Лето в Андалусии - Люси Колман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Март
26. Все начинает складываться
С первого дня приезда я работала не покладая рук, так что время пролетело незаметно. Как бы ни было велико искушение заглянуть в помещение, которое теперь переименовано в «Старую конюшню» и снабжено вырезанной вручную вывеской над входной дверью, я почти не отхожу от своего временного рабочего места на кухне фермы. Из-за паники по поводу ситуации с ковидом‑19 каждый день выходят новые обновления, и это выглядит не очень хорошо.
– Посещаемость веб-сайта растет с каждым днем, – сообщаю я маме и папе, когда мы сидим за столом и пьем кофе. – Все предлагаемые курсы полностью забронированы с начала апреля до конца сентября, поэтому необходимо разработать экстренный план. Если люди не смогут путешествовать, то даты придется переносить.
– Что ж, теперь это официально. Только что было объявлено, что во Франции с завтрашнего полудня на пятнадцать дней устанавливается обязательный карантин, – мрачно подтверждает папа.
Я печально качаю головой:
– Не думаю, что люди понимают, что на самом деле никто не знает, как долго продлится эта ситуация. Что, если все станет еще хуже?
– Нужно связаться с гостями, заказавшими первые два курса в апреле, и вернуть им деньги, – отвечает папа. – Все, что мы можем сделать, это подождать и посмотреть, что произойдет дальше.
– Меня как-то беспокоит мысль о том, что у меня вообще не будет дохода, – говорит мама, выражая то, что мы все чувствуем.
– У меня есть покупатель за наличные на дом, и, если он неожиданно не откажется, считай, что деньги в кармане, Джесс.
– Это твои деньги, Майк. Ты мне ничего не должен, – напоминает ему мама. – А что, если в будущем ты в какой-то момент передумаешь?
Тот факт, что папа здесь, демонстрирует его приверженность делу, но для того, чтобы залечить такой большой разрыв, требуется время, а они еще не совсем готовы к этому.
– Ты когда-нибудь видела, чтобы я отказывался от принятого решения? Или вообще поступал опрометчиво? Нет, мы здесь все вместе. После того, через что мы прошли, мы не станем сидеть сложа руки и беспокоиться об оплате общих текущих расходов. У меня в банке есть деньги, которые я не использую, и значительная часть капитала, когда я продам дом. Возможно, мы могли бы предложить самостоятельное питание в рождественский период, чтобы компенсировать то, что потеряем в начале сезона.
– Это один из вариантов. Как только новые деревянные домики будут готовы, мы сможем предложить четыре автономных семейных дома. Мы могли бы украсить один из них, чтобы он выглядел празднично, и начать рекламировать его на сайте, – предлагаю я.
– Я действительно хочу, чтобы в этом году у нас было семейное Рождество, а не необходимость обслуживать гостей, но, если мы придерживаемся этой идеи, было бы неплохо включить в меню индейку, доставляемую на Рождество прямо к двери. Мне ничего не стоит использовать духовки в кулинарном центре, и тогда гости смогут сами приготовить себе гарниры. А вы как думаете? – присоединяется к нам мама.
– Блестящая мысль. Как насчет бесплатной индейки и рождественской корзинки с вкусностями из кладовой? Людям нравятся домашние чатни и джемы, – добавляет папа.
Я качаю головой:
– Остановитесь, или все закончится тем, что мы договоримся до большого рождественского обеда.
Маму одолевает искушение, я это вижу, но в этом году должны быть только мы.
– Значит, договорились? Поднимите руки.
Мы все поднимаем руки.
– Великие умы мыслят одинаково, – комментирует папа, и тут раздается двойной стук во входную дверь.
– Наверное, это почтальон. Лейни, возможно, это новое постельное белье, которое ты заказала, – нетерпеливо вскакивает мама.
Я делаю несколько заметок, и когда мама возвращается, она протягивает папе небольшую коробку.
– Майк, это тебе.
– Мне? Я ничего не заказывал. – Папа забирает у нее коробку и встряхивает ее.
Мама протягивает ему ножницы, и он разрезает упаковочную ленту. Упаковка набита мятой папиросной бумагой, и, покопавшись в ней, папа достает маленькую коробочку и конверт.
– Странно, – говорит он, уставившись на два предмета, которые кладет перед собой на стол.
– Ну, открывай, – подбадривает мама.
Я все еще делаю пометки, но поднимаю взгляд, когда папа говорит:
– Это от моих издателей. Здесь написано «Поздравляем».
– С чем?
– Не знаю. Возможно, они решили, что сегодня мой день рождения, – говорит он, – и это смущает. Должен ли я сказать им, что они перепутали дату? – Он продолжает снимать крышку с маленькой прямоугольной коробки, вытаскивая что-то похожее на изящный футляр для очков, но когда он откидывает крышку, его глаза широко раскрываются. – Это серебряная ручка, – замечает он, нахмурив брови. Он передает ее маме.
– Очень мило. – Она щурится, возвращая ему ручку. – Там сбоку что-то выгравировано, но у меня нет очков для чтения.
– Боже мой! Здесь написано «День, когда мир проснулся». Эта книга была выпущена прошлым летом. – Он чешет в затылке, глядя на ручку.
Я нахожу книгу в интернете на Amazon [68] и поворачиваю ноутбук так, чтобы он мог видеть.
– Ну, сейчас она на первом месте в британских чартах [69], папа.
У него отвисает челюсть, а мама выглядит ошеломленной.
– Правда? – Он спрашивает так, словно не может поверить в то, что видит собственными глазами.
– Ты когда-нибудь следил за чартами? – спрашиваю я, и он качает головой.
Схватив телефон, он выходит из кухни, оставляя нас с мамой растерянно таращиться друг на друга.
– Это грандиозно, правда? – шепчет она мне через стол.
– Думаю, да. Я имею в виду, сколько писателей становятся номером один?
Раздается еще один двойной стук во входную дверь, и мы с мамой переглядываемся.
– Только не говори, что они прислали ему что-то еще, – говорит она, с трудом поднимаясь со стула и поспешно идя к двери.
Я делаю снимок экрана, потому что ничего не могу с собой поделать. Книга моего отца – номер один, а он даже не знал!
– Лейни, это к тебе, – смущенно говорит мама, отступая в сторону и пропуская на кухню Рика. – Пойду посмотрю, чем занят твой отец. Думаю, он в шоке.
Рик стоит, неловко глядя на меня, а я смотрю на него в полном недоумении.
– Я точно помню, как говорила тебе, когда ты был здесь в последний раз, что не люблю сюрпризов, – выпаливаю я. – Серьезно, Рик, меньше чем через двадцать четыре часа Франция будет закрыта, что ты здесь делаешь?
Рик выглядит удрученным.
– Могу я хотя бы немного отдышаться, прежде чем начну?
