Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

Не то чтобы ему действительно хотелось устраивать этот фестиваль, но он согласился с мыслью, что подобные мероприятия “носят объединяющий характер” и “создают мирную альтернативу футбольной толкучке”, которая, как ни крути, объединялась на основе противостояния. К тому же фестиваль способствовал денежному обращению, а этот фактор всегда был для Анк-Морпорка решающим.

И всё же на сцену для торжественного приветствия он сегодня не пошёл — предпочёл смотреть представление из окна. Хотел взять с собой Робби, но вынужден был признать, что громкие звуки вредны ребёнку.

С момента её рождения прошёл почти год, и он наконец примирился с тем, что изредка можно оставлять ребёнка на попечение надёжной няни — бывшей няни Ваймсов, Пьюрити Вилликинс. К тому же сэр Сэмюэль вызвался охранять юную мисс Роберту лично и смотрел при этом так, что Ветинари не мог ему отказать: охрана единственной дочери патриция — определённо благовидный предлог, чтобы не идти на так называемую “афтепати”, что бы это ни значило (а значило оно, скорее всего, очередное сборище людей, считающих, что возможность выпить с “большими шишками”, делает их особенными).

К тому же Ваймс отлично ладил с детьми, и Ветинари совершенно не возражал (хоть и ни разу не говорил этого вслух), если тот воспроизводил при Робби собственный, анк-морпоркский вариант истории про поиск коровки*. В конце-концов, Робби в этом городе жить… Ваймс шедеврально копировал интонацию патриция в финале повествования, и Робби явно была от этого в восторге, но Хэвлок ни за что бы не сознался, что когда-либо это слышал.

__________

Оба варианта истории про коровку, правда с Ваймсом в финале второй, можно услышать здесь:

https://knigavuhe.org/book/gde-moja-korova/

__________

Стукнула дверь — в кабинет вошла Гленда.

— Ну и суета у них за сценой! Я пожелала Джу удачи и сбежала. Не могу вынести больше получаса такой толкотни.

— Разве ты не должна выйти на сцену как автор главной песни? — спросил Хэвлок протягивая к ней руку.

— Да, они хотели меня вытянуть, — проворчала Гленда обнимая его сбоку, — но я не далась. Решила, что лучше мы романтически посмотрим концерт вдвоём. И, кстати, я испекла булочки, чтобы было веселее, ты их не забыл?

— Всё на столе, — Хэвлок кивнул на маленький столик у окна, за которым они обычно пили чай.

— Сядем? — предложила Гленда.

— Подожди немного, — пробормотал Хэвлок ей в волосы, крепче обнимая Гленду. — В конце концов, у меня тут есть десерт поинтереснее булочек. Главная булочка, можно сказать.

— Ну знаешь ли!

— Исключительно в хорошем смысле слова, дорогая.

— Ладно, допустим, я поверю, что у этого сомнительного комплимента есть какой-то хороший смысл. Но чай остывает. И это, между прочим, твой собственный аргумент. Ты меня им заманил за стол ещё тогда, в поезде из Убервальда.

— Что ж, придётся быть последовательным.

Он обошёл Гленду и сел, но взял её за руку и попросил, похлопав второй ладонью по колену:

— Садись.

— Если бы ты чуть больше общался с Диком Симнелом, то слышал бы о такой штуке, как сопротивление материалов. Я тебя раздавлю, — назидательно ответила Гленда. — К тому же ты всё никак не растолстеешь до того, чтобы на твоих коленях было удобно сидеть.

Хэвлок вздёрнул бровь.

— Моя голова и так слишком полна, чтобы заполнять её болтовнёй мистера Симнела, — холодно сказал он, — к тому же лично для меня это приятная тяжесть, но если мои колени доставляют тебе неудобство…

— Ну хорошо, — протянула Гленда, сдаваясь. — Я придираюсь, нормальные у тебя колени. К тому же, будем честны, с моей задницей сидеть удобно почти на чём угодно.

— И это не единственное её достоинство, — прошептал Хэвлок Гленде на ухо. — И чтобы его не утратить, давай, — он кивнул на булочки, — покажи мне хороший пример, может, и на мои жёсткие колени это когда-нибудь подействует.

Гленда рассмеялась, взяла булочку, разломила её пополам и одну половинку поднесла к его рту.

