Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

привести такой аргумент: после того как у нее отпадет необходимость оборонять Италию, она сможет переправить войска на Восточный и Западный фронт. В отношении переговоров Италии с союзниками понятно, что от страны потребуют разоружения, но, как отметил Де-Стефани, ключевой момент здесь иной: следует добиться от союзников предоставления Италии нейтрального статуса и обещания не подвергать ее оккупации[679].

Весть о голосовании в Большом фашистском совете побудила короля побыстрее воплотить в жизнь уже принятое им решение о смещении Муссолини с поста главы правительства и замены его маршалом Пьетро Бадольо, бывшим начальником генштаба итальянских вооруженных сил. В то время Бадольо был известен прежде всего как военачальник, возглавлявший итальянскую армию, когда она завоевывала Эфиопию (за это ему был пожалован титул герцога Аддис-Абебского). Давний член фашистской партии, он командовал итальянской армией в начале новой мировой войны и осуществлял общее управление ее вторжением во Францию, но затем, в конце 1940 г., был смещен с поста по обвинению в провале греческой операции. Этот гордый человек не простил диктатору тогдашнего унижения[680].

В 3:45, вскоре после окончания заседания Большого совета, Муссолини позвонил Кларе. Она предупредила, чтобы он не доверял королю. Клара, обиженная недавним запретом появляться в палаццо Венеция, не упустила случая добавить: «Помни, кто любит тебя, кто не устает отдавать себя тебе». Когда Муссолини вернулся домой, законная жена дала ему примерно тот же совет, хотя и без уверений в любви[681].

Муссолини организовал в этот же день встречу с королем, надеясь выкрутиться и объяснить, почему Большой совет проголосовал именно так. Клара написала ему длинное письмо, орошенное слезами. В нем, как и прежде, любовь и задетое самолюбие смешивались с непрошеными политическими рекомендациями: «Ты не хочешь меня видеть, не хочешь позволить мне снова обнять тебя после всех этих драматических событий, позволить мне сказать, что теперь, когда тебя предали, я люблю тебя еще сильнее… Сбылось то, о чем предупреждало мое внутреннее чутье: тебя предали, и главным предателем оказался твой зятек. Бен, ты отталкиваешь мою любовь и мои слова, ты продолжаешь унижать меня, но это не имеет значения». Она запоздало умоляла его не ходить к королю. «Ну что мне сделать, чтобы ты меня послушал? Неужели прошлое ничему тебя не научило?! Послушай меня… Поверь мне, именно король хотел всего этого. Именно король тебя предает вместе с военным командованием, он использует этих подлых, трусливых, напыщенных рептилий. Арестуй их, Бен! Убей их, Бен! А потом дай знать королю, что ты совершил справедливую расправу над теми, кто предал отечество в годину войны»[682].

Малодушный король вначале считал, что может просто уведомить Муссолини о своем решении назначить нового главу правительства и затем отпустить дуче на все четыре стороны. Лишь в последнюю минуту генералы убедили монарха, что диктатора необходимо арестовать и вывезти из Рима. В середине дня король провел натянутую получасовую беседу с Муссолини, однако ни словом не обмолвился о том, что уже отдал приказ о его аресте. Лишь когда низложенный диктатор уже шел обратно к своему автомобилю, стоявшему во внутреннем дворе, к нему приблизился капитан карабинеров, который вместе со своей командой ожидал его выхода.

«Дуче, – объявил он, – именем Его Величества короля мы просим вас проследовать за нами, так как хотим защитить от возможного насилия со стороны толпы».

«Но в этом нет необходимости!» – вскричал Муссолини.

«Дуче, у меня приказ»[683].

В тот же день, 25 июля 1943 г., вскоре после 22:00 по радио объявили, что Муссолини «подал в отставку» и что король назначил маршала Бадольо главой нового – военного – правительства. Ватиканская газета напечатала это известие на следующий день в заметке, снабженной неброским заголовком в разделе «Международные новости». Там же было помещено обращение Бадольо к итальянскому народу. Многие надеялись, что перемены во власти означают скорый выход Италии из войны, но слова Бадольо принесли лишь разочарование: «Война продолжается. Италия получила тяжелый удар, в ее провинции вторгся враг, ее города разрушены, но она верна своему слову и остается ревностной хранительницей вековых традиций». Он заявлял, что власти не потерпят публичных демонстраций.

