Это случилось в полночь - Кейт Лэндон

Харрисон потрепал лошадь Рурка. Если что-нибудь случится с Микаэлой, он станет таким же опустошенным.

– Я рад.

– Я не стал читать его. Он показался мне слишком личным – женщина писала о своей жизни, рассказывая о ней своим будущим детям. Мама с Микаэлой долго сидели над дневником, разбирая написанное. Потом Микаэла сказала, что ей пора готовить ужин и что она собиралась повесить занавеску в ванной, и уехала к себе. Между прочим, она выглядела весьма довольной. Я давно не видел се такой.

– Понятно.

На самом деле Харрисону ничего не было понятно. А особенно было непонятно, с чего это Микаэлу охватил хозяйственный зуд. Такой образ не укладывался у Харрисона в голове.

– Она же не специалист.

– Ее когда-нибудь что-нибудь останавливало? Ты здорово вляпался, Харрисон.

– Теперь все будет по-другому. – Харрисон распахнул дверцу своего пикапа и уселся в машину. – Мы оба знаем, как она умеет сводить счеты. Я допустил ошибку, и серьезную. Больше этого не повторится.

– Микаэла – ловкий игрок. Может, тебе стоит набраться сил, прежде чем снова отправишься ее разыскивать?

– Не думаю.

Машина Харрисона набрала обороты, заглушив хохот Рурка.

Джулия Кейн надавила пальцами на пульсирующие виски. Кто он, этот маленький мальчик, мысли о котором вертелись у нее в голове? Он наблюдал за ней с таким серьезным видом. Она любила его, но в то же время и ненавидела… он ведь был похож на человека, который причинил ей боль.

Она подоткнула вокруг себя одеяло, забиваясь в тень. Был и еще один человек с холодными голубыми глазами, который приходил к ней и задавал вопросы, на которые у нее не было ответа.

Перед глазами Джулии возникли лица людей, они насмехались над ней. А что это за ребенок? Он в розовом – возможно, это девочка. Но она похожа на маленького мальчика.

Чего хотел человек с голубыми глазами? Он плохой человек, и она боялась его.

Джулии вспомнилась большая сверкающая золотая монета, и в голове возникла боль. Пришла медсестра, и Джулия с жадностью проглотила пилюли – они уничтожат эти лица, доставляющие ей такие мучения.

В субботние вечера в Шайло обычно было тихо, исключение составлял лишь бар «У Донована», но в семь часов Микаэлы не было ни дома, ни у друзей, ни в баре. Рурк и ее родители на телефонные звонки не отвечали.

Харрисон сидел в машине перед баром «У Донована», неоновый свет пробивался через ветровое стекло. В холодном профильтрованном свете было видно, что костяшки его пальцев, вцепившихся в руль, кроваво-красного цвета. Где же она?

Ящик с инструментами стоял открытый на полу, карниз, на котором должна была висеть занавеска, лежал в ванне. Детали валялись в раковине умывальника. Микаэла принимала ванну, крошечная комната еще хранила запах душистой пены. Кастрюля стояла в подогревочном шкафу на плите, шоколад и яйца лежали рядом с колбой блендера. Кулинарная книга была открыта. Большая ложка валялась на полу. Харрисон поднял ложку, и страх усилился. Он убрал яйца в холодильник и проверил систему сигнализации, которую отключила Микаэла. Сообщений на автоответчике не было.

Исчезла сумка с камерой, машина стояла на подъездной дорожке. Харрисон пошел на заднее крыльцо и увидел, что ослики кружат поблизости, поджидая очередного угощения. Харрисон привычно взял яблоки из ведра, порезал их на половинки, сложил в большую миску и попытался подавить свой страх. Ослики были не очень приветливы, но угощение приняли. Они тоже скучали по Микаэле.

Потом тишину ночи прорезал вой пожарной сирены, и люди высыпали из бара «У Донована». Харрисон увидел, что большие машины направляются к студии «Кейн», и понял, что война началась.

Он прибыл сразу же вслед за пожарными и встретил страшно обеспокоенных Джози Дэниелз и Муни – дым уже заполнил комнаты отдела подготовки новостей.

Пожар был не сильным, он начался в коридоре рядом с новостной комнатой. Тряпку, смоченную в легковоспламеняющейся жидкости, бросили в пепельницу Муни, которую тот не очень-то пытался спрятать, это была старая банка из-под молока, частично наполненная песком. Банку прятали за шкафом с папками, ее плотная крышка скрывала предательский сигаретный дым и исключала вероятность возгорания. Но кто-то проделал отверстия в крышке и специально подложил пуговицу, чтобы крышка до конца не закрывалась. Была проделана еще одна дыра, и с тряпки горючая смесь попадала на стену. Несколько часов огонь горел, а пожарная сигнализация подняла тревогу, только когда он прорвался сквозь стену. Сейчас комната была заполнена дымом, кругом были лужи воды и мусор.

Муни, весь в слезах, безостановочно бормотал извинения, и Харрисон попытался его успокоить:

– Это намеренный поджог, ты не виноват, Муни.

– Я сказал, что брошу курить, но не сделал этого, – всхлипывал Муни.

– Ты не виноват, – повторил Харрисон. Рядом стоял шериф, задавал вопросы, а пожарный расчет ломал стену в поисках тлеющего дерева.

– Неудивительно, что Микаэла любит тебя. Ты такой классный парень. Она говорит, что ты лаешь сильнее, чем кусаешься, а на самом деле ты мягкий, как суфле, и милый… Я тоже тебя люблю, – всхлипывал Муни, пытаясь заключить в объятия Харрисона.

– Муни, пожар не сильный, ущерб незначительный, и… – Харрисон мягко отстранился от трехсотфунтового тела.

Муни продолжал всхлипывать, и Харрисон заметил, что окружающие начали усмехаться.

– Я тоже тебя люблю, Муни, – наконец произнес Харрисон, чтобы успокоить безутешного оператора.

Харрисон решительно высвободился и повернулся к шерифу и пожарным. Они посмотрели на него и внезапно перестали улыбаться.

– Сегодня не лучший мой день, – предупредил Харрисон. – Давайте покончим со всеми формальностями, и пусть здесь приберут. Кто-нибудь видел Микаэлу Лэнгтри?

– У нее выходные на этот уик-энд, – сказала Джози. – Я слышала, как она что-то говорила насчет водных процедур.

Харрисон вспомнил деревянную ложку, брошенную на пол в кухне Микаэлы, ее «занавесочный проект», открытый ящик с инструментами.

– Другие идеи есть?

– Вам звонят, мистер Кейн, – позвал один из техников.

Харрисон задержал дыхание, моля Бога, чтобы это оказалась Микаэла.

– Если игра в прятки – это такая шутка, Микаэла, то ты не…

– Я повез жену, сына и моего помощника ужинать в «Коррал Роудхаус», и что, черт возьми, происходит? Кто-то врывается в студию Фейт и разносит все к чертовой матери на кусочки. Они разбили мою чашку! – прокричал возмущенно Джейкоб. – Моя жена сделала эту чашку специально для меня, это одна из ее первых, и сегодня утром я еще пил из нее кофе и оставил ее в студии. Черт побери! Разбили мою чашку. А моя дочь где? Она не пострадала при пожаре?