Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла

Когда Заморыша отмыли, оказалось, что он рыжий. И распостранённое мнение о том, что такой окрас связан с наглостью, в его случае себя оправдывало. Хэвлок сам не мог понять, почему терпит его выходки, впрочем, коту всегда хватало ума вовремя остановиться (возможно потому, что растили его хорьки, а эти животные прекрасно умеют ставить наглецов на место).

В последние пару лет Заморыш всё больше лежал и набирал вес, поскольку Гленда никогда не могла устоять перед кошачьими чарами и всегда оставляла “кусочек вкусненького для котика”. Таскать его стало непросто, но, несмотря на тяжесть, Хэвлок почти не выпускал Заморыша из рук. Как он заметил, неторопливое поглаживание кота прекрасно сочеталось со значимыми паузами в разговоре. У многих собеседников это вызывало неконтролируемый ужас. Конечно, приходилось мириться с шерстью на одежде, но городские модники быстро признали это новым трендом (тренд упорно держался в новых все последние пятнадцать лет).

Спор в Продолговатом кабинете нарастал, и Хэвлок ускорил шаг. Судя по голосам, спорили Сэм-младший и Робби. Младший Ваймс уже три года был заместителем Хэвлока, первым (и единственным) министром, если быть точным. А Робби… Как казалось Хэвлоку, она ещё не определилась со своим будущим, но испытывала к юному Ваймсу самые тёплые чувства. Гораздо более тёплые, чем те, о которых отцу хотелось бы знать.

У кабинета он столкнулся с Глендой.

— Что там происходит? — шёпотом спросила она.

— Предлагаю войти и выяснить, — пожал плечами Хэвлок. Заморыш у него на руках недовольно завозился.

Судя по выражению лица, Гленда предпочла бы ещё послушать, но с неохотой надавила на ручку двери.

— Я всё расскажу его светлости! — твёрдо заявил в этот момент юный Сэм.

— Что именно? — Хэвлок вздёрнул бровь.

Сэм и Робби замерли с весьма комичными лицами. Хэвлок сделал себе мысленную пометку поговорить с дочерью о контроле над эмоциями. Впрочем, оправилась она первой, но над высказыванием явно не подумала.

— Не вздумай! — она стукнула Сэма в плечо.

— Дорогая, — мягко сказал Хэвлок, — неужели ты думаешь, что после подобного заявления я не выражу настоятельного желания выслушать мистера Ваймса.

— Он глупости говорит, — насупилась Робби.

— И в чём же заключаются эти глупости?

Сэм явно смутился, но, нахмурившись, заговорил:

— Сэр, я должен признаться: последние три года, в смысле, с самого начала, как я пришёл к вам работать, мне помогала Робби. И все те мои идеи, которые вы поддерживали, — это были её идеи.

— В самом деле? — Хэвлок повернулся к дочери.

Робби скрестила руки на груди, как делала Гленда, но, поскольку худобой она пошла в отца, вышло не так впечатляюще.

— И что тебе мешало высказывать эти идеи самой? — поинтересовался Хэвлок.

— Ты бы захотел, чтобы я заняла его место! — выпалила Робби. — А всем известно, что это место для твоего преемника.

— И?

— Папа, не глупи! Большинство Глав Гильдий видело, как ты менял мне подгузники! Как я, по-твоему, должна управлять людьми, которые видели мою голую задницу?

— Во-первых, мне хватало ловкости сменить тебе пелёнки без того, чтобы демонстрировать интимные части тела собственной дочери окружающим, — строго сказал Хэвлок. — А во-вторых, ты действительно думаешь, что я позволил бы им проявить к тебе неуважение?

— Нельзя добиться уважения, опираясь на аргумент “я папе пожалуюсь”.

— С этого можно начать. Если бы ты не тратила три года на то, чтобы играть в… как это говорят омниане? Серого кардинала, возможно, они уже боялись бы тебя больше, чем меня.

— Я всё время ей про это говорю, сэр! — запальчиво вмешался юный Сэм.

Хэвлок окатил его ледяным взглядом.

— Но, тем не менее, вы поддерживали этот спектакль?

— Честно говоря, сэр, я надеялся, что она втянется в управление и сама меня оттеснит. И я смогу с чистой совестью отправиться в экспедицию в Очудноземье.

— Только через мой труп, — глаза у Робби опасно заблестели.

