От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России - Ирина Владимировна Юкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому среди партий, союзов, группировок, консолидирующихся на основе самых разных интересов – сословных, экономических, идеологических, региональных и других, – появились и первые политические объединения на основе «полового», в терминологии того времени, принципа. Новые женские организации имели «политическую платформу», то есть определили свои политические требования. Главным политическим требованием было требование избирательных прав для женщин, необходимое для их участия в законодательном процессе, во всех преобразованиях и реформах.
В начале 1905 года петербургское «Общество вспоможения окончившим курс наук на ВЖК» выдвинуло политическое требование – реформы государственного строя на началах представительной власти, свободно избранной путем всеобщей, равной, тайной подачи голосов. Активистками общества были А. К. Диксон, Л. И. Дитерикс, А. В. Лучинская, М. И. Недашенко, Е. П. Попова, А. Е. Середобина, Е. Н. Щепкина, М. М. Янчевская и др.691
В феврале 1905 года в Москве оформилась группа женщин интеллигентных профессий, передавших в комиссию по составлению проекта об улучшении государственного строя при Московской городской думе петицию с требованием активного и пассивного избирательного права для женщин. Под петицией подписалось более 5 тыс. женщин. Ответа на петицию не последовало.
Одновременно с тем москвички разрабатывали устав и платформу новой организации. Это было начало Союза равноправности женщин. Первыми инициативами еще не заявившей о себе организации были кружки по распространению образования среди работниц, ознакомление с теоретической постановкой «женского вопроса» на Западе, изучение положения крестьянки, деятельность по поддержанию Лиги мира. Первыми активистками были А. Успенская, Л. Н. Рутцен, З. С. Мирович (Иванова), княгиня Голицына, О. Н. Якушкина, учительницы Н. А. Гольцева, М. А. Чехова, С. В. Берви, Е. А. Реформатская, А. Н. Шереметьевская, С. Ф. Червинская и др.
Московская группа также встала перед выбором женщин того времени: либо создавать «женскую организацию», либо «политическую организацию женщин», в которой широкие демократические требования и политическая активность по их достижении сочетались бы с деятельностью в интересах женщин как социальной группы. Вторая позиция получила развитие.
В апреле 1905 года в Петербурге состоялся первый в России женский митинг, на котором в полный голос прозвучало требование политического равноправия.
В апреле того же года в Московскую городскую думу было подано очередное заявление с 955 подписями москвичек. В заявлении излагалась просьба к гласным Думы выступить защитниками женщин, когда их «призовут для обсуждения вопросов государственного устройства на основании Высочайшего рескрипта 18 февраля»692, и признать всеобщее избирательное право без различия пола. Думцы ответили отказом.
Ситуация «выпадения» женского движения из обоймы легитимных участников электорального процесса, невозможность женщин влиять ни на исход выборов в органы власти, ни отстаивать интересы своей социальной группы послужила толчком к пересмотру целей движения, тактик, коллективных действий. Таким образом, 1905 год стал рубежным для женского движения.
То, что идея равных избирательных прав женщин не поддерживалась даже в кругах передовой либеральной интеллигенции и оценивалась как утопия, стало очевидным уже в 1890‐х годах. «Женские права» интерпретировались как право на высшее образование, на труд, на равное с мужчиной наследное право, на расширение прав женщин в семье, то есть рассматривались в рамках пресловутого «женского вопроса». Именно в такой трактовке права женщин были интериоризированы русской интеллигенцией.
В первую очередь этому способствовало распространенное мнение, что стремление женщин к образованию и общественному труду – это получение возможности для «честного» выживания в условиях пореформенного времени и имплицитно приписываемой женщинам цели реализации материнства и поддержания детства. Интересы общества при такой постановке вопроса виделись в распространении «просвещенного материнства». Создание системы высшего и среднего женского образования, успех некоторых женщин в профессиональной деятельности, их появление на земской и думской службе, где они восполнили потребность в кадрах врачей и учителей, – все это было воспринято общественным мнением как решение «женского вопроса». Причем он был решен малой кровью, усилиями, в первую очередь, самих женщин. Теперь женщины могли зарабатывать себе на жизнь, и их позиции на рынке труда не представляли угрозы «общественным устоям», то есть принципам распределения власти.
Тот факт, что права женщин на образование и труд законодательно не были закреплены и что законодательство носило дискриминационный характер по отношению к женщинам, так и не стал предметом общественной дискуссии в либеральных кругах. В отношении труда женщин действовало постановление «о службе женщин», принятое еще при Александре II в 1871 году, которое призывало поощрять их на педагогическом и отчасти на медицинском поприще, на службе по телеграфному ведомству, счетоводной части и в Ведомстве императрицы Марии Федоровны. Прием женщин на службу в прочие правительственные и общественные учреждения был запрещен. Механизма исполнения этого постановления не было. Поэтому, несмотря на признание высшего женского образования, постоянного государственного обеспечения его не было, и в масштабе страны оно было доступно лишь единицам. Женщины-врачи получали вместо дипломов временные свидетельства без указания профессии, выпускные свидетельства ВЖК не приравнивались к университетским дипломам. Кроме того, женщины-врачи не были включены в списки врачей, имеющих право практики и право на обслуживание аптеками, что делало их неконкурентоспособными с мужчинами-врачами. При приеме женщин на службу от них требовали более высокого образовательного уровня, чем от мужчин, при этом соблюдалась процентная норма приема женщин. И даже пробившись на службу, женщины получали меньшее жалованье: обычно 1/3 или даже 1/4 заработка мужчин, работавших на тех же позициях. От женщин-служащих требовали «прозрачности» личной жизни – их право на частную жизнь нарушалось. В провинции практиковался запрет на замужество для учительниц, в столице он был введен официально в 1897 году. К женщинам относились не как к специалистам, а как к представительницам пола.
Таким образом, реализация права на высшее образование не привела к «естественному» и равноправному включению женщин в ряды профессиональной интеллигенции, к равноправию на рынке труда. Для решения проблем трудоустройства женщин по-прежнему требовалась поддержка специальных организаций в виде разного рода обществ вспоможения и женских сетей. Задача поддержания малообеспеченной и бесправной женской трудовой интеллигенции оставалась актуальной. Активистки уже поняли, что проблемы, поднимаемые движением, автоматически не решаются. Основной причиной «несправедливости» в отношении женщин, барьером на пути к равноправию они определили отсутствие женщин во властных структурах на уровне принятия решений. Только преодоление этого барьера, по мнению активисток движения, открывало реальные перспективы равноправия. «Не ждите великодушия ни от кого, защищайте сами свои права,
