Ворон - Дмитрий Щербинин

— Я знаю! — с жаром подхватил Хэм. — Это Туоровы младенцы. У Марвен как раз сегодня роды. Да, да — теперь все ясно… Нет — не все ясно… Как же он мог решиться на такое!.. Хотя — и это понять можно. — тут в глазах Хэма заблистали слезы. — …Это, конечно, благородно — но о нас то он подумал?! Ну — как же я его оставлю! Нет, нет — плохо он подумал, будто не знает меня — ха! — он горько, с болью усмехнулся. — Я же за ним последую…

— Конечно — мы это так не оставим. — вздохнул эльф. — Сейчас его перенесут на западный берег; ну, а мы должны придумать, как самим перебраться. Можно было бы вплавь, но ты не осилишь…

— Да я легко переплыву!

— …И в водах какая-то тварь поселилась…

И тут разом стало темным-темно. Сверху ударил могучий ток раскаленного воздуха — там совершал стремительные круги дракон. Эта громада расправила широченные крылья, и в нетерпении выплескивала из трех глоток струи огнистого дыма. Несмотря на размеры, дракон был еще молодой, горячий — и ему претила такая роль: сопровождать этих летучих мышей да орков — с большей охотой он бы их сжег. Но он, повинуясь пришедшему с иного берега приказу, ткал колдовскую тьму… В конце концов, вокруг него образовалось целое темное облако; отчего стало мрачно, как в ноябрьские сумерки. Кружась, он разогнал дым, и теперь за пределами этого темного облака ярко опадали солнечные водопады. Если взгляд вампира касался того света, то он болезненно взвизгивал, начинал вырываться, и разодрал бы каждого, кто ему попался.

В это время, один из орков завопил:

— Енты идут! Вон они! А-а!

И, хотя энтов никто еще не видел, всем в этой толкотне показалось, что энты уже возвышаются над ними, уже рвут своими ветвями. Что тут началось! Давка была страшная — опять дошло до крови. В корзины набивались без всякого порядка: переваливались через борта, карабкались по головам. Вот один из вампиров выхватил визжащего орка, стал раздирать его — в результате, все бывшие в той корзине, обильно покрылись кровью…

Почти все забрались — Брогтрук взревел:

— Полетели!

Были освобождены якоря и первая, набитая орками корзина, стрелою взмыла в воздух: несущие ее вампиры что-то не поладили, дрались — и вот почти ослепшие, врезались в живот дракону. Трехглавый издал яростный, громоподобный вопль — махнул хвостом — разбил корзину в щепы…

— Болваны! — бесновался Брогтрук. — под крыльями летите — иначе все издохните!

Вампиры так и сделали, но не из-за воплей Брогтрука, а видя судьбу своих сородичей.

Теперь, когда дым разогнан, виден был Андуин, весь сияющий под ярким, чистым небом.

Вампиры, все-таки, летели с разной скоростью. Так, несущие корзину, которая была ближе иных к свету, потеряли свой совсем невеликий разум, от жгущих их отсветов: понесли корзину в сторону. Причем один из вампиров, еще пытался лететь прямо, однако, ему вывихнули крылья, и он рухнул в корзину — падением раздавил несколько орков и, обезумев от запаха крови, принялся рвать без разбора. Орки с воплями прыгали в воду… В это время, вампиры вылетели под прямой солнечный свет: тут же их жуткий вопль прорезался над всем Андуином, и они объятые дымом рывком метнулись к воде. Со страшной силой корзина врезалась в воду, разметала множество брызг. Это произошло метрах в пятидесяти от берега, и кто-то из орков, несмотря на силу удара, был еще жив; вопил, барахтался, кое-кто и к берегу направлялась.

Но тут произошло такое, что заставило Хэма вскрикнуть, судорожно сжать руку Эллиора; да и эльф нахмурился.

Над тем местом, где рухнула корзина, где барахтались еще орки, взметнулась метров на десять волна густенной темной слизи — этакий язык. С жадным чавкающим звуком, подняв многометровую волну — оно обрушилось, накрыв место падения. Вода забурлила, некоторые пузыри надувались зелеными слизистыми оболочками, поднимались над водою, и лопались в воздухе, оставляя тусклое свечение.

Вампиры, не столько видевшие, сколько почувствовавшие гибель сородичей своих, старались теперь изо всех сил. Все-таки, еще одну корзину стало клонить в сторону — орки с какими-то неимоверными усилиями пытались выровнять полет; однако — получилось так, что корзина попала под драконье крыло, и, конечно, была смята, раздавлена, брошена в воду.

— А не в этой ли корзине Фалко был?! — вскричал Хэм, который вместе с Эллиором стоял шагах в десяти от берега.

— Нет, нет. — уверял его эльф. — Та корзина ближе к центру, и ей, кажется, ничего не грозит… А вот нам… Бежим!

