Тень Бога. Султан Селим. Владыка османов и творец современности - Алан Михаил

и обладателей наследия ислама. Очевидно, ценный подарок стоил возможности идеологически подчеркнуть, что нечто столь же ценное, как Кодекс Усмана, было предметом, с которым они могли спокойно расстаться, учитывая их огромную коллекцию сокровищ.

Несколько лет спустя, после захвата османами Константинополя в 1453 году, Мехмед II ответил собственным подарком. В рамках своего имперского посольства к мамлюкам, чтобы сообщить новости о своем славном завоевании, он направил эмиссара прямо в Мекку с личным посланием хранителям святых мест этого города. Мехмед писал: «Мы отправили вам лично 2000 флоринов чистого золота, взятых в качестве добычи в результате завоевания, и еще 7000 флоринов для бедных… в Мекке и Медине»[431]. Обходя и, таким образом, не уважая полномочия мамлюкского султана напрямую взаимодействовать с правителями Мекки, Мехмед надеялся привлечь на свою сторону этих важных лидеров, внушив им представление о богатстве и величии Османской империи. Победив Византию, одну из самых могущественных империй в истории, наследницу Рима, османы теперь уникальным образом объединили наследие Рима с исламом и надеялись вскоре укрепить свою духовную репутацию, присоединив к своему государству самые важные места мусульманского мира.

Идеологический антагонизм, формировавший эту дипломатию дарения, стоял рядом с более приземленными способами имперского взаимодействия. На протяжении более 200 лет Мамлюкская и Османская империи формировали друг друга. В то время как Сефевиды появились в регионе лишь недавно – и после Чалдырана, казалось, имели сомнительное будущее, – мамлюки и османы пришли к власти как враги и соратники, их конфликт и сотрудничество отчасти определили их военные структуры, региональную и экономическую политики. Мамлюкская и Османская империи, основанные с разницей в 50 лет, как самые могущественные мусульманские государства той эпохи, разделили между собой Восточное Средиземноморье[432]. В XIV и XV веках – в зависимости от периода, географического положения и расстановки сил на земле – две державы переключались между враждой и союзничеством, неустанно соперничая, а иногда и делясь властью и территорией[433].

В колеблющемся мире быстро меняющейся геополитики и соперничающих претендентов на универсальный суверенитет часто приносила огромную взаимную выгоду совместная работа двух империй. Они владели Ближним Востоком, Балканами и Северной Африкой как две мусульманские суннитские империи, отбивавшиеся от христианского государства на западе и потомков монголов и других центральноазиатских держав на востоке. Вместе они контролировали торговлю между Востоком и Западом и сотрудничали в регулировании торговли, безопасности и транспорта. Османы снабжали мамлюков в пустынном Египте древесиной из Анатолии; в свою очередь купцы-мамлюки доставляли специи и ткани из Индийского океана и Красного моря на север в Бурсу, Измир и другие крупные торговые города Османской империи. Османы снабжали мамлюков рабами с Кавказа, многие из которых в конечном итоге стали элитой мамлюкского общества, как и янычары в Османской империи. Мамлюки доставляли османам рабов из своих владений в Судане. Совместная цель двух империй – поддержание свободного потока товаров, денег, рабов и сельскохозяйственной продукции между их рынками – создала общий интерес в предотвращении вторжения европейцев в Восточное Средиземноморье, а также в Красное море и Индийский океан.

В дополнение к общим политическим стратегиям и братским идеологическим мировоззрениям две суннитские империи скрепили свои отношения несколькими смешанными браками. Например, мамлюкский султан Барсбай, правивший империей в 1422–1438 годах, женился на представительнице османской династии, родственнице османского султана Мурада II, отца Мехмеда II[434].

* * *

После победы над Сефевидами при Чалдыране Селим перенаправил свой взор на юг. Он пришел к убеждению, что полный контроль над восточными владениями Османской империи может быть достигнут только после уничтожения мамлюков, которые теперь представляли величайшую территориальную и идеологическую угрозу для его империи. Пока они правили на Ближнем Востоке, Селим никогда не смог бы претендовать на лидерство в мировом мусульманском сообществе. Его уверенность росла, и он сменил устоявшуюся османскую политику непростого сосуществования с мамлюками на политику прямой военной конфронтации.

Помимо его в целом воинственного характера, несколько факторов побудили Селима выступить против мамлюков. Во-первых, конечно, он рассматривал защиту мамлюками его соперников во время кризиса престолонаследия – Коркута и одного из сыновей Ахмеда – как личное и политическое предательство[435]. Поскольку битва за престол Селима была более кровавой и сложной, чем битва его отца, он гораздо серьезнее относился к поддержке мамлюками своих сводных братьев, чем Баязид относился к их поддержке Джема. Любой друг врага Селима становился и его врагом.

Во-вторых, в сфере глобальной геополитики Селим предполагал, что мамлюки и Сефевиды всегда будут выступать против него, поскольку у них был общий интерес в сдерживании растущей мощи Османской империи во всем Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Мамлюки жалели об исходе Чалдыранской битвы, поскольку, если бы не плачевное состояние Исмаила после 1514 года, две империи могли бы возглавить совместную военную кампанию против Селима. Нарушая устоявшуюся практику, мамлюки не отправили послов с поздравлениями в Стамбул после Чалдырана, а мамлюкский султан запретил празднование военной победы Османской империи (тогда как завоевание османами Константинополя отмечалось в мамлюкском Каире не один день)[436]. А несколько лет спустя, когда османы вторглись на территорию мамлюков, Сефевиды планировали отправить войска им на помощь.

Общий интерес мамлюков и Сефевидов в противостоянии османам был особенно выражен в Юго-Восточной Анатолии, единственной точке территориального соприкосновения трех империй, что фактически делало ее камнем преткновения в регионе, не имеющем выхода к морю. Со времен формирования Османской империи в Анатолии в середине XIV веке, ряд буферных государств вдоль мамлюко-османской границы на севере Сирии и юге Анатолии помогал поддерживать длительный мир. Вдоль линии запад-восток, которая включала города Адана, Айнтаб, Урфа, Диярбакыр и Мардин, крупным племенным княжествам удавалось оставаться в значительной степени независимыми, умело стравливая османов и мамлюков, совершая набеги и занимаясь торговлей, заключая сделки, присягая на верность и меняя присягу легко и часто, но всегда сохраняя баланс мира. Поскольку эта буферная зона находилась далеко от столиц как османов, так и мамлюков, ни один из них не вложил ресурсы, необходимые для прямого и полного контроля над регионом. По всей вероятности, такая попытка стала бы искрой конфронтации.

Кольчуга мамлюкского султана Кайт-бея. © akg-images

В 1466 году, почти за 50 лет до того, как Селим обрел контроль над Диярбакыром (каким бы этот контроль ни был шатким сразу после Чалдырана), буферная зона Османской империи и мамлюков начала разрушаться[437]. В том же году Мехмед решил аннексировать часть региона вокруг города Айнтаб.

В ответ мамлюкский султан Кайт-бей захватил старый византийский замок на вершине холма