Это случилось в полночь - Кейт Лэндон

– Джейкоб, похоже, у нас проблема, – осторожно произнес Харрисон. Он взглянул на шерифа Марлона Амадео. Если Микаэла в руках у Галлахера, один неверный шаг со стороны шерифа или его офицеров может стоить ей жизни. Пока следовало выждать. Возможно, Микаэла уехала в город с подругой, может быть… – Я перейду к другому аппарату. Не вешай трубку.

Час спустя Харрисон вернулся в потемневший дом Микаэлы. Она так и не вернулась. В зеркале ванной комнаты Харрисон увидел покрытое щетиной лицо, после укрощения лошади одежду он так и не сменил. Глаза потемнели, под ними появились круги, лицо прорезали морщины. Он не ощущал усталости, его поддерживало нервное напряжение, но, если Микаэла в опасности, ему потребуется еще больше сил. Предчувствуя, что эта ночь будет долгой, он порылся в шкафу у Микаэлы, нашел свою выстиранную одежду, в которой ездил в каньон Каттер, и перенес телефонный аппарат в ванную. Он встал под душ, прислушиваясь, не зазвонит ли телефон.

Одевшись, Харрисон сварил кофе, приготовившись к долгой ночи. Он поставил гладильную доску Микаэлы и проклял все эти причины, которые заставили его красоваться в духе настоящего мачо, объезжая лошадь. Пока утюг нагревался, он поел, не ощущая вкуса пищи. Достав блузку Микаэлы из корзины, он начал тщательно ее гладить.

Харрисон отбросил мысли о своих желаниях и начал складывать попарно ее носки. После этого он все пропылесосил, напряженно прислушиваясь каждый раз, когда мимо по шоссе проезжала машина. Он дважды проверял, в порядке ли телефон. Они договорились, что Лэнгтри звонить не будут, чтобы не занимать линию. Харрисон обещал позвонить им сразу же, как что-либо станет известно.

В полночь раздался звонок от Микаэлы.

– Ему нужны все монеты, Харрисон. И медвежье ожерелье. Он хочет, чтобы ты приехал один. Он скажет куда. Пожалуйста, не…

– С тобой все в порядке? Он ничего тебе не сделал? – кричал Харрисон, но связь прервалась.

«Неж-но и не-спеш-но… утро подкрадется…» Микаэла с трудом проснулась. Все мышцы болели, веревки врезались ей в запястья. Она дрожала от холода: от небольшого обогревателя, стоявшего на некотором расстоянии, было мало толку. Она отказалась от приглашения Галлахера провести ночь с ним – в его спальном мешке.

Микаэла лежала на крохотной кроватке в хижине, матрасом ей служили грязные тряпки. На ее щеке темнел синяк, оставленный Галлахером. Ему очень не понравилось, когда она ударила его деревянной ложкой в пах.

За это ее привязали к лошади и заставили тащиться пешком вверх по горной тропинке. Окончательно Микаэла разозлила Галлахера, когда откровенно высказалась о его способностях наездника и о том, какую ошибку они совершают, путешествуя в горах ночью верхом.

Наконец Микаэла окончательно выбилась из сил и не смогла подняться, тогда ее грубо перебросили через спину лошади. Когда они прибыли на место, ее швырнули на это подобие кровати.

«Сладкий сон к тебе придет, и печаль уймется…» Сколько времени прошло с того момента, когда она открыла дверь Галлахеру, ожидая увидеть Харрисона?

«Будет утро, будет пища…» За окном хижины начали щебетать птицы, и Микаэла уловила знакомый запах сосны в утреннем воздухе.

«Засыпай, родной мой, сон тебя зовет…» Харрисон, где ты? Микаэла закрыла глаза, моля Бога, чтобы с ним ничего не случилось.

Появился Галлахер, встал над ней, потягивая кофе. На груди у него висели две монеты.

– Твой дружок скоро явится. Он принесет мне остальные монеты… и когти медведя. Тебе не очень-то понравилось висеть переброшенной через седло, верно?

Микаэла смотрела на Галлахера, стараясь не морщиться, когда его рука начала опускаться вниз по ее шее. Неожиданно он схватил ее за джинсовую куртку и заставил сесть.

– Как ты раздобыл еще одну монету? – спросила Микаэла.

– У матери Харрисона. Старуха рассказала о ней моему брату, они оба психи. У меня есть еще одна, она прикреплена к кобуре – купил ее у одного мошенника. Итак, три у меня, и три привезет твой дружок. Я получу все шесть. И тебя. Как скажешь? По-моему, неплохо.

– Ты знаешь, где находится мать Харрисона?

– В частной лечебнице в Сиэтле. Она там под своим именем, но к истории болезни нет доступа. Кто бы мог подумать? Не важно, где ее тело. Ее мозг где-то в своем мире. Правда, когда дело касается вложения денег, она иногда соображает. У Кейна ее мозги. Хотя теперь они ему не понадобятся, дорогая. Теперь уже нет.

Холодный влажный порыв тумана вихрем ворвался через разбитое окно и слоями заполнил помещение. Взгляд холодных голубых глаз Галлахера пробежал по ее телу, и Микаэла даже не пыталась скрыть отвращения. Он улыбнулся и погладил свои редеющие волосы.

– Есть способы возбудить твое желание, ты меня понимаешь? Но удовольствия будет меньше, чем я рассчитывал. Ты думаешь, Кейн бросится тебе на помощь, да? Я поставил своих людей у тропинки. Если он будет не один, расплатятся все.

Стоявший у окна Рикко пошевелился. Он кивнул, и Галлахер сказал:

– Ну что ж, шоу начинается. Выведи ее наружу, Рикко.

Сквозь серость туманного утра Микаэла увидела мужчину и поняла, что это не Харрисон. Рурк был посуше и не такой крупный, ковбойская шляпа наполовину скрывала его лицо. Микаэла закрыла глаза, Рикко, сопя, тащил ее к нему. Теперь она знала точно, что людей Галлахера поблизости не было. Ее отец и Калли бесшумно устранили их ночью.

Микаэла задрожала: когда они увидят, что это Рурк, а не Харрисон… Где же Харрисон?

В тумане Рурк швырнул сумку, и она упала к ногам Галлахера. Тот поднял и открыл ее, рассматривая монеты при сумеречном утреннем свете. Медвежье ожерелье он повесил себе на шею и стоял, держа в руках сумку.

Микаэла заметила тень, и ее сердце заколотилось.

– Старый добрый Харрисон, – пробормотала она. Галлахер резко повернулся к ней:

– Что?

– Я сказала, что хотела бы узнать побольше о матери Харрисона.

– Я тебе уже все сказал. И вы не в том положении, дамочка, чтобы просить об одолжениях.

И тогда Харрисон двинулся – крупный мужчина внезапно появился из тумана, чтобы вызволить ее. Сильным ударом он легко свалил Рикко. Галлахер выхватил свой пистолет из наплечной кобуры и навел на Харрисона.

– Ты…

Микаэла ударом выбила оружие из руки Галлахера, и пистолет, выстрелив, полетел в сырую траву.

– Посмотрим, что ты скажешь сейчас, – хладнокровно сказал Харрисон, снимая веревку с запястий Микаэлы.

Галлахер осмотрел поле боя, высокие парни в ковбойских стетсонах со всех сторон направлялись к ним.

– Мои люди…

– Сбежали. Думаю, наши собаки их слегка напугали.

Коротко размахнувшись, Харрисон нанес Галлахеру удар в челюсть.