Демократизация - Патрик Бернхаген

В многочисленных оценках их взаимоотношений утверждается о благотворном влиянии гражданского общества и (или) социального капитала на демократию. Утверждается, что гражданское общество и социальный капитал вносят вклад в возникновение гражданской культуры участия (партиципаторной культуры), распространение либеральных ценностей, артикуляцию интересов граждан и в создание механизмов, способствующих отзывчивости институтов[536]. В результате гражданскому обществу и социальному капиталу в социальных науках и за их пределами (т. е. среди практиков и широкой общественности) уделяется очень много внимания. Они также стали частью стратегий развития, разработанных международными институтами для демократизирующихся и развивающихся стран.

В то же время существует и параллельное направление исследований, выдвигающих предположение о том, что хотя оба эти концепта являются интеллектуально и эмоционально привлекательными, их применимость для анализа политических и экономических изменений вне контекста стабильных демократий Запада ограничена. Определение того, какие типы организаций входят в гражданское общество и способствуют развитию социального капитала, зависит от контекста; измерения качества демократии, основанные на силе гражданского общества, являются неадекватными, а попытки навязать идеи, имеющие западное происхождение, незападным обществам – близоруки[537]. Более того, доводы о важности гражданского общества и социального капитала для демократических транзитов эмпирически несостоятельны[538].

Таким образом, цель настоящей главы – представить обе стороны к дискуссии о роли гражданского общества и социального капитала в процессе транзита. Ниже мы определяем основные термины – социальный капитал и гражданское общество. После этого мы сосредоточимся на их функциональных возможностях в контексте демократии и демократизации. Затем мы обратимся к основным парадоксам, связанным с ролью гражданского общества и социального капитала в старых и новых демократиях.

Определение гражданского общества и социального капитала

Оба термина – гражданское общество и социальный капитал – чрезвычайно популярны и, как это часто случается с популярными концептами, понимаются они по-разному. Исторически термин «гражданское общество» возник для определения автономной от государства сферы в конце XVIII – начале XIX в.[539]. C этого момента он использовался для обозначения сферы неограниченной активности групп и разного рода ассоциаций, свободной от государственного вмешательства. Из-за требования, предполагающего наличие такого самоограничивающегося государства, гражданское общество связывалось исключительно с демократией. Однако «возрождение» интереса к термину «гражданское общество» связано с событиями в авторитарных и тоталитарных режимах Латинской Америки, Южной, Центральной и Восточной Европы в 1970‑е и 1980‑е годы. В этих регионах активизм на добровольной основе был строго ограничен, если вообще не был запрещен, и всякая активность граждан такого рода была организована вне официального публичного пространства. В результате, как только термин «гражданское общество» «вернулся назад», он был расширен настолько, чтобы включить протестную активность и социальные движения как единственно возможные проявления гражданских установок и участия в недемократических режимах (см. гл. 12 наст. изд.).

Следовательно, термином «гражданское общество» чаще всего обозначается сфера свободного, неограниченного гражданского активизма, в особенности – в форме волонтерских групп и ассоциаций[540]. Некоторые настаивают на том, что гражданское общество следует определять более широко, включая в него политические партии и социальные движения, особенно в контексте демократической трансформации[541]. Расширение определения гражданского общества для включения в него акций протеста на низовом уровне и социальных движений значительно меняет наше понимание связи между гражданским активизмом и различными этапами процесса демократизации. Например, Майкл Фоули и Боб Эдвардс[542] описали две основные модели гражданского общества: согласно первой модели, гражданское общество служит дополнением к демократическому государству, по другой – представляет либеральные социальные установки в борьбе с недемократическим режимом.

Существенно позже, а именно в конце 1990‑х годов, термин «социальный капитал» стал часто применяться для обозначения связей между людьми, имеющих своим результатом создание норм сотрудничества и доверия, в совокупности представляющих собой ресурс, который индивиды и сообщества могут использовать для своего блага. Именно в это время Роберт Патнэм в работе о демократии в Италии соединил концепты социального капитала и гражданского общества[543]. Одним из ключевых индикаторов социального капитала было членство в добровольных объединениях, обычно используемых в определении гражданского общества.

