Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

Публичная проповедь в стенах университета, пусть даже и названная "лекцией", не могла не вызвать в городе сильное недоумение и кривотолки. Это ведь даже не диспут, где стороны формально равноправны, это сродни открытию ворот крепости перед врагом даже без боя. В самом деле, ни для кого не секрет, что если бы христиане оказались у власти, то все амаута с их книгами отправились бы прямиком на костёр. Отсюда такая лояльность казалась, мягко говоря, странной. Иные подозревали, что наместник как-то надавил на учёных мужей, но многие говорили, что в ответ на такое давление было бы лучше не покоряться, а устроить скандал, так как это уже напрямую подмачивало репутацию университета. Впрочем, скоро по всему городу стали пересказывать ехидные слова Старого Ягуара, сказавшего так: "Не всякий, у кого есть меч, решается его перед врагом из ножен извлечь". То есть Главный Амаута похоже, просто не решился идти на конфликт с наместником.

Но как бы то ни было, в назначенный для этого вечер Заря пошла на проповедь. Возле университета она встретила Кипу, который радостно помахал ей и тут же подошёл.

-- Тоже идёшь на проповедь? -- спросила она после того как они поздоровались.

-- Да, хотя наш Главный Амаута мне это настоятельно не советовал.

-- Не советовал? Почему?

-- Потому что не хочет, чтобы я опять по привычке раздражал Андреаса вопросами. Для этого вызвал меня к себе и стал читать поучения, что, дескать, ни к чему ссориться с миссионерами. Наместника это, судя по всему не радует, а идя против наместника, я волей-неволей помогаю Инти, и могу дождаться того, что он меня завербует. Как он сказал: "Ты можешь и сам не заметить, как попадёшь к нему в сети!" -- говоря это, Кипу усмехнулся.

-- А почему ты смеёшься?

Кипу зашептал девушке на ухо.

-- Да потому что наш Главный Амаута даже не подозревает, что мой дед и Инти довольно давно знакомы, и Инти, если приезжает в город, обычно навещает моего деда, только делает это под маской. И вовсе он не страшный, этот Инти, -- Кипу фыркнул, а Заря, отстранившись, в ужасе посмотрела на него, -- Но ты не бойся, я не болтун, -- заверил он, -- Я тебе это говорю только потому, что знаю -- ты на него работаешь. И потому не выдашь.

-- А тебе это Ветерок сказал?

-- Почти. Я догадался, а он подтвердил.

-- Плохо я маскируюсь, значит.

-- Не ты, а Ветерок. Я бы на его месте заботился о тайне гораздо лучше.

-- Может, и ты работаешь на Инти?

-- Инти говорит, что я слишком большой растяпа, чтобы брать меня на такую опасную службу. К несчастью он прав, я и в самом деле способен забыть важные вещи. Только я забываю по рассеянности, а Ветерок порой пренебрегает намеренно. Да и я сам, подумав как следует, решил, что мне больше по душе наука, хотя не исключено, что мне придётся судить тех, кого поймает ваша служба.

-- Скажи, а почему амаута... согласились дать прочитать Андреасу здесь проповедь? Ведь все знают, как христиане к ним относятся...

-- Об это были жаркие споры. Конечно, никто здесь не любит христиан, припоминали, как те нас на кострах жгли, но многие просто не хотят портить отношения с Куйном.

-- А отказав -- испортили бы?

-- Да. Куйн христианам благоволит. Почему -- никто не знает. Может. Хочет так подчеркнуть свою независимость от центра, но тогда он делал бы это более явно, а может, просто склонен к измене. Но у нас амаута просто опасаются в открытую с ним ссориться, ведь в его власти нам напакостить даже в рамках своих полномочий. Например, не дать чего-нибудь важного и нужного под предлогом, что этого нет, -- Кипу перевёл дыхание, -- поэтому только Хромой Медведь был за категорический отказ. Но он так переволновался, что из-за этого серьёзно заболел. Некоторые даже боятся... боятся, что старик может совсем слечь.

-- А его не могли... нарочно?

-- Нет, не думаю. Достаточно было просто потрепать ему нервы.

В ответ Заря только сочувственно вздохнула. Пока они разговаривали, они успели войти в зал, отведённый под лекцию и сесть на скамьи. К ним подсел Ветерок.

-- Кипу, тебе же вроде запретили сюда приходить.

-- Не советовали, -- ответил тот, -- запретить они мне не имеют права.

-- И вопросы задавать будешь?

-- А как же.

-- А если тебя выгонят?

-- Ну значит выгонят. Между прочим, Хромой Медведь Тупака Амару в пример приводил, тот даже под пытками, даже перед лицом смерти от крещения отказался, а мы всего лишь боимся ссоры с наместником.

-- Но ведь нас пока не крестят!

-- А если бы приказали креститься, то ты что, выполнил бы?

-- Знаешь, Кипу, я итак всерьёз об этом подумываю. Хотя, конечно, если бы приказали, я бы слушаться не стал.