— Что такое?!

Вместо ответа, эльф подхватил хоббита, и бросился к вершине холма.

Только что видно было прибрежное дно — колыхались там водоросли и вот, стремительно, словно кто-то ладонью повел, надвинулась туда стена из слизи. Темно-бурая, все покрытая вздутиями, подрагивающая, как желе, она занимала все пространство ото дна, до поверхности, а ближе к берегу, ей стало не хватать места, она начала выпирать — тошнотворное зловоние нахлынуло, сжалось.

Над Эллиором нависла чернейшая тень — раздался оглушительный, чавкающий звук. И тогда Хэм закричал от ужаса и отвращенья — он, вдруг понял, что эльф не успеет, что сейчас их схватит эта слизь. Все решали какие то доли мгновенья — до вершины оставалось метров десять — в секунду бы туда эльф успел долететь, однако — и секунды не было. Вот оно! У вершины, под поваленным деревом, дымилось выбитое, развороченное окно — эльф метнулся в этот проем. При этом он вытянул перед собой Хэма, и тот покатился по полу маленькой, наполненной дымом, но еще нетронутой пламенем комнатки.

Тут же вскочил на ноги, обернулся: увидел, что слизь ухватила Эллиора за ноги, обвила тугими кольцами до колен, и, сильно сжимая, пыталась вытянуть в окно. А за окном шевелилась эта слизь; из ее глубин поднимался тухлый, с багровыми прожилками свет, и видно было, что в толще этой слизи завязли некие фигуры — те, которые были поближе, еще можно было разглядеть — то были орки, но верхние слои их плоти уже были разъедены, у некоторых до кости — у фигур сгущалось больше всего багрового цвета. Но самом отвратительным было то, что некоторые из них все еще были живы — судорожно дергались — и это произвело самое болезненное впечатление на Хэма. Ему стало до боли их жалко, и еще хотелось вопить — что вообще не может быть такой мерзости…

А Эллиор вцепился в ручку маленькой дверцы, которая вела в темную кладовку. Он висел в воздухе, и видно было, по его посиневшим пальцам, с каким неимоверным усилием ему удавалось удерживаться.

Хэм ухватил его за плечи, попытался оттянуть, однако, конечно, собственные его силы были ничтожны.

Хэм метнулся в пылающий коридор, обжигая руки, схватил горящую головню, и прыгнул обратно: со всех сил ударил по слизистому отростку, чуть ниже того места, где заканчивалась ступня эльфа. Раздался такой звук, будто в густую трясину упал большой валун — поднялся ядовито-желтый дым. Отросток судорожно разжался — Эллиор оказался освобожденным…

Тут Эллиор подхватил оцепеневшего Хэма — понес прочь — они бросились по горящему коридору и, через несколько мгновений, промчавшись через выгоревшую, похожую на одну большую рану прихожую — вырвались на восточный склон холма, покрытый тлеющими обломками на тех места, где стояли некогда яблони да вишни.

Вообще дым рассеивался уже и здесь: часто протягивались солнечные колонны, и сияло в этих открывающихся оконцах яркое небо. В солнечном свете картина вызывала слезы: некогда прекрасное — теперь лежало сожженным; и нигде не зеленела трава. Кое-где, темными вкраплениями, ударяя в глаза, лежали тела…

Хэм испуганно взглянул на вершину…

— Оно уже отплыло от берега. — с тяжелым вздохом говорил Эллиор.

Хэм с тяжелым вздохом повалился в траву, но, тут же вскочил, и выкрикнул:

— Да что же это мы… как там Фалко то?!

В несколько прыжков, перенесся он к вершине холма: дракон уже долетел до противоположного берега, уже опускался в темное облако, но вампиров на таком расстоянии разглядеть было невозможно. Хоббит взглянул вниз, и не мог сдержать дрожи: весь склон, начиная от его ног, и до самого берега Андуина был смят, земля перевернута, словно ее лопатой перекопали, покрыта слоем слизи… Взгляд заметался по водам и вот, ближе к середине течения, различил вроде как некий остров, не менее пятидесяти метров в поперечнике…

— Вот так разрослась. — проговорил подошедший Эллиор. — Ведь, оно же может расти сколь угодно — дай ему только корма. Может и все течение Андуина от берега и до берега перегородить. Ведь, в тех глубинах, где оно обитает, еды почти никакой нет — они и сами борются — друг друга и сжирают… Впрочем — про те мерзости мало чего знаю. Но — сколь же она возросла! Видишь — ничем не брезгает, поглощает все, что в реке есть — рыб, водоросли, даже — придонный ил. Не место этакой твари под лучами солнца. Но луками, да мечами с ней не управиться — только волшебством, но нужны великие маги. Что же — и такие найдутся в эльфийском народе. Только вот не сегодня, не завтра они до этих мест доберутся.