Как указано выше, социальный капитал основывается на идее гражданского ассоционализма как главного элемента формирования демократических установок и гражданской культуры, но в первую очередь установок доверия и взаимности, лишь косвенно относящихся к политике. Социальный капитал, как обычно его определяют, состоит из двух элементов – поведенческого (например, сети) и эмоционально-оценочного (например, доверие и взаимность). В разных исследованиях предлагаются различные типы взаимоотношений между ними (возникает ли доверие за счет собраний и социализации, или наоборот?), но основное допущение состоит в том, что все типы сетей определяют гражданские установки и поведение, поскольку доверие и взаимность могут создаваться как формальными (групповое членство), так и неформальными (например, спонтанное общение) сетями.

И гражданское общество, и социальный капитал, таким образом, относятся к социальному активизму. Зачастую эти термины используются как взаимозаменяемые, особенно в политической науке, где понятие социального капитала использовано как прямое продолжение идеи Алексиса де Токвиля и его представлений о партиципаторном, делиберативном (совещательном) демократическом обществе[544]. Из этого краткого обзора мы можем сделать вывод о том, что в то время как термин «гражданское общество» описывает активизм в добровольных организациях или, в контексте третьей волны демократизации, также и в социальных движениях, понятие «социального капитала» относится еще и к результатам такого активизма, например к нормам и сетям, которые могут использоваться для получения дополнительного блага, индивидуального или коллективного. Гражданское общество – важная в политическом отношении область активизма, но оно является только одним из возможных источников социального капитала. К числу других источников относятся неформальное общение (sociability), которое эмпирически гораздо сложнее зафиксировать, поэтому оно редко используется в эмпирических исследованиях, а также иные виды взаимодействий и обменов, например на рабочем месте или в сфере образования.

Вряд ли эта дискуссия преодолеет «крайнюю размытость определений», характерную для обоих терминов – гражданского общества и социального капитала[545]. Следует помнить, например, что определения этих терминов в значительной мере культурно специфичны и то, что «имеют в виду поляки, анализируя гражданское общество, плохо сравнимо с пониманием этого термина мексиканцами или южноафриканцами»[546]. Все же приведенный обзор помогает добиться ясности в том, что мы имеем в виду, когда будем говорить о гражданском обществе и социальном капитале далее в этой главе.

11.1. Ключевые положения

• В исследованиях демократии «гражданское общество» определяется как сфера свободного, неограниченного социального активизма, в особенности в форме групп и ассоциаций, действующих на добровольных началах. В недемократических режимах это понятие подразумевает протестные действия и социальные движения.

• Социальный капитал определяется как состоящий из двух элементов – поведенческого (сети) и эмоционально-оценочного (доверие и взаимность).

Гражданское общество и социальный капитал в процессе демократизации

Наряду с тем, что оба концепта – и гражданское общество, и социальный капитал – являются привлекательными, поскольку они отсылают к каждодневным коммуникациям и взаимодействиям, имеющим отношение к политически релевантным и значимым ресурсам, именно их предполагаемая объясняющая способность относительно того, как функционируют политические и экономические институты, вывела их на первый план дискуссий о влиянии социальных и культурных факторов на демократию и рыночную экономику. В частности, предпосылкой демократической и экономической консолидации было признано наличие значительного социального капитала и активного гражданского общества. Напротив, маловероятно, что общества с низким уровнем социального капитала и слабым гражданским обществом инициируют трансформацию режима, либо консолидируют новую демократическую систему. Хуан Линц и Альфред Степан в своем классическом труде об аспектах и вызовах демократизации обозначают гражданское общество как одну из пяти ключевых сфер (наряду с политическим обществом, верховенством закона, государственным аппаратом и экономическим обществом), необходимых для возникновения и функционирования современной демократической системы[547]. Позже Лоуренс Уайтхед широко обсуждал оба рассматриваемых концепта в качестве «сжатых аналогий, которые могут помочь структурировать и упростить наше понимание сложных, беспорядочных долгосрочных изменений, происходящих в процессе демократизации»[548].