Индия: беспредельная мудрость - Маргарита Альбедиль

Утопическое «царство Рамы»

Наше время индийцы называют кали-югой, веком царства Кали, злой богини разрушения. Согласно индуистским установлениям, дхарма считается вечной и неизменной, но неукоснительное следование ей зависит от качества времени, а оно различается в разных югах, то есть космо-исторических эпохах. Считается, что в первую из них, крита-югу, – господствовал божественный порядок – дхарма, прочно стоящий на четырех ногах: правдивости, почитании, сострадании и приветливом обращении. Люди жили в полном довольстве и благоденствии, не зная болезней, злобы, ненависти, страха, ревности и других негодных чувств. Они получали по желанию плоды земли, и им не было необходимости что-либо выращивать, продавать и покупать.

В следующую эпоху, трета-югу, дхарма стояла уже на трех ногах: добродетелей стало на четверть меньше. Люди стали приносить жертвы богам и обращаться к ним, чтобы те исполнили их желания. Упадок продолжался, и в двапара-юге дхарма опиралась лишь на две ноги. Люди стали злобными, фальшивыми и недовольными, и потому среди них распространялись болезни и несчастья. Наконец, наступила последняя эра, кали-юга, – нынешний век, самый плохой из всех. От всех прежних добродетелей осталась лишь одна четверть, да и та быстро приходит в негодность. Дхарма, опирающаяся на одну ногу, бессильна и слаба. Вконец испорченные, неприветливые и сварливые люди стали слепыми орудиями своих страстей и соблазнов, и потому их не оставляют несчастья; они погрязли в ненависти, лжи, лености, злобности и слабости, и над ними властвует тьма невежества. Тот, кто в этот период не следует дхарме, будет наказан по закону кармы, а накапливающий дхарму по тому же закону будет вознагражден.

Такова кали-юга, этот своеобразный «железный век» индийской мифологии; считается, что не было на земле времени ужаснее и страшнее. Как писал сикхский гуру Нанак, характеризуя тяготы этого времени, «грех сидит на троне, скупость служит казначеем, ложь – военачальником, алчность – судьей». Обличению мрачных сторон «железного века» посвящено огромное количество устных и письменных высказываний, уже не первое столетие переполняющих индийское искусство и литературу. «Век подобен мечу, а цари – мясникам», – писал еще в XVI в. Тулсидас в поэме «Море подвигов Рамы» – переложении эпоса. Эта поэма, обладающая выдающимися литературными достоинствами, чрезвычайно популярна в Индии. Ее читают, поют, инсценируют везде, где понимают язык хинди, на котором она написана.

Рожденный в брахманской семье и получивший классическое образование, Тулсидас в детстве остался сиротой и в полной мере изведал горе, нужду и лишения. Может быть, именно поэтому он описал мрачные стороны калиюги весьма реалистично и проникновенно. Но интересно другое. Говоря о человеческих страданиях и бедах, он видит их главную причину в том, что люди отвергли предписанные богами кастовые законы:

Шудра там с рожденным дважды сам вступает в спор:

Чем мы, брат, вас, рожденных дважды, хуже?..

…Касты все пришли в смятенье. Весь народ

Отверг необходимые преграды…

Разделяя идеи бхакти о равенстве всех людей перед богом, перед милостивым Рамой, Тулсидас нисколько не сомневается, что его подданные должны свято чтить кастовые законы. Он ввел в свою поэму эпизод, которого никак не могло быть в классической «Рамаяне» Вальмики. В нем повествуется о том, как Рама, скитаясь со спутниками в лесу, попадает в хижину лесной дикарки Шабари, и та, будучи неприкасаемой, но желая угостить пришельцев, выбирает для них плоды и надкусывает каждый из них, не имея представления о правилах этикета. Рама же, принадлежащий к высшей касте, не просто принимает плоды, да еще надкусанные, из рук неприкасаемой, что само по себе его пагубно оскверняет, но и с благодарностью их ест. Неприкасаемая дикарка тем самым в своей искренней любви к богу приравнивается к представителям высших каст.

Итак, все люди равны перед Рамой, но каждый обязан «с кастой согласно закон свой соблюдать». Такова утопия Тулсидаса – «царство Рамы». Его подданные безгранично любят своего царя, неукоснительно соблюдают все кастовые законы и предписания и потому благоденствуют, не зная страданий и мук, бедности и лишений, и даже «на базаре без денег каждый может получить товар». Это «царство Рамы» противопоставляется жестокой кали-юге. И до сих пор индийцы называют гармоничное и справедливое устройство общества «царством Рамы», а политические деятели используют его в воззваниях к народу. Лозунг «Свобода, равенство и братство» в Индии возникнуть не мог, так как он не созвучен индийскому космосу с его строго ранжированным разноуровневым обществом.

Таким образом, «царство Рамы» включает в себя как необходимый элемент ничем не нарушаемую кастовую идиллию. В самом деле, каста приросла к индийцу как вторая кожа; она относится к числу самых старых и самых традиционных институтов индийского общества, существующих уже не одно тысячелетие. В самой Индии и за ее пределами сменяли друг друга цивилизации, возникали и рушились империи, чередовались эпохи и поколения, но каста оставалась незыблемой, так плотно опутывая своих членов правилами, предписаниями и запретами, как лиана оплетает дерево, и соединяя их множеством нерасторжимых уз. Будде, отвергавшему кастовое деление общества, так и не удалось одолеть его, как и многим другим вероучителям, поднимавшим свой голос против каст. Не сломал их и ислам, религия суровая и негибкая, как и христианство, религия милосердная и всепрощающая. Пожалуй, больше других преуспели сикхи: отменив кастовые различия, они продержались в этом демократическом статусе почти четыре столетия, но в XIX в. касты реставрировались и среди сикхов. Другие же религиозные и иные общины, провозглашавшие неприятие кастового строя, в конечном итоге были вынуждены признать касты как непреложный факт, а иногда и сами становились новой кастой. Что бы ни происходило в обществе, религии, политике, гибкий организм касты всегда приспосабливался к новым условиям и требованиям жизни.

