Могилы из розовых лепестков - Оливия Вильденштейн

мне не подошла. Я знала, что они не подойдут Айлен, так как её ноги были на размер больше, чем у мамы. Она всегда жаловалась на то, что никогда не могла одолжить классные туфли своей старшей сестры.

Может быть, у Гвен маленькие ступни? Так вот, я и представить себе не могла, что эта мысль придёт мне в голову. Я написала на коробке большую букву «Г» и отодвинула её в сторону.

— Я не думаю, что они подойдут Грегору, — сказал Эйс.

Я невольно улыбнулась.

— Раз уж ты всё ещё здесь, расскажи мне побольше об этом Грегоре.

— Он нынешний варифф. Бездушный нарцисс без всяких ценностей и слишком большого влияния.

— Вас двое в Неверре?

Он поморщился.

— Ох.

— Грегор в Роуэне?

— Нет. Он слишком напуган, чтобы прийти, учитывая правила, принятые на нашей пыли Негонгва. Но он посылает больше лусионага патрулировать город.

— Лусио, что?

— Голвинимы. Стражи фейри. Ты знаешь этих прекрасных больших мужчин с золотыми глазами? Те, кого ты встретила у «Астры»?

— Я так и знала!

Я уставилась на свою руку, чувствуя призрачный ожог, который один из них нанёс мне в ночь восстания Каджики. Был ли это один из мужчин в пекарне? Или это была метка Круза?

— Очевидно, Круз и я проделали плохую работу по сдерживанию охотников в узде. По крайней мере, так сказал Грегор моему отцу, а мой отец съедает всё, что он говорит. Я должен согласиться, что Круз вёл себя неподобающе, когда ласкался с тобой, но я был образцовым.

Я попыталась отмахнуться от того, что произошло между мной и Крузом, под толстым слоем юмора.

— И ты говоришь, что ты не нарцисс?

Эйс ухмыльнулся.

Я начала новую коробку.

— Касс может проникнуть в круг рябиновых деревьев, но в ней течёт кровь фейри.

— У неё слишком мало её, чтобы сделать её чувствительной к рябиновому дереву или к железу.

— А как насчёт Фейт? Может ли она проникнуть в него? — спросила я, поднимая глаза.

— Пока она не посетит Неверру, да, но у неё будет действительно сильная сыпь, если она прикоснётся к этой земле или этим деревьям.

Я пододвинула к себе ещё одну коробку и заглянула в неё. Садовые инструменты. Что они здесь делали? Мне придётся отнести их в сарай.

— Почему вы никогда не использовали нормальных людей, чтобы откопать охотников?

— Ты когда-нибудь пробовала вспахивать металл лопатой?

Я перестала складывать картонные створки коробки перед собой.

— Между отложениями железа и корнями деревьев земля тверда как скала для любого, у кого нет крови охотника, — объяснил Эйс, раскачиваясь взад и вперёд.

Я провела рукой по волосам, забыв, что завязала их. Я стянула резинку, встряхнула головой, затем пригладила её и закрепила, пока Эйс наблюдал за происходящим, как будто конские хвосты были каким-то захватывающим ритуалом охотника.

— Мне приказали наказать Холли за то, что она послала тебе книгу.

— Наказать её? Почему?

— За обмен информацией с охотниками.

Сухожилия зашевелились под его обнажёнными предплечьями. Или, может быть, это был огонь.

— Это просто куча историй. В этом нет ничего опасного для фейри.

— Отдай её мне, и я пощажу Холли.

— Пощадишь её?

Он посмотрел в окно, на зимнее солнце, которое наконец-то сумело утвердиться в небе, заливая лес Манисти бледным светом.

— Грегор приказал мне убить её.

Боль расцвела в моей челюсти; я сжимала её слишком сильно.

— Убить её? — я недоверчиво покачала головой. — Это книга, Эйс. Просто книга. Поверь мне, внутри нет ничего, что оправдывало бы убийство.

— Поверить тебе? Ты охотник, Кэт. Я не могу доверять тебе, точно так же, как ты не можешь доверять мне.

Мой пульс бился о барабанные перепонки.

— Я не отдам её тебе, так что, пожалуйста, уходи. Мне нужно много чего сделать перед поездкой.

— Твоя поездка? Куда ты едешь?

— Никуда.

— Ты забываешь, что у нас на тебе есть это удивительное устройство слежения, — сказал он, вставая с кресла-качалки.

Я сжала пальцы своей заклеймённой руки в кулак. Проклятая метка.

— Бостон.

— Я люблю Бостон, — сказал он.

— Не смей там появляться.

Он направился к окну и распахнул его. Поднявшись в воздух, он обернулся.

— Тебе следует сходить в ресторан под названием «Пассаж». Это отличное место.

— Пожалуйста, уходи.

— «Пассаж». Запиши это. Вало. Это означает «прощай» в Фаэли.

— Как ты говоришь, «уходи» в Фаэли?

— Вейд.

— Тогда вейд.

Он улыбнулся, но улыбка не совсем коснулась его глаз, затем выскользнул в окно и взмыл вверх. Видеть, как человек поднимается в небо без двигателя и крыльев, всё ещё было для меня чем-то удивительным. В детстве я мечтала летать. Если бы я решила стать фейри, я бы смогла летать.

Я задрожала от искушения. Нет. Я бы осталась человеком.

Это то, чего я хотела.

Это то, что мне было нужно.

Кроме того, я даже не знала, как стать кем-то другим.

Я написала слово «человек» толстыми чёрными буквами на тыльной стороне ладони, прямо над меткой Круза.

ГЛАВА 30. ТАТУИРОВКА

После ещё двух утомительных часов сортировки маминых коробок я решила увековечить слово, которое написала на своей руке.

Я была так полна решимости, что это была блестящая идея, что не позволила небольшому фактору отсутствия машины остановить меня. Я забрала свой велосипед из сарая за домом. Металлический корпус был холодным, как снег, а кожаное сиденье жёстким, как высохшая штукатурка, но это было лучше, чем ехать на автобусе, который делал так много остановок по пути, что потребовался целый час, чтобы добраться до Раддингтона.

Мои мышцы были напряжены, но к третьей миле крутить педали стало легче. А потом я полетела по расчищенным дорогам, глотая полной грудью свежий воздух и любуясь серебристо-позолоченным