Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Почёт и уважение -- всё-таки вещи слишком нематериальные, чтобы ради них изобретать что-то, -- ответил Джон Бек, -- Поэтому у вас не изобрели даже элементарной прялки, не говоря уже о ружьях, печатном станке, механических часах и тому подобных вещах. Даже ваши юпаны оказались хуже наших.

-- С последним можно поспорить, -- ответил Кипу, -- для мелких расчётов они, может, и удобнее, но в крупных слишком не точны, а для нас это серьёзный изъян.

-- Даже если так, это не меняет сути дела. Из-за всего этого у вас в стране не могут изобрести ничего стоящего, вы обречены лишь заимствовать, а значит, сколько бы вы не держали свою оборону, рано или поздно вас одолеют.

-- Но если мы не способны изобретать, то как же мы, по-твоему, изобрели оросительные системы и водопровод?

-- Да, это вы изобрели, но... как раз в оросительных системах кроется источник вашего рабства. Содержать их может только государство, и на этом оно основывает свою деспотическую власть.

-- Можно долго и бесплодно спорить о том, насколько наше государство, якобы, деспотично, но ясно одно -- в нашем климате без орошения невозможно получить урожай, достаточный для того, чтобы прокормить весь наш народ, и если оросительные системы выйдут из строя, у нас неизбежно наступит голод, так что отказ от орошения для нас был бы просто самоубийственной глупостью.

-- Вы уверены, что и в самом деле не сможете отказаться от тирании?

-- Если под "тиранией" понимать наше мудрое государственное устройство, то да, не можем.

-- Но это значит, что ваше положение столь же безнадёжно, как у неизлечимо больного, а я подобен лекарю, поставившему неутешительный диагноз. Однако мне думается, что лекарство, способное хотя бы облегчить вашу болезнь, всё-таки есть. Вы могли бы сохранить государственную собственность на землю и оросительные сооружения, однако что касается ремёсел, то тут вполне можно было бы дать простор частной инициативе.

-- Примерно так обстояло дело во времена, предшествовавшие законам сыновей Солнца. Однако те государства гибли одно за другим, ибо торговля разлагала не только тех, кто непосредственно ею занимался, но вносила гниль во всё общество, которое подгнивало изнутри точно гнилое дерево. Ведь дерево, поражённое червём, падает порой даже от не очень сильного ветра.

-- Это лишь говорит о гибельности язычества, ведь христианин может торговать и при этом отличаться скромностью и трудолюбием. Он не ударится в расточительность и разврат, ибо знает, что это грех. Если люди принадлежат к истинной церкви, то они могут воспользоваться богатством во благо себе и стране, а не наоборот.

-- Это заблуждение. Когда есть деньги, всегда можно сказать, что они якобы добыты честной торговлей, хотя всем известно, что самым выгодным делом является грабёж и разбой.

-- Если человек живёт среди своих сограждан, то он дорожит своей репутацией среди них, и потому не станет рисковать ею ради грабежа и разбоя.

-- Но от тайных преступлений репутация не страдает. Не страдает она у вас и от преступлений, совершённых против чужестранцев. Ведь пираты, которые грабят чужие суда, не пятнают у вас этим свою репутацию среди соотечественников, ведь они, благодаря заработанным таким образом деньгам, становятся у вас уважаемыми людьми, даже вельможами.

Джон Бек невольно поморщился, с досадой подумав, что о порядках на его родине этот индеец неплохо осведомлён.

-- Кроме того, -- продолжил Кипу, -- для нас не секрет, откуда у белых людей на плантациях берутся чернокожие невольники. Белые люди приплывают в те земли, где эти люди живут испокон веку, нападают ночью на их селения, поджигают их и хватают мечущихся в панике людей. И те, кто занимается таким ремеслом, всё равно считаются у вас людьми порядочными.

-- Откуда вам известно, что это так? Насколько я знаю, чёрных рабов законно покупают у их владельцев.

-- Так говорят сами работорговцы, однако кто сказал, что они говорят правду? Кроме того, даже в "законной" покупке рабов ничего хорошего нет, это значит, что насильственное лишение свободы просто произошло на владельца раньше.

-- Однажды я видел, как ваши люди покупали рабов на рынке, -- ответил Джон Бек, -- значит, в некоторых случаях вы всё-такие допускаете рабовладение?

