Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов

Россія, оскпобленная военными неудачами, глухо волновалась. Слово «измѣна», какъ читатель уже знаетъ, ходило кругомъ.

Но и другихъ и подолъ для недовольства было не мало. Наша центральная власть уже давно стала терять довѣріе широкихъ общественныхъ круговъ и народныхъ массъ. Не Горемыкину, конечно, ненадолго до войны назначенному на постъ иредсѣтателя совѣта министровъ, было подъ силу, хотя бы временно, на періодъ войны, смягчить тѣ причины, которыя отдѣлили власть оп, парода.

Всѣ качества этого застывшаго въ своихъ воззрѣніяхъ старца, не только внутреннія, но и просто внѣшнія находились въ яркомъ противорѣчіи съ требованіями того труднаго времени, которое надвинулось на Россію. Нужны были широкій государственный умъ, желѣзная воля, кипучая энергія. Наблюдая же Горемыкина во время мимолетныхъ наѣздовъ въ Ставку, я лично всегда выносилъ впечатлѣніе о немъ, какъ о человѣкѣ, переутомленномъ жизнью и больше всего сосредоточенномъ на себѣ.

Въ такихъ условіяхъ, внутри Россіи, въ ея сердцѣ — Москвѣ — накопившіяся нездоровыя настроенія разразились въ началѣ іюня 1015 гида серьезными народными безпорядками. Полиція вначалѣ бездѣйствовала, и дала уличной толпѣ «разойтись». Сперва подверглись разгрому магазины, принадлежавшіе лицамъ нѣмецкаго происхожденія , а затѣмъ и вообще — носившіе вывѣски съ иностранными фамиліями. Возбужденные погромомъ люди стали, въ концѣ кондовъ, врываться въ частныя квартиры, и громить находившееся въ нихъ имущество. Были случаи побоевъ и даже отдѣльныхъ убійствъ.

Постепенно безпорядки въ городѣ разрослись и приняли кое-гдѣ враждебныя правительству формы. Властямъ пришлось вызвать войска и прибѣгнуть къ силѣ оружія. Только уступая этой силѣ, народныя толпы, производившія волненія, разсѣялись и въ Москвѣ установился наружный порядокъ.

Причины волненій п погрома, происходившихъ въ Первопрестольной, объяснялись въ го время различно. Наиболѣе просто было приписать безпорядки раздраженію столичнаго населенія противъ нѣмцевъ. — Они насъ бьютъ на фронтѣ, за это имъ здѣсь расправа въ тылу.

Взрывъ оскорбленнаго народнаго чувства, ^ буйнаго, разнузданнаго, — но все же въ основѣ своей имѣющаго нѣчто отъ патріотизма !

Такова была оффиціальная версія мѣстныхъ московскихъ властей но свѣдѣніямъ, дошедшимъ до Ставки.

Но уже за-гранпней паши союзники взглянули на московскую вспышку болѣе широко. Тамъ въ ней увидѣли проявленіе народяа-

го негодованія | раздраженія не только ироніи, нѣмцевъ — нашихъ военныхъ противниковъ, но н противъ союзниковъ, осіапиз-гаихъ насъ одинокими въ трудный періодъ отхода изъ Галичины.

_ За послѣднее время, — доносилъ телеграммой отъ 12/25

іюня нашъ посолъ въ Парижѣ — французское правительство и военные круги озабочены извѣстіемъ о неблагопріятномъ по отношенію къ Франціи настроеніи общественнаго мнѣнія, обвиняющаго французскую армію въ бездѣйствіи. Даже въ недавнихъ погромахъ въ Москвѣ — добавляетъ А. П. Извольскій — здѣсь склонны видѣть враждебное отношеніе русскаго народа не только къ нѣмцамъ, но и вообще къ иностранцамъ.

— Во Франціи обвиняютъ въ созданіи такого настроенія поенную цензуру, давившую на прессу и не дававшую ей возможности говорить о потеряхъ союзниковъ въ операціяхъ у Арраса, предпринятыхъ въ началѣ мая, съ понятной цѣлью помочь намъ. Операція эти, какъ извѣстно, тянулись съ перерывами до второй половины іюня, но не сопроводились какими либо замѣтными результатами.

