Это случилось в полночь - Кейт Лэндон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ш-ш…
Раньше ей никогда не приходилось заботиться о мужчине, и она не представляла, какую огромную тихую радость доставляет это простое занятие. Сам по себе возник вопрос, не такие ли чувства испытывала Клеопатра, когда лечила раны Захарии и потом, когда его честь и гордость оказались под угрозой и он пребывал в мрачном настроении.
Микаэла стояла перед Харрисоном, вновь взяв футболку, чтобы промокнуть оставшиеся на лице капельки воды. Она нежно вытерла эти сурово сдвинувшиеся брови, широкие скулы и твердо сжатые губы. Он напряженно следил за ней, будто не в силах был сделать ни одного движения. Его сердце подпрыгивало при каждом ее прикосновении, когда пальцы, перебиравшие влажную материю, ненароком касались его кожи или стряхивали бусинки воды с завитков темных волос. Микаэла взглянула ему в глаза. Футболка упала на камни.
– Тебе нужно постричься, – прошептала Микаэла, разглаживая спутанные волны волос пальцами, наслаждаясь теплотой, которая проникала в самое сердце. – Но мне нравится и так.
– Однажды ты меня постригла. Тем летом надо мной смеялся весь город.
– Тогда ты все лето носил бейсболку, даже когда температура поднималась выше тридцати пяти градусов.
– Это был тот период, когда я изо всех сил старался изображать мачо. Я всячески пытался произвести на тебя впечатление, но ты была слишком увлечена Билли, или как его там звали.
– Не трогай меня, Харрисон. Дай я…
Микаэла прильнула к Харрисону, приложила щеку к его сердцу, слушая яростное мощное биение.
– Я все еще борюсь с собой, понимаешь? Я не уверена, что могу доверять своим оценкам. Мне пришлось так долго и так трудно бороться за саму себя, что впустить в мою жизнь кого-то еще – очень нелегко. Я только еще начинаю обретать уверенность и убежденность в том, что не потерпела неудачу, что все произошедшее случилось не со мной. Я строю здесь новую, чистую жизнь, пытаясь многое вернуть.
Харрисон тяжело дышал, тело его напряглось. Легкий озноб волной прошелся по коже, и все же Харрисон не шевелился.
– Я знаю. Все случилось так сразу, а ты была так уязвима.
– Как и ты. Никогда не забуду, как ты смотрел на гору и как мне хотелось, чтобы ты обнял меня… как мне хотелось обнять тебя.
Микаэла отступила назад, оглядывая вдруг раскрывшегося и ставшего незащищенным Харрисона. Она провела рукой по его щеке, и внезапно он схватил ее за запястье, прижал губы к ее ладони и прошептал:
– Только не оставляй меня, только не теперь. Я ничего не знаю о любви, не знаю, способен ли любить.
У него вырвалось еще одно откровенное признание, которое он так долго хранил в глубинах своего сердца. Микаэла положила вторую руку ему на голову, поглаживая волосы. Радость от прикосновения пришла тихо и неожиданно, принося успокоение.
– Ты способен.
Харрисон задрожал и отвел взгляд в сторону, но Микаэла заставила его повернуться к ней лицом. Она дотянулась губами до его губ и легко прикоснулась к ним, словно попробовав на вкус. Она наслаждалась, чувствуя его спокойное удовольствие и ощущая нахлынувшее на нее чувство нежности. Раньше ей не доводилось выступать в роли женщины, заботящейся о своем мужчине, и эта новая роль доставляла ей удовольствие. Сделав шаг назад, она собрала его одежду. Потом выстирала ее в ручье и повесила на ветках. Наконец она не спеша вернулась к одеялу.
Пятна осенних теней скользили по крупному мужчине на лугу – их взгляды пересеклись.
– Почему ты это сделала – выстирала мою одежду? – спросил Харрисон охрипшим голосом.
– Мне показалось это вполне естественным. Столько лет я жила, не испытывая естественных чувств, словно какая-то часть меня еще не раскрылась. Мне нравится быть естественной с тобой. Делать то, что чувствуешь правильным. Ты возражаешь? – спросила Микаэла и начала расстегивать свою блузку.
Харрисон пристально следил за руками Микаэлы, а его пальцы уже гладили ее грудь, проскользнув под бюстгальтер.
– Все естественное очень ценно, – сказал он нарочито официально.
Микаэла закрыла глаза, вбирая в себя это медленное совершенное прикосновение, позволяя ему закипать и накаляться.
– Люби меня, Харрисон, и больше никогда ничего от меня не утаивай.
– Итак, я прощен? Мне не нужно опасаться никаких маленьких войн, никакой расплаты за то, что я не рассказал тебе о Дуайте?
Харрисон прижался к Микаэле своей щекой, и ее запах наполнил его, согревая.
– Я бы этого не сказала, но пока ты в безопасности, – проговорила Микаэла.
Она улыбнулась, прижавшись губами к Харрисону, и он, крепко обняв ее, легко и бережно поднял ее на руки.
Микаэла полностью отдалась желанию, утоляя свой голод и страсть Харрисона. Весь мир сейчас был сконцентрирован в их объятиях и всепоглощающей нежности.
Глава 17
Из дневника Захарии Лэнгтри:
«Она знала, что, куда бы она ни отправилась, я последую за ней – ведь у нее мое сердце. Я сумею защитить ее и наших детей ото всех – не важно, какой ценой. И приходили времена, когда именно это я и делал, и она всегда доверяла мне».
Они любили друг друга на лугу. Теперь все происходило неспешно, абсолютно открыто и было настолько прекрасно, что казалось совершенством. Потом Харрисон и Микаэла отправились домой…
В пять часов вечерние тени гор начали вползать на поля Лэнгтри. Трехчасовая прогулка была достаточно легкой, но когда Харрисон проснулся один в своем доме, у него возникла мысль опять предложить Микаэле переехать к нему. Он не собирался настаивать на том, чтобы она вышла за него замуж, скорее, хотел, чтобы она привыкла к этой мысли. Галлахер был еще одним соображением, по которому Харрисон хотел видеть Микаэлу рядом. Лениво взмахнув хвостом, жеребец из табуна Лэнгтри взглянул на Харрисона. Потом, словно не желая заражаться его настроением, конь поднял хвост и ускакал.
Рурк, верхом на лошади, поравнялся с Харрисоном. Под тенью его ковбойской шляпы сверкнула широкая ухмылка.
– Ничего не говори, – решительно потребовал Харрисон.
– Хорошо, не буду.
В небрежной манере всадника, привыкшего подолгу находиться в седле, Рурк ослабил поводья и снял перчатки.
– Я нашел кольцо Клеопатры и ее дневник. Когда я был на том лугу у каньона Каттер, то рядом с хижиной старого охотника в дупле заметил блеск металла. Старик поместил шкатулку Клеопатры внутрь другой, кольцо было там. Интуиция всегда подсказывала мне, что я найду их. Это придавало моей жизни смысл в первые месяцы после потери жены и ребенка.
Харрисон остановился. Снизу вверх он посмотрел на Рурка. Рурк при желании мог быть весьма обаятельным и легко мог очаровать любую женщину. Но ему не обрести покой – его сердце всегда будет стремиться к недостижимому.