-- Нет, но есть закон, по которому любой тавантисуец, обнаруженный в неволе, должен быть выкуплен и возвращён на родину. Мне кажется, говоря на эту тему, мы едва ли поймём друг друга -- вы не мыслите себя в цепях у работорговца, мы же прекрасно понимаем, что это может с нами случиться.

-- Насчёт работорговли понятно, но здесь вы хотя бы последовательны. Однако что касается обычной торговли, то тут вы не вполне искренни. Ведь ваше государство торгует с другими странами, значит, не считает это зазорным, почему же того, что позволено государству, не разрешить частным лицам?

-- Обмениваться товарами с другими странами нельзя иначе как через торговлю, но внутри государства это будет неизбежно подрывать наше хозяйство, ведь даже при очень ограниченной торговле нельзя точно составить план. Да и внешнюю торговлю нельзя отдавать частным лицам по той же причине.

-- Иными словами, для вашей тирании необходим контроль за подданными, вы не желаете, чтобы хоть кто-то был свободен.

-- Значит, по-вашему, свободен может быть только торговец?

-- Не только, конечно, но сама возможность стать торговцем важна. Важна возможность выбора.

-- Однако даже в тех странах, где торговля разрешена, торговцами не могут стать все или даже большинство. Причина этого в том, что торговец ничего не создаёт сам, ни прямо, ни косвенно, он может лишь перепродать то, что создали до него другие. И если для того, чтобы быть свободным, нужно стать торговцем, то свобода тогда получается уделом немногих.

-- Да, свобода -- удел немногих, -- согласился Джон Бек, -- Глупо требовать свободы для всех, для них может быть только возможность быть свободными. Именно этим ваше государство и плохо -- отсутствием этой возможности. Впрочем, торговец -- всё же не единственный, кто может быть свободен. Владелец мастерской, который сам продаёт свой товар, и который знает, что его успех и благосостояние зависят исключительно от него самого, а не от указов чиновников сверху, тоже свободен.

-- Почему это в ваших глазах так хорошо? Разве он не беззащитен перед любой напастью вроде голода и эпидемии, войны и пожара? Ведь всему этому он должен противостоять в одиночку. Мысль, что при разорении он и его семья обречены, должна отравлять жизнь такого человека и перевешивать все мнимые преимущества его положения.

-- Трудолюбивого и бережливого разорение едва ли постигнет, но дело в другом. Люди не равны по своему уму, способностям, трудолюбию и таланту. Рынок -- тот механизм, который позволяет лучшим держаться на плаву, при этом не позволяя худшим вцепиться в них и тем самым утянуть за собой на дно. Ваше же внешне гуманное стремление накормить и одеть всех оборачивается невозможностью отделить лучших от худших, и в результате ваше общество постепенно деградирует. Рано или поздно из-за засилья худших, то есть слабых и глупых, ваш народ постепенно отвыкнет работать, как уже отвык от инициативы, и тогда его неизбежно ждёт печальный конец.

-- Твои рассуждения кажутся внешне верными, однако я вижу в них щели. И сила, и ум, и талантливость относительны, к тому же далеко не всегда сочетаются в одном человеке. Кто-то силён, я, например, обладаю умом, но не силой, у кого-то золотые руки. Бывает, что люди и не выделяются каким-либо качеством, однако совсем ни к чему не годными бывают лишь калеки по уму. Впрочем, говорят, был случай, когда такой калека случайно упал с высоты, и излечился от своего недуга. Так что от этой болезни наверняка есть лекарство, и его надо просто найти.

"И вылечить этого христианина", -- нарочито громко шепнул один юноша в зале. Молодые амаута, уже начавшие уставать от бесплодных дебатов, и оттого начинавшие кто засыпать, кто перешушукиваться, как-то разом ожили и засмеялись. Когда смех утих, Кипу продолжил:

-- Но в любом случае калек по уму мало, а все остальные могут приносить пользу по мере своих сил. Мне странно слышать, что опускание на дно значительной части населения можно расценивать как благо. Наоборот, это одна из самых страшных бед, не только для тех, кто опускается на дно, но и для всей страны в целом, ведь люди, лишённые средств к существованию, с отчаянья способны пойти на разбой и грабёж. В нашей стране все могут прокормить себя честным трудом, и потому можно не бояться грабежа и разбоя, наши дороги безопасны, а дома не запираются на замки.

Джон Бек усмехнулся:

-- Ваша жизнь -- сплошное равенство в нищете. Да у вас просто красть нечего!

-- Не скажи, -- ответил Кипу, -- когда на нашей земле безобразничали завоеватели, они очень даже находили чем поживиться.