Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

Совершенно несправедливо! — немедленно согласился патриций и обещал подумать. И уже на следующее день, на торжественном ужине Совета Гильдий учредил Социальную Службу Анк-Морпорка под патронажем… леди Ветинари.

Гленда улыбалась и жалела, что так и не придумала наполнение для перстня, который ей на свадьбу преподнёс лорд Низз, бессменный глава Гильдии Наёмных Убийц. Это был двойной подарок — в том смысле, что один из перстней предназначался жениху, а другой — невесте, и тогда Гленда думала, что подарок жутковатый. Спустя полгода, изнемогая под грузом бесконечного количества задач, она поменяла мнение — очень практичный был подарок. Очень. Она так и сказала об этом Хэвлоку, в ответ на что тот какое-то время изображал искреннее непонимание — “Это ведь была твоя идея, дорогая!” — но потом капитулировал и долго деятельно извинялся. Извинения вышли что надо, спору нет, но обязанностей у Гленды было столько, что она чувствовала себя ломовой лошадью.

На исходе года, однако, всё как-то неожиданно пришло в норму. Как бы ни злилась Гленда на Хэвлока, она никогда не пренебрегала его советами, и вскоре Гильдия и Социальная Служба работали как часы. Их нужно было вовремя заводить и время от времени смазывать, но ежесекундного контроля уже не требовалось. И тогда Гленда почувствовала, что готова снова взяться за роман, на этот раз — детективный.

Как раз в это время в Анк-Морпорк приехала мадам Мизероль, тётушка Ветинари, поздний сын которой собирался вот-вот выпуститься из Гильдии Наёмных Убийц, и Гленда не без злорадства вытягивала из неё всё новые истории о молодости Хэвлока. Истории были весьма увлекательные, а дополненные пояснениями главного героя (не то чтобы он давал их охотно, но Гленда умела убеждать), и вовсе поражали воображение.

Она, под бдительным контролем юристов, заключила с Сахариссой новый контракт. Газетный ритм дисциплинировал и одновременно подгонял её, так что она решилась на публикацию по частям, хоть и сама ещё не определила, кто будет преступником и в чём, собственно, преступление.

Пока читатели “Правды” знали только, что юный Хоуп, едва выпустившийся из школы Гильдии Наёмных Убийц, собирался расследовать таинственные события в мрачном убервальдском замке. О замке ему рассказал омнианский священник, по словам которого там регулярно пропадали гости, а коллега священника, отправившийся составлять каталог библиотеки замка, уже месяц не выходил на связь.

В последнем отрывке Гленда описала приезд Хоупа в Убервальд и познакомила героя (и читателей) с обитателями замка. Предстояло решить, на кого первым бросить подозрение…

Сегодня Гленда неожиданно быстро закончила с делами в Гильдии, а собрание Социальной Службы обещал взять на себя доктор Газон, так что она с чистой совестью отправилась в дом на улице Пекарей. Для начала она сварила себе чашку какао, поднялась на второй этаж, протопила спальню и как следует выспалась. Проснулась, когда уже стемнело, и, в пледе, наброшенном на нижнюю сорочку, отправилась на кухню.

Стоило Гленде спуститься на пару ступенек, и её сковал ужас — из-под двери кухни пробивался свет. Она не могла оставить там лампу — когда она пришла было ещё светло. Не мог это быть и Хэвлок — он бы не упустил возможность забраться к ней в постель. А больше никто в этот дом заходить не имел права.

Гленда внутренне подобралась и быстро прикинула варианты. В кухню вело две двери — одна рядом с парадным входом, напротив двери в гостиную, другая — рядом с лестницей и ближе к чёрному ходу. Можно было выбежать на улицу через чёрный ход, но где гарантия, что в тёмных дворах не поджидает новая опасность? К тому же хорошо бы узнать, что там на самом деле происходит. Может, просто лампа включилась случайно, а она панику разводит?

Гленда осторожно приоткрыла заднюю кухонную дверь… Нет, опасность ей не почудилась! У стола, согнувшись с фонариком над глендиными бумагами, стояла фигура в чёрном — классический наряд наёмных убийц. Гленда не столько испугалась, сколько разозлилась — это кто ж позволил себе покушение на жену патриция? Они себя бессмертными считают?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Позже, обдумывая свои действия, она поняла, что бессмертной, скорее, считала себя она. Ничем иным нельзя было объяснить то, что она не воспользовалась возможностью сбежать, но ворвалась в кухню, схватила стул и, как учил Хэвлок, спинкой врезала злоумышленнику по шее. Тот упал как подкошенный, а Гленда, скинув тапочки, перепрыгнула через него и прямо в пледе выбежала на улицу через парадную дверь.