-- Правда? Ты хотел бы креститься?

-- А что тут такого, мне нравятся многие христианские идеи. Не только не мсти, но и не ненавидь, обязательно прости врага.

-- Обязательно прости? Значит, Тупак Амару, умерший с ненавистью к врагам, был неправ?

-- Ну, откуда ты знаешь, что он думал и чувствовал перед смертью, -- ответил Ветерок, -- я сомневаюсь, что всё было именно так, как нам об этом рассказывают.

-- Ну, что но точно думал -- мы не знаем, но зато знаем, что именно сказал, -- ответил на это Кипу, -- К тому же, если бы он не ненавидел, а прощал врагов, он бы не выдержал пыток, да и к тому же практически все, кто тогда воевал за нашу Родину, испытывали тогда к врагу ненависть, без этого они бы просто не победили. Они были неправы?

-- Не знаю. Но вообще ненависть -- крайне неприятное чувство.

-- Неприятное -- да. Но кто сказал, что ненужное? Да и кроме того, христиане непременно стали бы приказывать всем креститься, если бы им разрешили.

-- Знаешь, Кипу, я не готов с тобой спорить. За последнее время я узнал столько всего нового, что сам ещё в этом не разобрался.

-- Нового? И что же ты узнал.

-- Вот, например, Великая Война... отчего она случилась? Кто виноват в этом? В школе нам говорили, что виною всему коварные христиане, вероломно напавшие на нас в нарушение мирного договора, однако сами христиане говорят, что всё было несколько иначе, что это Манко их спровоцировал.

-- А что им ещё говорить? -- хмыкнул Кипу, -- не будут же они теперь открыто признаваться в собственных злодействах! Хотя их жестокость по отношению к нашему народу ни у кого сомнения не вызывает.

-- Далее, вот почему эта война оказалась такой тяжёлой и кровопролитной. Ведь перед этим все были уверены, что "враг отныне никогда не ступит на нашу землю", "броня крепка и кони наши быстры, а наши воины мужества полны", да и к войне, вообще-то, готовились... Почему же мы тогда так позорно отступали поначалу?

-- Потому что христиане напали неожиданно, да и вообще они были много сильнее.

-- Нет, и Джон Бек, и отец Андреас говорили мне одно и то же -- оказывается, Манко готовился к войне, но не к защите, а к нападению, ради этого и строил корабли, но христианам, чтобы защититься, пришлось напасть на него первыми. Манко выиграл, прославившись как правитель-спаситель, богатые христиане некоторое время грабили нашу страну, а проиграл простой народ и у нас, и у них.

-- Да разве Манко выиграл? -- спросила Заря, -- ведь каждый знает, что многие его сыновья погибли в боях, а какому отцу сладко терять своих сыновей?

-- Ну да, получилась не та лёгкая прогулочка по Европам, на которую он изначально рассчитывал.

-- Не рассчитывал он ни на какую "прогулочку", -- ответил Кипу, -- он же не сумасшедший был, мог соотношение сил оценить. Да если какой правитель готовится к завоевательной войне, он же свой народ к этому заранее готовит, объясняет, зачем нужно мирную жизнь бросить и идти в чужие земли воевать, красивый предлог выдумывает, а у нас не было ничего такого. Если не веришь -- спроси у моего деда.

-- Может, ты и прав, -- сказал Ветерок, -- может, но... мне как-то неуютно от того, что почти на всю нашу историю у нас и у христиан противоположный взгляд.

-- А разве может быть иначе? -- удивился Кипу, -- Им хочется пограбить нас, и они выискивают для этого оправдания похитрее, а мы не хотим быть ограбленными. Ты сомневаешься, что это так?

-- Я во всём порой сомневаюсь.

-- Это у тебя значит, сейчас просто настроение такое. Подвергать всё сомнению по любому поводу и без повода. Раньше и у меня нечто похожее было. Долго это не может длиться, пройдёт.

Ветерок кивнул. Дальше они уже не разговаривали, потому что вошёл отец Андреас и началась проповедь.

-- Добро и зло -- это та тема, которая волнует и христиан, и язычников. Почему во всех частях земли понятия о добре и зле совпадают? Почему везде считается дурным красть, убивать, развратничать? Везде. Что на Севере, что на Юге, что у христиан, что у язычников. Для нас, христиан, в этом и есть доказательство, что Единый Бог начертал в сердцах единый нравственный закон для всех.

Слушая это, Заря невольно подумала, что Андреас привык в своих проповедях рассчитывать на людей необразованных, ибо любому образованному человеку известно, что мораль в разных местах разная, то, что ужасает одних, другие считают вполне допустимым. Заря взглянула на стоявшего неподалёку от проповедника брата Томаса и по его лицу поняла, что он со сказанным тоже не вполне согласен, но молчит. Потом оглядела зал, уловив на лицах нескрываемое разочарование. Такая примитивная проповедь едва ли была кому по вкусу. Андреас тем временем продолжал.