— Кусай, — сказала она и, подумав, добавила: — Какая же я везучая, что села тогда в этот поезд. И что ты меня позвал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Полагаю, мне повезло больше, — тихо ответил Хэвлок и осторожно откусил — так, чтобы прижаться губами к руке, державшей булочку.

— Это спорный вопрос, — ответила Гленда и отложила обе половинки обратно на стол.

Они целовались, пока за окном не раздались первые аккорды мелодии.

— Твоё исполнение нравится мне больше, — вздохнул Хэвлок и погладил Гленду по спине.

— И ты хотел бы, чтобы я вышла на сцену в таком платье? — поддразнила его Гленда.

— Я не стал бы этого запрещать, если ты об этом, но… — ответил Хэвлок и картинно нахмурился.

— Но?

— Но я рад, что некоторые твои достоинства открываются исключительно мне.

— Налью-ка я тебе чаю, — прищурилась Гленда. — А то много болтаешь и всё больше глупости.

— Я всё ещё тиран, мадам.

— Да, и мы, кажется, уже выяснили, что отчитывать тиранов за глупости — одно из моих лучших умений.

— Разумеется. А зачем, по-твоему, я эти глупости говорю?

Гленда рассмеялась.

Джульетта за окном пела. Чай остывал. Гленда с Хэвлоком не замечали ни того, ни другого.

Почти конец…

__________

В Круглом мире песню, написанную Глендой, спела певица Cacsada:

Cascada — Everytime We Touch (Official Video)

https://www.youtube.com/watch?v=4G6QDNC4jPs

Перевод мой:

I still hear your voice when you sleep next to me

Когда ты спишь, я продолжаю слышать твой голос

I still feel your touch in my dreams

Во сне я чувствую твои прикосновения

Forgive me my weakness but I don't know why

Прости мне эту слабость, но я не знаю отчего

Without you it's hard to survive

Без тебя мне тяжело существовать

'Cuz everytime we touch,

Каждый раз, как мы касаемся друг друга,

I get this feeling,

У меня появляется это чувство,

And everytime we kiss,

И каждый раз, как мы целуемся,

I swear I could fly,

Клянусь, я могла бы взлететь

Can't you feel my heart beat fast,

Разве не слышишь, что моё сердце бьётся быстрее

I want this to last,

Я хочу, чтобы это не кончалось,

Need you by my side.

Мне нужно, чтобы ты был рядом.

'Cause every time we touch,

Каждый раз, как мы касаемся друг друга,

I feel this static,

Между нами искрит,

And every time we kiss,

И каждый раз, как мы целуемся,

I reach for the sky,

Я улетаю в небеса,

Can't you hear my heart beat so,

Разве не слышишь, что моё сердце так бьётся

I can't let you go,

Что я не могу отпустить тебя,

Want you in my life.

Хочу, чтобы моя жизнь была связана с твоей.

Your arms are my castle

Твои объятия — моя крепость

Your heart is my sky

Твоё сердце — мои небеса

They wipe away tears that I cry

Они осушают мои слёзы

The good and the bad times

Плохие времена и хорошие

We've been through them all

Мы через всё проходили

You make me rise when I fall

Ты помогаешь мне подняться, если я падаю.

Эпилог

Из продолговатого кабинета доносились крики. Это было необычно. Хэвлок поудобнее перехватил Заморыша под пузико и ускорил шаг.

Строго говоря, Заморыш не был заморышем. Он был огромным толстым пятнадцатилетним котом, но имя, полученное при первом появлении, приклеилось. Заморыша когда-то подобрал Седрик, но тот был несколько старше остальных котят, потому легко сбежал из подземелий, проскакал по главной лестнице, вбежал в Крысиный зал в момент совещания глав гильдий и с ходу пометил ботинки лорда Низза, чем немедленно снискал симпатию Хэвлока.

Как раз к этому времени пятилетняя Робби перестала получать удовольствие от постоянного сидения на руках у отца, и Хэвлок нередко чувствовал некоторую пустоту и необходимость руки чем-то занять. Мистер Хлопотун, пёс-председатель Королевского банка, к тому времени уже давно воссоединился со своей горячо любимой первой хозяйкой миссис Мот на небесах (или куда бы та ни отправилась), а нового любимца он так и не завёл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})