Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599 - Джеймс Шапиро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Ардена из шекспировской пьесы «Как вам это понравится» и Ардена из судебного и геральдического исков, много общего. Между реальным и романтическим (между тем, как все было на самом деле, — и каким это видится теперь) и в жизни, и в творчестве бывают нестыковки. Даже в двух разных изображениях Арденского леса в этой пьесе — зеленом лесе прошлого и вырубленном, огороженном и убыточном для экономики страны лесе настоящего — проглядывают черты двух разных вариантов арденского наследства Шекспира. Мечты о героическом прошлом его семьи и их связи с Арденами, корнями уходящей к тем временам, когда лес обладал былым великолепием, столкнулись в сознании Шекспира с реальностью — с тем, что его предки с обеих сторон были всего лишь земледельцами. Загадочное умение Шекспира подогревать подобные противоречия еще больше разжигает в нас любопытство; драматург, в пьесах которого исторические события часто обрастают вымышленными подробностями, вдруг обнаружил, коль скоро речь зашла о его прошлом, что и на эту тему он иногда не прочь присочинить.
Осень
Глава 13
Времена меняются
Эссекс высадился в Ирландии 14 апреля, воссоединившись со своим войском после изнурительного плавания. Почти три недели прошли с тех пор, как он покинул Лондон в полном воодушевлении, которое, однако, не сулило ничего хорошего. Еще до отплытия Эссекс понимал, сколь многое поставлено на карту: «Если все пойдет не так, как задумано, я сделаюсь мучеником». Его беспокоило, помимо прочего, как «влажный и прескверный» климат Ирландии скажется на здоровье — не помутится ли рассудок, не усугубится ли ревматизм и не разовьется ли дизентерия (от нее скончался отец Эссекса). Однако то, что он увидел по прибытии в Дублин, ввергло его в еще большее уныние, чем он предполагал.
Почти сразу пришлось отказаться от первоначального плана — Эссекс понял, что перехватить инициативу, выступив против Тирона в Ольстере, не получится. Государственный совет в Дублине объяснил ему: в тех краях травы нет почти до июня, и лошадей кормить будет нечем. Кроме того, не хватало транспорта — перевезти в Ольстер провизию. Не удалось и разместить гарнизон у залива Лох-Фойл, на севере страны, — это место было для фланговой атаки стратегически важным. Не хватало кораблей и солдат — Государственный совет в Дублине отказался предоставить обещанное подкрепление (4000 человек). Теперь Эссекс мог рассчитывать лишь на свои силы.
Эссекс не ожидал, что в Ирландии такое количество повстанцев. Поначалу в донесениях говорилось: Тирон стоит неподалеку от Армы с 6 или 7 тысячами солдат, еще примерно 4 тысячи — у Рори О’Доннелла в Коннахте и столько же — в распоряжении графа Десмонда в Мунстере. Однако через несколько дней Государственный совет в Дублине сообщил, что численность противника — 30 000 человек; таким образом повстанцы превосходили армию Эссекса в два раза. Из корысти и страха (что случится, если неопытных солдат Эссекса одолеют закаленные в боях воины Тирона?) Государственный совет в Дублине убедил Эссекса отправиться на юг и сперва подавить восстание в Лейнстере и Мунстере; Тайный совет и королева согласились на это крайне неохотно.
Вместо того чтобы вырвать с корнем «древо восстания» в Ольстере, Эссексу пришлось, по его же собственным словам, трясти и подпиливать его ветви на юге и на западе. Сама эта метафора ужасно раздражала Эссекса. С каким удовольствием он спалил бы все дерево — его ветви, ствол, корни… Сожжение ирландских земель, за которое выступал Эдмунд Спенсер, заставило бы ирландцев одуматься — уничтожь англичане огнем весь урожай, равно как и деревья, за которыми привык укрываться враг, начался бы голод. Однако изматывание противника — тактика постыдная, полагал Эссекс. «Скажем прямо, — сообщал он Тайному совету, — силы наши неравны, и противник превосходит нас численностью, но мы боремся за правое дело, порядок и дисциплина у нас лучше — нет сомнений, что и в мужестве нам нет равных».
Хотя Эссекс до конца не понимал, как развернутся события, он был всецело предан своей «горсточке счастливцев», тем искателям приключений, которые вложили в эту кампанию собственные средства. Прибыв в Ирландию, он, ослушавшись королеву, первым делом решил назначить генералом кавалерии своего близкого друга, графа Саутгемптона. Эссекс продолжал стоять на своем: он вправе «по собственному желанию выбирать офицеров и командиров». Он также назначил еще одного близкого друга, графа Рэтленда, прибывшего в Ирландию без дозволения королевы, генерал-лейтенантом пехоты. Узнав об этом, Елизавета отозвала Рэтленда на родину. Она также не позволила сэру Кристоферу Блаунту, тестю Эссекса, стать членом Государственного совета в Дублине. С точки зрения Эссекса, королева, в отличие от своих деда и отца никогда не участвовавшая в военных действиях, вмешивается не в свое дело. Елизавета же очень опасалась, что, раздавая должности и посвящая воинов в рыцари, Эссекс еще больше сплотится с ними, и они будут верны ему, а не ей. Ни этого, ни возникновения теневого двора в Ирландии допустить она не могла.
Помимо военных операций Эссекс преследовал в Ирландии и другую цель — возродить рыцарскую культуру, культуру чести. В начале XIV века в Англии насчитывалось 1200 рыцарей; к началу царствования Елизаветы их число оскудело, сократившись вдвое. К середине ее правления рыцарей стало еще в два раза меньше. Для сосредоточения власти в своих руках, не было средства эффективнее, чем сломать сопротивление аристократии, не раз восстававшей против монархии. С тех пор, как тридцать лет назад Елизавета жестоко подавила Северное восстание, дворяне ей больше не прекословили.