Улица празднично сияла — фонари освещали свежевыпавший снег. Ногам немедленно стало холодно. Не успела Гленда пробежать и пары шагов по тротуару, как кто-то подхватил её на руки. Она уже согнула колено, чтобы ударить этого второго негодяя по шарам, как нос уловил знакомый аромат, а тело расслабилось в привычных объятиях.

— Хэвло… Поставь, спина! — выкрикнула она невпопад.

— Ты же должна была быть на собрании, — проворчал Хэвлок, опустив её на верхнюю ступеньку и толкнув дверь. — Он хоть жив остался?

— Газон меня отпустил. Наверное, остался, а… Постой… Ты! — до Гленды окончательно дошёл смысл сказанного, и она рассвирепела. — Ты подослал ко мне наёмного убийцу?!

— В своё оправдание могу сказать, что в данном случае он выполнял функции вора. Зайди в дом, простудишься.

— Если я тебе надоела, мог бы попросить развод!

— Не говори глупости! Это всего лишь Родрик, сын тёти Роберты. И я предпочёл бы поскорее его осмотреть. Очень не хотелось бы сообщать тётушке о кончине единственного сына.

— И что, скажи на милость, делал Родрик в моей кухне? Втайне от меня?

Она всё ещё кипела гневом, но не мешала Хэвлоку зайти в кухню и включить верхний свет. С пола доносились стоны.

— Что ж, по крайней мере, он живой, — констатировал Хэвлок и опустился на колени рядом с неудачливым убийцей.

— А мог бы и не быть! Я ведь ударила его стулом, как ты меня учил. Что происходит?

— Будем считать, отчасти его извиняет тот факт, что ты воспользовалась моими уроками, хотя для будущего члена Гильдии Наёмных Убийц всё равно вопиющая небрежность.

— А я говорил, — донёсся с пола страдальческий голос. — Говорил, что хочу пойти в актёры. Дядя Хэвлок, может, вы хоть теперь согласитесь, что мне не место в этой вашей Гильдии?

— Это уж точно…

— Что. Он. Тут. Делает?! Отвечай, Хэвлок Ветинари, или я приложу сковородкой вас обоих, а потом сдам Ваймсу — то-то он порадуется!

— Ну же, объясни её светлости, зачем я тебя посылал, — Хэвлок помог Родрику подняться. Родрик оказался тощим бледным юношей. Гленда вспомнила, что видела его однажды, когда тот приезжал вместе с матерью, но он был неразговорчив и старался держаться в тени.

— Я должен был сфотографировать черновики, — всё так же страдальчески сообщил Родрик, потирая шею. — Сфотографировать черновики романа и найти схему, чтобы узнать, кто убийца.

— Ты сама виновата, дорогая, — обиженно добавил Хэвлок. — Если бы ты честно рассказала, кто преступник….

— Да не знаю я! — взорвалась Гленда. — Не решила ещё!

— То есть, как это не решила?

— Да очень просто. Так, знаешь ли, вдохновение работает — сразу всей картины не видишь. Сейчас вообще получается, что у всех будет алиби, и я не представляю, кто мог бы совершить преступление, и в чём оно, собственно, состояло.

— Но так не бывает, дорогая моя. Либо одно из алиби — поддельное, либо круг подозреваемых очерчен неточно, и есть кто-то неучтённый, вне подозрений.

— М-м, неучтённый… — эта мысль Гленде понравилась.

— Дядя Хэвлок, можно я пойду? — пробормотал тем временем Родрик, продолжая потирать шею.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Бедный ребёнок! — снова разъярилась остывшая было Гленда. — Посмотри, что ты натворил со своими интригами! — бросила она Хэвлоку и совсем другим тоном, обращаясь к Родрику, добавила: — Может, ты хочешь чаю, дорогой?

— Спасибо, но я бы лучше выпил что покрепче и приложил лёд, — смущённо пробормотал тот. — Я хотел дойти до “Клатчского лабиринта”, они недавно открылись рядом с Почтамтом.