Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов - Александр Петрович Никонов

На этой почве В. заболел и вскоре умер.

Эти три параметра казались вполне случайными и никак не вытекали из современной физики… Вот вам тот случай, когда даже сам автор не смог воспроизвести собственный эксперимент! Спасибо хоть наш В. не побоялся опубликовать свои данные, и теперь мы о них знаем, они положены в мировую копилку знаний. Когда-нибудь на них натолкнется искусственный интеллект. И скажет нам, клопам, спасибо…

Часть 8. Невозможное

Глава 1. Трещина между мирами

Помог случай. В начале 2021 года мне позвонил человек, с которым я познакомился двадцать с лишним лет назад и который потом пропал почти на все эти годы. К тому времени моя коллекция таинственных природных загадок была полна считай до краев. Не хватало только какой-то связующей детали, точнее, ключа, или последней точки, которая все поставила бы на свои места. И как всегда это бывает со счастливчиками или упорно идущими к цели, судьба вовремя подкинула мне козырную карту.

Я сидел у себя дома в сауне, когда услышал этот звонок, вышел и вернулся с телефоном обратно, рассчитывая быстро завершить разговор, пока телефон не перегрелся. Но разговор затягивался, я сначала пересел на нижнюю полку, где не так жарко, потом включил громкую связь и положил телефон на пол, где похолоднее. А потом и вовсе вышел из сауны, накинув халат.

Разговор явно обещал быть долгим, но я не собирался его прерывать. Неожиданно оказалось, что мой давнишний приятель, которого я знал просто как сильного программиста и мелкого бизнесмена, был в курсе опытов Шахпаронова (и расстроился, когда я сообщил ему, что Шахпаронов давно умер), занимался интересной наукой и даже более того – назвал мне фамилию, которую я раньше не слышал.

– Не понял! Как его зовут? – я зажал одно ухо пальцем, отсекая шумовые помехи.

– Ковалев. Владимир Дмитриевич, – повторил мой приятель. – Вот у него как раз и образовывался плазменный пузырь, как у Шахпаронова.

– Не может быть! Известно ведь, что опыты Шахпаронова никому не удалось воспроизвести!

– Ха! Этот плазменный купол, накрывавший верх установки, я видел сам! Он немного похож на мыльный пузырь. И, заметь, это не опыты никому не известного Шахпаронова на коленке в свободное от работы время! Это люди из Объединенного института ядерных исследований!

Естественно, записав телефон, я немедленно позвонил этому неизвестному мне Ковалеву[7]. И в разговоре услышал от него еще более удивительную вещь – «полученный нами луч имеет конец, представляете?..» После такого я сразу решил ехать в Дубну. Такого ведь быть не может, чтобы луч имел конец! Хотя многие свидетели НЛО описывают именно этот феномен – высвечивающийся из непонятного объекта луч, который вдруг обрывается в воздухе!

Дорога на Дубну узкая, по одной полосе в каждую сторону. Но зато есть длинные прямые участки, на которых удобно обгонять. В силу малолюдности дороги дорожных камер тут пока мало и можно как следует притопить… А малолюдна дорога оттого, что она практически тупиковая, поэтому по ней не слишком много ездят. От Дубны, конечно, можно пробраться через Волгу на Кимры, туда всего каких-нибудь 20–30 километров, но дорога эта межобластная и оттого скверная, поэтому в сторону Кимр фуры обычно идут через Талдом, а не через Дубну. Да и Кимры тоже не бог весть что. Зачем кому-то ехать в Кимры? Кимры – дальний угол Тверской области. А Дубна – дальний угол Московской. Но Дубна при этом академгородок, покрытый былой славой, еще не до конца увядшей. А Кимры – настоящий Мордор тоже с былой славой – наркотической столицы России…

В Дубне была целая гроздь научных институтов, из которых Объединенный институт ядерных исследований со смешной аббревиатурой ОИЯИ – напоминает НИИ ЧАВО стругацких, не правда ли? – являлся самой яркой жемчужиной в короне наукограда. Это был институт мирового уровня, куда приезжали физики с мировыми именами!.. Почему «был»? Да потому что нынче в России от науки осталось только название, а в знаменитом Курчатовском институте в Москве и в дубнинском ОИЯИ ныне гуляют не ученые в туниках и тогах в окружении учеников, а холодные ветры по коридорам. Вымерли целые научные школы. Вымерли физически – старики умерли, а молодежь не пришла. Именно так мне и сказал мой собеседник:

– Мы, моя группа – последние старики, нам уже за семьдесят, а за нами никого нет, пустыня. Некому передать знания. Нарушена трансляция. И все умрет вместе с нами…

Ныне Дубна напоминает падающую ракету, пущенную из ракетницы – еще светится, но уже летит вниз. Здесь все меньше «римлян» и все больше «варваров», а на научном «форуме», заросшем травой после падения империи, пасутся козы забвения… В общем, в этот город с увядающей научной славой и еще живыми интеллигентами, которых породила умершая большая наука, я и ехал мимо сосен и елей, мимо канала, построенного в 1937 году на костях зэков. В принципе, места здесь хорошие – песок, сосны, Волга. Одно плохо – Россия. И с этим уже ничего не поделаешь…

Я встретился с Ковалевым – осколком той еще, воспеваемой в кино шестидесятых годов, советской науки – в кафе возле его дома, на улице Боголюбова. Боголюбов, если вы не в курсе, – светило советской физики, с которым когда-то сходился мой собеседник в жарких научных спорах, а теперь он – улица. Как там у Маяковского, пароход и человек… Мой же собеседник пока еще не улица, но уверен, когда-нибудь ею станет, надеюсь только, что это случится не скоро, потому что именами живых улицы не называют. А Ковалев еще крепок, хотя возраст и невзгоды дают о себе знать.

Я уже час слушал его и недоверчиво крутил головой:

– Этому никто не поверит! Неужели такое могло быть опубликовано в научном журнале, да еще рецензируемом? Да еще иностранном!

– Вот он, этот номер журнала, – показал мне мой собеседник потрепанное издание с нерусскими буквами. – Дать не могу, это авторский экземпляр.

Короче, мы сидели с Владимиром Дмитриевичем за столиком в кафе возле его дома. После первой встречи этот столик в углу стал нашим штабом, поскольку я потом уже буквально не вылезал из Дубны, приезжая туда раз за разом… Домой Ковалев меня не звал – там больная жена и большая собака, но я и не рвался. Здесь тоже было нормально…

Я взял в руки и пролистал пожелтевшее уже немного издание. Честно говоря, даже и не знал, что есть такой физический журнал. Впрочем, много ли я их знаю?.. Оказывается, великий Луи де Бройль основал фонд, в который передал свою Нобелевскую премию. И этот фонд теперь выпускает физический журнал, который так