Отвергнутая - Екатерина Валерьевна Шитова

помогли мне в одну секунду понять, что терпеть и ждать в моём случае – бесполезно. Всемира быстро-быстро заговорила, почувствовав, что сейчас случится что-то страшное.

– Послушай, она до сих пор бредит! Горячка, видно, ещё не прошла! Не слушай её, Ярослав, уходи, пожалуйста, я всё улажу, я успокою её!

Но он оттолкнул Всемиру так, что она отлетела к стене, а потом медленно подошёл ко мне, снова схватил за волосы, вытащил из кровати, схватил за горло, и прошипел:

– Что ты сказала, Ассира? А ну-ка повтори…

Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание от волнения и слабости, но не от страха. Страха не было. Пусть убивает меня! Сжав кулаки, я плюнула ему в лицо и прохрипела:

– Я ненавижу тебя! Ненавижу! Я проклинаю тот день, когда стала твоей женой.

Перед глазами как будто вспыхнули тысячи молний, и только спустя доли секунды меня пронзила боль от удара. Ярослав ударил меня по лицу. Я упала и, лежа на полу, не в силах поднять головы, вдруг услышала голос Добромира, звуки борьбы, глухие удары, крик Всемиры и отчаянный визг Дарьи. А потом сознание покинуло меня…

* * *

Всю осень я жила у Всемиры. После случившегося, мне запрещено было ходить куда-либо, Всемира не отпускала меня даже на капище. После той страшной ссоры в доме Ярослава я чудом осталась жива, так мне сказала тётя. Ярослав бы убил меня, никого бы не послушал, ослеплённый своей яростью. Но, на моё счастье, в дом ворвался Добромир. Что его туда привело именно тогда, когда мне нужна была помощь? Какие силы привели его мне на помощь? Непонятно.

Мой Добромир… Он снова стал моим спасителем. Только в него я сейчас верила, а не в каких-то бестелесных духов и богов, которые, кажется, способны только вредить мне.

Но как я не выпытывала у Всемиры, где сейчас Добромир, жив ли, всё ли с ним хорошо, она ничего мне не говорила. На вопрос о том, что будет со мной после рождения ребёнка, Всемира также не отвечала.

– Духи разгневаны на тебя, Ассира, – как-то сказала она шепотом, – много раз я пыталась узнать у них твою дальнейшую судьбу, но я не вижу её… Духи молчат. Ты зря пошла против их воли, это всегда приводит к беде…

– Я уже давно в беде, с тех пор, как пришла сюда. Помоги мне уйти, тётя. Ты можешь, я знаю. Эти ваши духи не выпускают меня, водят по лесу кругами, но ты можешь сделать так, чтобы они меня не заметили. Помоги мне… – умоляла я, но Всемира лишь качала головой.

– Один раз я уже навредила таким образом твоей матери. С тобой я так поступить не могу. Здесь твоё место. Здесь твой дом. Я буду молиться Макоши, чтобы она помогла все исправить. И ты молись, Ассира… Проси духов навести тебя на истинный путь.

* * *

Я долго восстанавливалась после болезни и пережитого потрясения: лежала в кровати и пила куриный бульон. Есть я ничего не могла, потому что меня постоянно тошнило.

К тому же у меня началась какая-то странная апатия. Я предполагала, что Всемира тайно опаивает меня своими зельями, чтобы я не сбежала. Я лежала целыми днями, как бревно, а в голове не было ни одной мысли. Иногда я думала о Добромире, но спрашивать про него у Всемиры не было толку, она ничего мне не говорила.

Когда Всемира разрешила мне вставать с постели, я, первым делом, вышла на улицу. Шёл мелкий дождь, листья на деревьях были блеклыми, грязно-коричневыми. Ветер трепал мой платок.

Ребёнок уже шевелился в утробе. Мне вдруг стало страшно от того, что я не ощущаю ничего: внутри меня как будто не было больше никаких чувств ни к ребёнку, ни к чему бы то ни было. Только безразличие.

Я смотрела по сторонам пустыми глазами, пытаясь понять, что я делаю в этом странном месте, как меня угораздило стать пленницей там, где я хотела найти свободу.

Всемира заботилась обо мне, но она как будто не замечала моих душевных мук. Или не хотела замечать?

– Ты должна покориться, Ассира. Скоро ты поправишься, и тебе предстоит вернуться к Ярославу.

– Я не вернусь к Ярославу, – холодно ответила я.

Всемира подошла ко мне и погладила по голове:

– Ты такая же, как твоя мать. Только я не дам тебе загубить свою жизнь, как сделала это она.

Я отвернулась от неё, с горечью подумав, что она уже давно её загубила…

* * *

Шли дни, мой живот полнел, округлялся. Я полностью оправилась после болезни, лицо налилось румянцем, глаза заблестели. Пришло время возвращаться назад.

В доме Ярослава, в своей маленькой спальне, я стала постепенно приходить в себя: ко мне возвращались привычные эмоции, чувства, восстанавливалась адекватная реакция на происходящее вокруг. Видимо, всё же Всемира поила меня какими-то зельями, от которых я превращалась в бесчувственную куклу. Хотя она отрицала это.

Главным переживанием для меня сейчас стал Добромир. Куда он ушёл из Общины? Где он? Вопросы мучили, не давали спокойно спать.

Ярослав разрешил мне ходить на капище, чтобы молиться Макоши. К моему удивлению, его уговорила Дарья:

– Она женщина, ей необходимо молиться. Пусть ходит вместе со мной, я пригляжу. От меня со своим животом она точно не сбежит.

Так мы каждое утро стали ходить на капище. Встречные мужчины и женщины пристально смотрели на меня: кто с пониманием, кто с осуждением. Слухи по Общине разносились быстро, и все всегда знали подробности чужой семейной жизни.

Я была уверена, что все знают и о том, что между Ярославом и Дарьей есть любовная связь, ведь даже Марьяна покраснела, когда я впервые спросила её об этом.

Я ни на кого не обращала внимания, ходила, гордо подняв голову, давая понять всем в округе, что меня не волнуют их сплетни и домыслы. Пусть довольствуются чужим стыдом, а я головы не опущу.

Погода стояла сырая, холодная. По утрам грязь замерзала, а днём снова превращалась в сплошное месиво.

– Скоро ли снег всё покроет? Долго нынче испытывает нас Авсень, – жаловалась Дарья.

Я тоже ждала снега. Как будто бы белый покров мог укрыть не только грязь, но и мою чёрную тоску.

Дойдя до капища, мы клали дары к деревянным изваяниям, а потом Дарья уходила молиться богине Весте, дочерью которой себя считала, а я подходила к Макоши, но не молилась, а лишь смотрела в пустые глазницы деревянной богини и задавала один и тот же вопрос: «Где