Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Лев Гомолицкий

60

4

Ваш Бог утешит вас, спа-сет и охранит!Мой бог меня в путях моих нас-тавит.В дупле березовом от бури об-раз скрыт; рука незримая подним лампаду ставит. К березетой мы будем приходить то всолнечных лучах, то при лучахлампады. Мне вашу исповедьтак радостно хранить; вы слу-шать лепет искренний такрады.Давно, когда неясно я мечтал,ребенок бледный – мальчик оди-нокий, во тьме ночной я чей-товзгляд встречал, спокойный взгляд,прозрачный и глубокий. Сквозьнервный сон я слышал тихий шаг,ладонь на лбу я чувствовал неясно.Он мне шептал, мой Друг, мойтайный Враг, и топот тотзвучал для слуха властно... За-чем внимательно глядите мнев глаза? Он мне велел любитьодну однажды. И я решал, лишьдунула гроза, три дня – без сна,без пищи, в муках жажды. Естьдерево в заброшенном саду; надереве висит уже веревка. Топреступив, я к дереву приду... Ибудет ночь, как сталь, звучна иковка...Тех дней, когда пространствомотделен – без ваших рук, без ва-шей кроткой боли, мой след ещедождем не засечен: он пробежалпо вспаханному полю. И там, гдедышет черной грудью лес, явидел камень вросшей в мохскрижали. Над ним мясистый ко-рень – как навес, и пальцы корнязаповеди сжали. В молитве мыс-лей цифры я читал и поверялна серце человечьем. «Он» свойзавет в тот вечер мне вручал –волнующей пугающею речью.И я в тоске священной клялсядню, луне прозрачной, сонцу зо-лотому, что я заветы вечно со-храню, пока смотрю еще в лицоземному... Но вслед за вечеромв полях настала ночь; я вспом-нил ваши дорогие руки, и я немог соблазна превозмочь сквозьдаже стену временной разлуки.Откуда взять недостающихсил! как сочетать закон и пре-ступленье! Вот головою лес по-шевелил, в лицо дохнуло Чье-топриближенье –: «Я просыпаю вмраке семена. Мое возмездье –оплодотворенье. Часть бытиясвященная дана и твоему слу-чайному горенью. Оставь стезик грехам чужой жены, пока рас-плата над тобой не встала!..»Вонзившись вспышкой в телотишины, грозящей плеткипросвистело жало.С улыбкой пил мой исступлен-ный плач всю ночь и в росах но-вого рассвета. Днем я сквозьужас видел: мой Палач глядел вменя, ища во мне ответа. Егоглаза дарящей красоты, проз-рачные как небо, голубые роня-ли в душу влажные цветы, смо-чили медом шрамы кровяные.Вы, отдаленная пространствасиневой, мои ночные пытки непрозрели? Весь день шестой немучились тоской и в дали вече-ром с тревогой не смотрели?Измученный борьбой шестогодня, в тот вечер я сидел с дву-мя свечами. Вдруг вы – прозрач-ная, неплотскими стопами, сцелящими страдания словами,вошли и сели тихо у огня.Вся – символ счастья: светлаяберезка, которая из наших душрастет! Мир остальной лежитбесцветный плоско. «Он» все равно –пусть позже – жизнь возьмет!Я к призраку подполз, не вставс колен. Разгадывал я ваши сны,печали; я вспоминал ваш долгийстрашный плен, что делалии что вы мне сказали. И неж-ный взор, как – помните?– тогда:«Что это мы наделали, мальчикмой милый»,печальные смятенные года мнепоказал с невыразимой силой.И плакал я (с кем мог и не могу),склоняя голову в нездешние ко-лена; сквозь дали видел я: повашему лицу бегут то груст-ные, то вдумчивые тени...

А потом – еле-еле дошол допостели. Встал здоровым – легбольным. Над постелей серафим:Богу молится: Богородица! заступи,спаси и помилуй своей силой.

61

5

Теперь утешен я дурманящимтрудом, но прихожу к тебе, бе-резка золотая. Я радостен, когдас тобой вдвоем, свою мечту и ра-дость вспоминая.Пока я жив, тебя ли мне забыть!Твой стройный ствол дай обни-му рукою, дай мне во сне всеутро говорить с твоей листвою.

62

6

Ты мне послала их, вечерниевиденья. Они пришли, ступая втишине. Не чувствуя ни страсти,ни волненья, закрыв глаза, ле-жал я на спине.Не свечке спорить с луннымилучами: сквозь рамы узкие леглилучи в ногах – стальными белы-ми и бледными рядами, и отблеских в твоих святых глазах.Как откровенье, вспыхнувшее,Бога в молитвенном дымящемсякругу, молчаньем нежным тысказала много, гораздо больше,чем вместить могу.