Ага, понял Хэвлок, вот она и причина.

— Милая, — Хэвлок разложил кота на столе и обнял дочь за плечи, — в наши дни путешествия — даже в Очудноземье — больше не представляют смертельной опасности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это для тех, кто не собирается лезть в глубокие джунгли! — вспыхнула Робби, выворачиваясь из объятий. — А знаешь, что собирается делать этот идиот? Открывать новые племена — вот, что он хочет! Зачем? Чтобы они пригласили его на обед и им же отобедали?

— Знакомство с новыми цивилизациями представляет огромное значение для развития общества…

— Лично я всегда считал, что слово “цивилизация” применимо там, где носят брюки. Иди хотя бы прикрывают… Стратегически важные места.

— При всём уважении, сэр, то, что их жизнь примитивна, не значит, что они хуже нас.

— О. В самом деле?

— Теперь ты понимаешь, почему я хотела, чтобы он и дальше оставался твоим министром?

— Да, но я не допущу, чтобы его светлость передавал мне полномочия. Я этого не заслуживаю.

— Не волнуйтесь, дорогой Ваймс, теперь и я вижу, что мне рано отходить от дел.

— Значит, я могу собирать экспедицию?

— Папа, нет.

— Милая, я не могу препятствовать людям свободно передвигаться по Диску…

— Не-ет…

— Да!

— Однако… Если мистер Ваймс желает, чтобы результаты его экспедиции были признаны научным сообществом, боюсь, ему придётся взять с собой представителей Университета.

— Ты хочешь сказать, — прищурилась молчавшая до того Гленда, — профессора жестокой и необычной географии?

— Совершенно верно. У Ринсвинда есть два неоспоримых достоинства, которые прекрасно уравновешивают друг друга: трусость и удачливость.

— Он будет не в восторге. Но лично я думаю, что стоит пригласить ещё и Библиотекаря.

— Дорогая, твой острый ум, как всегда, на высоте. Конечно, лучше пригласить Библиотекаря, а не ждать, что он тайком отправится неучтённым пассажиром в места, где бананы растут в естественной среде и можно совершенно законно передвигаться на руках по лианам, не касаясь земли.

— Но я хотел получить опыт индивидуальной работы исследователя…

— А получишь опыт работы представителя Анк-Морпоркской гигиенической железной дороги, — сказала Робби очень спокойным тоном и соединила ладони, как делал сам Хэвлок, вежливо наклонив голову в сторону. Юный Ваймс поёжился. — И с тобой поедут люди мистера Симнела.

— Но, но… Это же разрушит уникальную природную среду! Что если аборигены не захотят, чтобы прогресс приходил в их жизнь? Мы должны уважать культурную среду местных жителей!

— О, я не сомневаюсь, что кое-кто из аборигенов не захочет, чтобы в их культурную среду вмешивались, — прищурилась Робби, и сердце Хэвлока наполнилось гордостью — фирменный прищур Гленды в сочетании с его собственным уничижительным взглядом давали сокрушительный эффект. — И я даже скажу тебе, как они будут выглядеть. Готова спорить — это будут бородатые мужики, чья власть держится на “вековых традициях”. Но знаешь что? Меня мало интересует их культура, если она имеет что-то против того, чтобы больному ребёнку вовремя оказали медицинскую помощь. Такие традиции должны умереть.

— Требование вполне справедливое, — поддержал дочь Хэвлок.

— И если вы, молодой человек, считаете, что сможете улизнуть в эту экспедицию, никого не предупредив, — добавила Гленда, — я расскажу о ваших планах вашим родителям. Уверена, капитан Анва окажет командору Ваймсу любезность.

— Да зачем же тревожить капитана Ангву, — усмехнулась Робби. — Фаундер прекрасно сам справится. Когда ты мог от него уйти?

— Ладно, — нехотя проворчал Ваймс-младший. — Могу я теперь пойти и сам поговорить с родителями?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Безусловно, — милостиво улыбнулся Хэвлок, — но к вечеру я жду вас — нужно будет передать дела.

— Вообще-то Робби и так в курсе всего, но я, конечно, приду.

— Я испеку пирог пахаря, если тебя это утешит, — пообещала Гленда.

— Спасибо, леди Гленда, — вздохнул юноша, бросил Робби извиняющийся взгляд и вышел.