не раскусили его. Они ведь не так наивны, как те отравленные дурни.

Мораль христиан на словах и на деле.

Зарядили шторма, которые обещали продлиться как минимум неделю. Корабли не выходили из порта, люди старались поменьше выходить из домов, и только в столовой было довольно оживлённо, так как скучавшие моряки волей-неволей использовали время обеда не только для еды, но и чтобы пообщаться друг с другом. Народные собрания и прочие мероприятия, требовавшие собираться на открытом воздухе, были отменены, и разумеется, это касалось и проповедей миссионеров.

Отец Андреас увидел в этом утеснение, пришёл к старейшинам с требованием предоставить ему для проповеди помещение столовой. На это он получил отказ. Старый Ягуар стал ехидничать на тему того, что Бог, который якобы всемогущ, не желает помочь своим адептам с погодой, другой старейшина Броненосец ответил, что за ради такого дела все равно из дома выйдет мало народа, да и работу столовой это может нарушить, особенно если на проповеди дело дойдёт до драки, что чревато материальным ущербом. Оскорблённый Андреас пошёл на эту тему к наместнику, и стал обвинять старейшин в нарушении указа Первого Инки. Тот принял его, вроде бы, благожелательно, но объяснил, что повлиять ни на что не может, ибо он отвечает лишь за хозяйственную часть, а за публичные мероприятия отвечают старейшины. Впрочем, вскоре Главный Амаута объявил, что разрешает отцу Андреасу прочитать в стенах университета лекцию на тему "Добро и зло с точки язычника и христианина". Вход свободный для всех желающих.