Маршал Пьетро Бадольо

Два дня спустя та же L'Osservatore Romano добавила, что перемены во власти произошли в результате голосования Большого фашистского совета и последующего решения короля, а также сообщила о положительной реакции Германии на заявление Бадольо о продолжении участия Италии в войне. Газета перечисляла новых членов правительства, начиная с «нового старого» министра иностранных дел Раффаэле Гуарильи, который был послом фашистского правительства в Ватикане до тех пор, пока несколько месяцев назад его не сменил Чиано. Еще одним подтверждением того, что произошла просто перетасовка тех деятелей, которые всего несколькими днями ранее были приверженцами фашистского режима, стало назначение Гаэтано Аццарити (прежде возглавлявшего специальный фашистский суд, который контролировал применение расовых законов) новым министром юстиции Италии. Впоследствии он занял пост верховного судьи в высшей судебной инстанции страны[684].

Газета Corriere della Sera, страницы которой до этого наполняли не только панегирики в адрес дуче, но и мерзейшие антисемитские выпады, приветствовала новость о свержении диктатора и поместила большие фотографии короля и Бадольо рядом со статьей «Милан ликует». Фашисты, совсем недавно с гордостью носившие свои черные рубашки, теперь прятали их подальше. Одного фашистского молодчика, который не сразу сообразил, куда теперь дует ветер, вытолкнули из трамвая, а перед этим пассажиры разорвали пресловутую рубашку и подожгли ее. Повсюду люди сдирали со стен изображения дуче и фашистскую символику. На следующий день после объявления о переменах в правительстве монсеньор Костантини отправился на прогулку в сторону Ватикана. «Повсюду царит оживление, повсюду слышны радостные голоса, – записал он в дневнике, – повсюду трепещут триколоры». Монсеньор не стал упоминать, что на римских улицах слышались также и крики «Смерть отцу Такки Вентури!». Они стали предупреждением для папы. Пришло время и Ватикану переписывать свою историю[685].

Между тем у папы была более насущная проблема. Хотя новое правительство публично объявило о намерении остаться на стороне Гитлера, за кулисами оно явно собиралось искать способ вытащить Италию из войны. Поскольку Ватикан поддерживал хорошие отношения с союзниками, а о стремлении папы сыграть роль миротворца знали многие, можно было ожидать, что новое правительство предложит именно Святому престолу выступить посредником в переговорах о выходе Италии из войны.

Вскоре после того, как король низложил дуче, папа приказал монсеньору Тардини подготовить служебную записку по вопросу, который вот-вот должен был возникнуть. Тардини набросал текст еще до того, как итальянская общественность узнала о случившемся. Вечером того же дня он передал свою записку кардиналу Мальоне. Ныне она известна благодаря рассекречиванию ватиканских архивов. Этот рукописный документ позволяет понять, как ближайшие советники папы видели стоявшие перед ним драматичные альтернативы.

Тардини давал недвусмысленную рекомендацию: Святому престолу следует ответить отказом на любое предложение нового правительства стать посредником в его попытках добиться выхода Италии из гитлеровской коалиции. Союзники ясно дали понять, что примут лишь безоговорочную капитуляцию Италии и папа не сможет изменить этого. Если же Ватикан все-таки ввяжется в организацию столь болезненного выхода из войны, это вполне может привести к «огромному падению престижа Святого престола в глазах итальянского народа, который прежде возлагал большие надежды на вмешательство папы и будет глубоко разочарован». Тот факт, что затем союзники оккупируют Италию, «унизит итальянцев и уменьшит престиж Святого престола в их глазах». Существуют и другие причины, по которым папе следует отказаться от помощи итальянцам в заключении мира с союзниками: «Немцы могут обвинить Святой престол в своем поражении». Да, многие немцы были бы рады освободиться от власти Гитлера, «но верно и то, что союзники будут обращаться с Германией жестоко и бесчеловечно, а это оставит у немцев,