Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1 - Лев Гомолицкий

65

9

Ты знаешь, Ночь,порою я мечтаю: взять толькопалку, палку из плетня, и все ид-ти, следа не оставляя и не считаятающего дня. Так проходить поля,деревни, реки; глядеть, как па-шут, плачут и живут; и где-нибудь в тиши глухой просекинайти случайный временныйприют. Среди берез, совместныхс гордым кленом, спать и незнать людских простых забот;спать и гадать по дальним пе-резвонам, который это праздну-ет приход.Я создан так, что мне не надодома, ни беспокойных радостейземных. В них доля счастья слиш-ком невесома, печали тленнойслишком много в них.

66

10

Впилися свечи в ночь дрожащимжалом, ожили в книге толпысладких слов.Зачем же я над книгой жест-ом вялым все не протру стекламоих очков?Зачем вокруг невидимо тол-пятся, кого свеча ужалить невольна, с кем я хочу глухойборьбой сражаться, с кем борют-ся святые письмена?

Хранитель-ангел, гнев, пле-ненный ими, гнев против нихже ты вооружи; руками твер-дыми, руками неземными защи-той меч горящий обнажи!

Но ангелы стоят, сложили руки,и взгляды их склоненные бледней,и не встречают полных злобноймуки из тьмы горящих беше-ных очей.Таят ли в серце нелюдскуютайну, что глуби есть: их гордо непройти, где слабые, с пути сойдяслучайно, в своих блужданьях всеже на пути...

67

11

Отбросив волосы со лба, я шелвперед, и встретил взгляд...и заслонил я взоры. Хоть сжалсяплотно в злом бореньи рот, норуки слабые не выдержали спора.Я прост и слаб, а он – лукав изол. Он впился в буквы БожьегоПисанья, желанья в серце смут-ные привел – и полонили мыслите желанья.Где мой покой в лучах ночныхлампад? где топот мой мо-литвенный в потьмах?! Лег напорог ужасных стражей взгляд:огонь погонь в их злых пустых глазах.

68

12

Мои глаза еще не претворилисьв лучистый чистый творческийкристалл. Как будто сны, святыесны приснились, и я от ложаснов прекрасных встал. Вот до-неслись грозы сквозь окна звуки,и мыслей гордый молодой потоких побороть волнения не мог, иразлетелся брызгами.Я руки – кладу на стол; в ду-ше моей печаль, в душе смя-тенье, вопли о спасеньи. И знаюя, поднять глаза – и даль к нимподползет, а в ней прочту:терпенье.

69

13

Нет, лучше женщина и лучшеподвиг нищий, чем истомлен-ная и алчущая страсть! Я вос-питал ее на скудной пище, ау нее развились губы – в пасть.Я клал ее на доски и накамни, чтоб позабыла похотныесны – ее же зубы, лишь закроюставни, улыбкой дерзкой мнеобнажены.

70

14

Тебя любил, как сонце любяттравы, как узник свет высо-кого окна, как отрок блеск неу-ловимой славы,за то, что нежно выпиламеня горячим ртом, как выпук-лую чашу,за то, что вновь наполнилавином, пьянящим серце сладост-ней и краше, горящим новыммедленным огнем.По твоему просыпанному сле-ду я в горы шел, и шел не ночь,не день.И там, где встала в пламе-ни победа,– в виденьи зорь рас-таяла как тень. Еще глазасквозь зорю мне сияли и улыба-лось скорбное лицо,– ты указа-ла мне оттуда дали, сомкнувшиевсю землю, как кольцо.По твоему последнему заветуспустился я в тоске молитвыс гор, чтобы искать любовь своюпо свету, и я ищу внизу ее стех пор.Мне видятся в туманной ве-ренице – ладони свежие и нежныеглаза,мне слышатся весны какой-топтицы, страны какой-то лет-няя гроза.Зачем в окне звезда сквозьсон мерцает, пылятся книги вполках на стене –ее слова огнями звезд игра-ют, и книга книг, она раскрыта мне!Вот этот миг, преподанныйот Бога, тобой как семя всерце заронëн.Здесь разветвилась темная дорога,распутье скрылось дремлющих времен.

