Лето в Андалусии - Люси Колман

– Не могу представить тебя за рулем грузовика. Ты будешь скучать по своему любимому Mini [66].

– Я знаю, но так практичнее. Так можно взять с собой во Францию больше вещей, и еще – такая машина пригодится, когда мы будем вывозить гостей на небольшие однодневные экскурсии. В двух авто мы сможем с комфортом разместить двенадцать человек.

– Полагаю, это будут однодневные поездки на винные дегустации? – шутит Энт.

– Может быть, – размышляю я, – и на местные продовольственные рынки, конечно. В любом случае проверишь сам, как только родится ребенок и вы сможете путешествовать.

На линии воцаряется тишина. Это тяжело.

– Так и будет, – твердо говорит Энт. – А другая твоя работа – набирает обороты?

– Да. Стоило вернуться в Великобританию только для того, чтобы провести несколько личных встреч. Мы с Томасом тоже пообщались. Он хочет, чтобы я писала колонку в формате дневника для его нового журнала «Сельская жизнь». Это будет бесплатная реклама маминого бизнеса, так что ситуация беспроигрышная.

– Я рад, что у Томаса все устроилось. Полагаю, мы все так или иначе устроились, хотя я действительно по всем скучаю.

– Я знаю. Но будущее выглядит захватывающим, и вы с нетерпением ждете, когда родится ребенок. Я теперь сама себе хозяйка, и, честно говоря, с тех пор как я вернулась в Великобританию, я действительно скучаю по Ле Кротуа. Думаю, папа почувствовал то же самое, как только вернулся домой. Признаюсь, я никогда не думала, что увижу вывеску «Продается» на фасаде нашего бывшего семейного дома, но мама в восторге от того, что мы будем жить и работать вместе.

– Что ж, езжай спокойно, а как только устроишься, дай мне знать, как идут дела.

– Обязательно, Энт! И крепко обними от меня Хейли и малышку Элли! Держите меня в курсе новостей о ребенке по мере того, как все будет происходить. И пожелай мне удачи за рулем «Летучей мыши».

– «Летучей мыши»?

– Он черный, и я надеюсь, что у него работает радар, на случай если я заплутаю в какой-нибудь глухомани.

Это заставляет нас обоих рассмеяться.

– Мне это нравится! Бьюсь об заклад, эта машина кажется тебе танком, но ты скоро привыкнешь. Ты в своем репертуаре: никогда не отступаешь перед вызовом, и я рад за тебя, Лейни.

Надеюсь, что Энт прав, поскольку на последние несколько дней февраля обещают сильные морозы и в эти дни жизнь кажется довольно серой. Все толкуют о новом вирусе, который не похож на простую разновидность обычного зимнего гриппа, и это меня беспокоит.

* * *

Я включаю телефон и кладу его в сумочку. Завожу двигатель, стою в очереди на выход из Евротоннеля [67]. Еще несколько минут – и вот я снова на французской земле. Сзади раздается серия приглушенных гудков. Один, другой, третий.

– Извините, вам придется подождать, пока я не доберусь до места назначения, – говорю я вслух, как будто мой телефон может меня услышать. – «Летучая мышь» сама не поедет, и мне сейчас нельзя ни на что отвлекаться.

Я увеличиваю громкость на присланном мамой компакт-диске, позволяя нежным звукам фортепиано, виолончели и гитары успокоить меня. У меня есть цель: довести «Летучую мышь» в Ле Кротуа без единой вмятины, несмотря на то что водитель я нервный, а это – самая большая машина, которую я когда-либо водила.

– Новое начало, я иду! – кричу я во весь голос, едва не меняя полосу движения, когда выезд из туннеля исчезает в зеркале заднего вида.

Час спустя, проезжая через маленькую деревушку, я замечаю булочную. Голод заставляет меня свернуть на обочину. Выходя из здания с пакетом, в котором лежит пара круассанов, я наслаждаюсь их ароматом. Я думаю о том, что отныне это будет ежедневным удовольствием, и мне интересно, настанет ли время, когда я перестану стонать от экстаза при первом укусе. Франция теперь мой дом, и мне здесь хорошо. Я ловлю себя на том, что улыбаюсь, возвращаясь к машине. И тут, прерывая счастливый момент, снова звонит телефон. Порывшись в сумке, я вытаскиваю его и прижимаю к уху.

– Алло?

– Лейни, это Рик. Я отправлял тебе эсэмэски, но не уверен, что они дошли. Как у тебя дела?

Я уже откусываю первый кусочек круассана, свободной рукой обернув его краем жиронепроницаемого пакета.

– Хорошо. Извини, я одновременно ем и еду.

У него счастливый голос, и я недоумеваю, зачем он звонит.

– Ты свободна сегодня вечером?

Я чуть не подавилась крошками слоеного теста.

– Вообще-то да, но поскольку я нахожусь по другую сторону Ла-Манша, боюсь, наша встреча неосуществима.

Не повезло тебе, Рик. У тебя было более чем достаточно времени, чтобы связаться со мной, но ты сделал это слишком поздно.

– Ты во Франции? Почему?

– Потому что я сюда переезжаю.

– Просто так? Проснулась поутру и решила сбежать?

– Э-э, нет… Это потребовало определенного планирования. «Сельский повар» собирается расширяться. Мы будем проводить больше курсов и, с благословения местного мэра, расширять возможности размещения, которые можем предложить. Так что все в порядке.

Должно быть, мой голос выдает мое волнение.

– Значит, ты вот так просто отказываешься от карьеры журналиста? – недоверчиво уточняет он.

– Не совсем. В свободное время я собираюсь работать фрилансером, во всяком случае в краткосрочной перспективе. И я регулярно веду колонку для журнала «Сельская жизнь». Ты поэтому звонил?

Ему нужна какая-то услуга? Если это так, то я не совсем понимаю, чем могу быть полезна.

Вернувшись к машине, я сажусь на водительское сиденье, дожевывая остаток круассана. Взглянув в зеркало заднего вида, смахиваю с подбородка несколько крошек, а Рик, запинаясь, начинает говорить:

– Я, гм, надеялся… Я хотел встретиться с тобой, и… столько всего произошло, что, м-м-м… что ж, я не совсем понимаю, с чего начать, поскольку я не собирался говорить это по телефону, так что ты меня ошарашила. Почему ты не сказала мне, что происходит?

– Хм, – бормочу я, заканчивая жевать. – Ты не спрашивал. И, откровенно говоря, Рик, я не понимаю, какое это имеет отношение к тебе. Кажется, ты сам сказал мне тогда в монастыре, что пути людей пересекаются, а затем они идут дальше.

Я даже не могу заставить себя произнести слово «Андалусия», потому что она больше не кажется мне реальной. Единственное, за что я действительно благодарна Рику, это за то, что он постарался, чтобы мы не перешли грань между дружбой и чем-то еще, потому что это преследовало бы меня вечно.

– Я сказал это лишь потому, что тогда было много сложностей и я не хотел пользоваться нашей ситуацией в своих интересах, как и ты. Но