Бъ нашихъ правящихъ кругахъ, люди хорошо знавшіе внутреннія настроенія народныхъ массъ взглянули на московскія событія съ еще болѣе общей точки зрѣнія. Военныя неудачи и одиночество Россіи могли, конечно, служить «поводомъ», для взрыва, но столь бурное проявленіе народнаго гнѣва могло случиться лишь въ обстановкѣ крайняго раздраженія внутреннимъ положеніемъ въ странѣ. Оскорбительныя и грозныя рѣчи, слышавшіяся по адресу царской семьи и гремѣвшаго на всю Россію Распутана, были тому яркимъ доказательствомъ.

Шутить съ этими настроеніями, да еще въ условіяхъ тяжелой войны — не приходилось.

Событія въ Москвѣ дали, поэтому, новый толчокъ тому теченію, которое давно уже образовалось въ средѣ Совѣта Министровъ изъ болѣе передовыхъ его членовъ. Это теченіе, по свѣдѣніямъ Ставки, возглавлялось А. В. Кривошеинымъ — Главноуправляющимъ Земледѣліемъ и поддерживалось С. Д. Сазоновымъ и нѣкоторыми другими членами Совѣта Министровъ. Всѣ они настойчиво выдвигали необходимость правительству въ своихъ дѣйствіяхъ опереться на общественныя силы и вообще, какъ говорили тогда, «открыть клапанъ сверху», дабы уже чувствовавшійся революціонный вихрь не взорвалъ всей государственной машпны изнутри.

Верховный Главнокомандующій горячо сочувствовалъ этому движенію и въ Ставкѣ были очень обрадованы извѣстіемъ о подробномъ и настойчивомъ докладѣ Императору Николаю II мнѣнія

названной группы министровъ, сдѣланномъ А. В. Кривошеинымъ.

Императоръ Николай II вообще не любилъ, чтобы отдѣльные министры затрагивали вопросы, касавшіеся общей политики госу-даства. Однако, при отсутствіи у совѣта министровъ принятой всѣми его членами единой программы и при окаменѣлости предсѣдателя, такіе доклады являлись, въ сущности, единственнымъ средствомъ доводить до свѣдѣнія верховной власти объ опасностяхъ, которыя ясно видѣли одни и не желали видѣть друііе члены высшаго правительственнаго аппарата.

Точка зрѣнія группы А. В. Кривошеина была поддержана Верховнымъ Главнокомандующимъ и въ Ставкѣ, какъ только въ нее прибылъ Государь, черезъ нѣсколько же дней послѣ московскихъ событіи. Къ новой предполагавшейся программѣ, не шедшей, впрочемъ, далѣе увольненія нѣкоторыхъ наиболѣе дискредитированныхъ министровъ и привлеченія къ дѣлу обороны общественныхъ силъ, въ Ставкѣ добавляли еще необходимость обезпеченія болѣе тѣсной связи между фронтомъ п тыломъ, для начала которой Великій Князь предложилъ собрать соединенное совѣщаніе изъ членовъ правительства и главнаго командованія.

Вокругъ верховной власти работали, конечно, и другія теченія, но на сей разъ Императоръ невидимому склонялся на сторону тѣхъ совѣтчиковъ, которые являлись отголоскомъ общественныхъ желаній.

Вначалѣ были намѣчены болѣе рѣшительныя перемѣны въ составѣ правительства. Предусматривался уходъ Горемыкина, причемъ кандидатомъ на постъ премьера называли въ Ставкѣ либо Кривошеина, либо Сазонова. Этого, однако, не случилось: Императоръ не пожелалъ разстать съ «Милымъ Старикомъ», какъ Горемыкина называла Императрица. Должны были также оставить свои посты министръ внутреннихъ дѣлъ Маклаковъ (Н. А.), военный — ген. Сухомлиновъ, юстиціи — Щегловитовъ, и об'еръ-прокуроръ Синода — Саблеръ. Эти лица и въ самомъ дѣлѣ были постепенно уволены и замѣнены новыми министрами. Преемниками ихъ соотвѣтственно явились: кн. Б. Н. Щербатовъ, ген. А. А. Поливановъ, А. А. Хвостовъ и А. Д. Самаринъ.