71

15

«Ракитовый кустик, зеленый,кудреватый! кто у нас холост,кто не женатый?»Отвечает кустик – кудре-ватый:– Один ты холост, одинне женатый.«Не хочу быть спутан тобою,сводней, хочу быть обвенчан вцеркви Господней; в церквиГосподней – Христовой опеке, нена день, не на годы – на вечныевеки».– А и глупый ты, паря! Тыищи не моргая: с кем к венцуи до дома, а и с кем до сарая.«Говорю я, ракитник, и всегда,и сегодня: хочу быть обвенчанв церкви Господней. Для женысвоей белой чистоту сохранити,чтобы реже печалить, чтобыбольше любити».– А и глупый ты, паря, неразум-ный очень: проведут тебя бесы,отведут твои очи. А добро жтебе сказки: ты иди по до-рожке, прогляди свои глазки,утоми свои ножки; за невесту –– лесовку ты прими у просеки,с нею в церкви венчайся – будешьсчастлив на веки.

72

16

I

–––Все спит вокруг, но слышуя из тьмы:«Я оточила зов призывный,спустила лук семитетивный:верней стрелы, острей стрелыпусть в грудь твою тот зов вопьется...»(откуда голос раздается?)«Я опускалась в дол земной,я подымалась легкой тучей:там умывалась я росой,зарей румянилась горючей.Пускай твой (тусклый) взгляд проснется».(чей это голос раздается?)«И ароматным маслом роз,потоком ласковых волосгустую косу распустила:пусть тело их твое коснется».– Кто ты, чей голос раздается?

«Узнав мой шаг, всегда упорный,зажав сухой зажегкший рот,меня монах в одежде чернойлукавым Дьяволом зовет.«Муж, привлекая вечерамижену, моих послушный чар,в ласканьях жаркими губамимне говорил: ты – Божий дар.«Через меня вы зачинали,дерзали будущее зватьи потому меня назвали,мне имя дали люди: мать.«Я родилась в день первый Евы,из плоти вырванной с ребром.Вдувала в серце вам напевыо счастьи временном земном.«И в день последний только мира(когда падут с могил кресты)я распылюсь в волнах эфираструей, упавшей с высоты.«Какая равная мне силатрепещет пульсом в жилах дня?«Теперь меня ты знаешь, милый.Открой же ложе для меня».

– Уйди, оставь. Мой день покойнотих. Я, как в каменьях, в мысляхразбираюсь. Покорный духу лас-ковый жених, его желаньям мед-ленно склоняюсь. Ты замутишьисточник тихих дней (их ткан-ный плащ так хрупок и тактонок). Ты хочешь бабочку пой-мать мечты моей, чтоб оборватьей крылья, как ребенок.– Я дверь свою закрою на замок;пусть створки ставен накрепкосомкнутся, чтоб даже голос твойвойти не мог; чтоб даже взорменя не мог коснуться.

II

–––«Я, побеждавшая рассудок мудрецов,Я, заглушавшая крик совести – о, слишком! –я откажусь теперь от гордых слов,не покорю наивного малчишку!»Богиня, молвив, топнула ногой...На зов прислужницы ей зеркалоприносят; в нем брови острыесошлись прямой стрелой и губыпухлые заклятья произносят...От зеркала не отрывая глаз, онакричит к ногам приползшимслугам. Гнев как граненый ис-крится алмаз, и лица слуг полнытупым испугом.«Наземной девушки прозрачныеглаза,Язык и серце мне вы принесите».Где сонце всходит, ходит гдегроза, кончаются сетей богининити. В их паутине радужнойсейчас дрожит и стонет чело-вечье тело с кровавой ранойвместо рта и глаз; как плодпрозрачное, оно уж омертвело.И вот на мрамор в полосе лу-чей уже упали страшные подар-ки: огонь померкший вырван-ных очей, которые недавно былижарки, еще дрожа, как рыба безводы, упало серце, серце чело-вечье и с кровью теплой выр-ванный язык, сменявший крикраздельной речью.Поторопись, богиня, заменитьтвой взор жестокий этим свет-лым взором, а то глаза успеютте застыть предсмертной му-кой и укором!Поторопись, богиня, свой языксменить на этот, знающий немного, а то на нем предсмертныйстрашный крик, застынет криксмертельный строго!И пусть служить тебе твой ме-дик рад, в грудь вложит сер-це, трепетное кровью (ведь утебя нет серца, говорят), чтобобмануть могла любовью.Вот старший медик ящичекпринес; он руки трет свои само-довольно... И капли жемчугабожественного – слез в улыбкегордой копятся невольно...

III