Примером гибкости касты в условиях современной жизни является изменение статуса касты джатавов в Агре, составляющих шестую часть населения города. Традиционно они обрабатывали кожи, как все чамары-кожевники в Индии считались неприкасаемыми и селились на окраине Агры и в ее окрестностях. В начале XX в. Агра стала одним из центров производства кожаных изделий, так что многие инициативные члены касты начали открывать свои предприятия, и их деятельность часто оказывалась успешной. По мере роста города в его черту попали районы, заселенные джатавами, так что ход истории сам решил вопрос об их экстерриториальности. Все это способствовало росту их кастового самосознания и чувства собственного достоинства, так что многие из них перестали считать себя изгоями и начали посылать своих детей учиться в школы. Разбогатевшие предприниматели-джатавы не желали больше считаться неприкасаемыми и решили пересмотреть свою кастовую генеалогию, следуя индийской поговорке «Заплати подходящему брахману, и он возведет твой род к самому Раме». В самом деле, в непальском варианте «Рамаяны» якобы обнаружилось упоминание о том, что джатавы каким-то образом причастны к самому богу Шиве, который был кшатрием, и отсюда был сделан вывод, что джатавы могут претендовать на причисление к этому воинскому сословию. Нашлись и другие доказательства принадлежности к высокой кастовой иерархии, так что джатавы стали претендовать на изменение статуса. Но одних лишь генеалогических ухищрений недостаточно; при перемене касты требуется менять весь образ жизни и стиль поведения вплоть до походки и манеры разговора, а также пересмотреть виды пищи и способы ее приготовления, одежду и манеру ее носить и еще многое другое, так что весь период смены статуса может длиться не один десяток лет.

Говоря словами А.Е. Снесарева, «каста, победившая в длинной истории всякие преследования, гонения, крестовые походы, террор и агитацию, каста, гибкая, как змея, и меняющая цвет, как хамелеон, но умеющая сохранить свою сущность, каста, обставленная тысячами правил, начиная от высоко философских положений (понятие о дхарме) и кончая правилом о том, кто у кого может обрезать ногти на пальцах ноги», оказалась в Индии удивительно живучей. И если касты или близкие им образования имелись у многих народов на ранних этапах их существования, то в развитом виде они сохранились только в Индии или в странах, связанных с ней общей судьбой: Пакистане, Бангладеше, Шри-Ланке, некоторых островах Индонезии.

Илл. 106. Два брахмана

Итак, каста – весьма своеобразный социальный организм, на века законсервировавший уклад жизни, профессиональные занятия, формы отношений между людьми и многое другое. Она оказалась на редкость прочным и эластичным образованием, демонстрируя идеальный сплав жестокости и гибкости, в котором соединяется несоединимое и примиряется непримиримое. Индию невозможно представить без касты: она не искоренима из индийской жизни. Как писал Л. Дюмон, «ни один западный человек, поживший в Индии (о самих индийцах мы не говорим), будь то самый страстный реформатор или ревностный миссионер, никогда не выступал и не ратовал за безусловное уничтожение кастовой системы либо потому, что… живо осознавал те положительные функции, которые она выполняет, либо просто потому, что это дело представлялось абсолютно невозможным». Здесь нельзя не согласиться с Дюмоном, как и в том случае, когда он говорит о пользе изучения кастовой системы: «Если бы речь шла только о том, чтобы удовлетворить наше любопытство и дать нам представление о социальной системе, настолько же стабильной и могущественной, насколько и противоположной нашей морали и не поддающейся нашему разуму, то мы, конечно, не стали бы прилагать усилий и внимания… Но дело в ином, надо понять, что каста содержит нечто, позволяющее нам открыть кое-что и в себе самих».

Индийский материал предоставляет нам и в этом случае уникальную возможность «открыть кое-что и в себе самих». Ведь далеко не в каждой стране есть каста и кастовая система, но даже если и можно где-нибудь обнаружить нечто похожее, то со всей определенностью можно утверждать, что касты нигде не играют такой всеобъемлющей роли, как в Индии. И хотя сейчас кастовая дискриминация запрещена конституцией и в переписях, проводимых каждые десять лет, теперь отсутствует графа о кастовой принадлежности, тем не менее кастовые установления и кастовые чувства по-прежнему сильны. Нередко в газете можно увидеть, например, такое объявление: «Два преподавателя средней школы покончили с собой, так как принадлежали к разным кастам, полюбили друг друга и почувствовали, что их любовь не имеет будущего». Попытки представителей некоторых каст воспользоваться своими законными правами могут вызвать погромы с убитыми и ранеными. В городах подобные эксцессы случаются редко, но, когда лидер неприкасаемых адвокат Амбедкар вел дела в суде, служащие, приняв от него дела, потом совершали омовения, а клиенты, даже если это были воры или проститутки, отсаживались от него подальше, чтобы «не потерять касту».