63

7

Нам поцелуй точил пьянящийсок, дарящий серцу новое волне-нье...И подошол вплотную жуткийсрок обещанного прошлым от-кровенья:понесшее в сомнениях Меня дро-жащее напуганное тело, в кро-вавых красках тухнущего дня,в объятьях женских – душных,омертвело;И понужденный дрему обороть,уподобясь от человека сыну,там разорвал Я стонущую плоть,сам перегрыз тугую пуповину.Вдруг ослепленный сонцемголубым и оглушонный славойи движеньем, я подъят был пу-шинкой (над Земным) божествен-ным палящим дуновеньем.

64

8

...Море черное мой парус окроп-ляло, кидало с ревом в доски корабля.Земля далекая из далей вырастала,из мрака вечера – желанная земля.Вот косо врезался челнок в пе-сок прибрежный; волна умерила,пенясь бессильно, бег. Из-за скалы,с другой скалою смежной, я виделсвет, сулящий мне ночлег...Святой старик с поблеклымясным взором перед огнем виномменя поил, постель стелил дви-жением нескорым, и ворох травмне сладкий сон сулил...

«Помилуй, Господи!» как громыпрозвучало.«Помилуй, Господи» ворвалось вчуткий сон.Во тьме ночной – одной лампа-ды жало. В глуши ночной одинтоскливый стон.Я спал и вот в испуге пробу-дился. Дышало сено сонцем и тра-вой; под образом старик еще мо-лился, касаясь пола белой головой.Из духоты я дверь открыл на-ружу – лампада тени двинулак углам. В мое лицо дохнула вет-ром стужа, пахнула стужа вет-ром по ногам.Слух обманулся в буре дальнимкриком; всосались в ноги вязкиепески; мелькнул огонь во мглековарным бликом, и серце-коньвздыбилось в сонь тоски...И вот, когда, с предсмертнымстрахом споря, борол я море, гнав-шееся вслед, мелькнула в мракежизнь моя: и горе, и мимолетныйтусклой жизни свет. В смятеннойпамяти то вспыхивали лица, тообрывались мысли и стихи. Надголовой моей носились птицы ивоплощались в этих птиц грехи.Острее стрел их клювы рвалитело, больней плетей хлесталпо слуху крик...В ударах ветра смерть – яслышал – пела, и брошен был мнемиг, последний миг...

Упал на слух крутою плетью голос:«Всю жизнь твою Я был тебеГосподь, и без Меня не выпадалтвой волос... но без Меня твоягрешила плоть. Святые ангелына черные скрижали списали встрахе ряд грехов твоих. Закройлицо в смятеньи и печали, про-слушай списки ангелов святых».Что голоса звериные и птичьи,звучали хоры внешних голосов:«Свят, свят Господь! во веки,вне различья: на пастбищах – в по-жаре облаков!«Как книга весь перед Тобой от-крытый до тайников забытыхдетских дней, стоит дрожащий,бледный и несытый в мутящемвихре страха и страстей.«В пустыне праздности наддымными холмами он поклонилсявиду сатаны, пока его не пере-рос страстями, опутанный се-тями злой жены.«Среди объятий, в громе поце-луя над ним взорвалась сонцемпустота; в огне кровавом, в тре-пете ликуя, он осквернил губа-ми медь креста.«Покуда длится в серце страст-ном битва и заживает в па-мяти любовь, – как сладость празд-ная ему в ночи молитва, как медпьянящий – ран Господних кровь.«И вот пустыня засыпает свит-ком, в ней звери воют, роют в нейпесок; она пьяна холодных змейизбытком, ее трава сочит смер-тельный сок...Подобно книге, он стоит про-чтенный до исчервленных време-нем начал. Ждет, чтоб из тучи,громом возмущенной, Ты лик смер-тельный людям показал».И вздрогнул мрак до пропастибездонной, от самых горних тучи звездных жал. Подернул ум ту-ман тупой и сонный... И был ясброшен вниз с высоких скал....

Над бурным морем ангелы лете-ли, скрестив в руках горящие ме-чи. Их голоса, как зов трубы, зве-нели, глаза точили светлые лучи.«Помилуй, Господи» печально зати-хало.«Помилуй, Господи» – как чайкидальний стон...В рассветной мгле лампадыблекнет жало.В рассветной мгле – тяжелыйвещий сон.

65