Орбинавты - Марк Далет

В сентябре период бешеных ветров еще не закончился, но уже разразился второй сезон проливных тропических дождей. Теперь, когда на остров обрушивались ливни вместе с ураганами, адмиралу, попади он сюда, не пришло бы в голову сравнивать Эспаньолу с райским садом.

Еще одной напастью были всевозможные насекомые, пытавшиеся найти укрытие от дождя в помещениях крепости. Среди них попадались мелкие рыжие муравьи, укусы которых причиняли нестерпимый зуд и боль, доходившую до костей.

Во второй половине месяца просветы между бурями и грозами стали удлиняться. В один из таких спокойных промежутков группа из шести человек отправилась с разрешения Араны в горы Сибао на поиски золотоносных ручьев.

Не найдя месторождений золота, кастильцы стали заходить в селения таино, где обменивали побрякушки на небольшие золотые украшения, которые по возвращении в форт они тут же сдали начальству. Однако вернулись они не одни. С ними пришли пятнадцать молодых женщин, которых они забрали из деревень, несмотря на протесты жителей.

Арана был вне себя от ярости.

— Вы понимаете, что наделали?! — кричал он. — Разве я вам не говорил, что страной Сибао правит касик Каонабо, а не наш друг Гуаканагари?! Что он известен своей несговорчивостью и воинственностью?! Неужели вы хотите, чтобы все население острова ополчилось против нас?!

В гневе он со всей силой стукнул кулаком по столу.

— Дон Диего! — запротестовал один из шестерых, мужчина средних лет по имени Педро де Форонда. — Вы говорили, чтобы никто не присваивал золотых вещей. Мы их сдали. Вы говорили, что мы не должны задевать подданных Гуаканагари. Мы этого не делали. Вы ничего не говорили о том, что нельзя брать женщин в селениях, подчиненных Каонабо. В конце концов, мы же мужчины! Сколько времени мы можем обходиться без женщин?!

Арана потрясенно уставился на Форонду:

— Да, я не говорил вам, что нельзя отнимать женщин у подданных Каонабо, потому что мне и в голову не пришло, что вы этого не понимаете! Теперь я вижу, в чем моя вина. Имея дело с такими безмозглыми идиотами, я должен объяснять каждую мелочь!

— Вы оскорбляете нас, капитан! — воскликнул, побагровев, Мартин де Логросан.

— Да замолчите же вы, наконец! — заорал Арана так яростно, что все испуганно умолкли. — Так, — он обратился к Эсковедо, Гутьерресу и Мануэлю, — необходимо немедленно вернуть этих женщин Каонабо и принести ему извинения, а также задобрить его подарками. Дорогу покажут сами женщины. Никто из этих шестерых, — он кивнул в сторону провинившихся, — с вами не пойдет, чтобы не раздражать индейцев. Когда уладите все, расспросите Каонабо о месторождениях золота.

— Кто же покажет нам дорогу назад? — спросил Эсковедо.

— Постарайтесь запомнить ее или попросите, чтобы Каонабо дал вам проводника.

Наутро отряд из восьми колонистов, среди которых были оба лейтенанта и Мануэль, вместе с похищенными индианками отправился в горы страны Сибао. В форте остались капитан Диего де Арана и еще десять человек.

Пройдя без особых затруднений влажный дождевой лес, путники оказались в долине, поросшей столь буйной зеленью, что им пришлось прочищать себе дорогу, вырубая деревья и кустарник.

После трех часов ожесточенного труда отряд оказался на склоне холма, поросшего лесом. Здесь идти стало легче, и Гутьеррес объявил отдых.

Привалившись к стволу, Мануэль глубоко дышал, бездумно глядя вверх, где в зеленом шатре, образованном переплетением листьев и лиан, сновали небольшие яркие и чрезвычайно горластые птицы. Здесь, на Эспаньоле, они разительно отличались от пернатых собратьев в Европе. Мануэлю до сих пор не удалось встретить ни одной знакомой породы. Если, конечно, не считать маленьких черных птиц, которых поселенцы называли «воронятами». Эти, по крайней мере, выглядели знакомо, напоминая ворон, уменьшившихся до размеров воробья и перекрасивших клювы в желтый цвет.

— Осторожнее, дон Мануэль! — Подошедший к нему Эсковедо, оторвав ветку от ближайшего дерева, с брезгливым выражением лица смахнул с правого сапога Мануэля крупного мохнатого паука.

— Попробовали попрактиковаться в языке? — спросил королевский эскривано, усевшись рядом и кивнув в сторону почти полностью обнаженных смуглых женщин, расположившихся в тени кустарника, за которым начинались кактусовые заросли.

— Нет, — улыбнулся Мануэль. — Признаюсь, пытался прислушиваться к вашим разговорам с ними, но моих знаний пока не хватает, чтобы понять такую быструю речь. Очевидно, вы способнее к языкам.

— Каждый из нас чем-то одарен, — рассудил Эсковедо. — Только на эту безучастную и прекрасную природу наши таланты не производят никакого впечатления. Подумайте, как хрупка наша жизнь, дон Мануэль. Человек, со всеми его способностями, знаниями и искусствами, приобретенными за годы труда, может сгинуть в одночасье из-за пожара, урагана, чужой или собственной глупости, погибнуть от упавшего камня, от укуса ядовитого паука, от стрелы туземца, наконец. Поистине, жизнь человеческая, подобно пламени свечи, способна угаснуть от любого дуновения ветерка…

Мануэля встревожило настроение, овладевшее нотариусом.

— Мне всегда казалось, что вы человек набожный, — заметил он.

— Я от этого и не отказываюсь, — подтвердил Эсковедо.

— Тогда вам следует думать, что ваша жизнь находится в руках Господа, а не безучастной природы. Извините, если мои слова звучат поучительно.

— Нет, что вы! Вы совершенно правы. Я, пожалуй, воспользуюсь привалом и помолюсь.

Эсковедо отошел.

По мере продвижения вперед пейзаж становился все более холмистым и изрезанным. Деревьев попадалось меньше, а крупных и мелких валунов и камней — больше. Повсюду росла низкая трава.

— Вы тоже стараетесь на них не смотреть, — не то спросил, не то констатировал идущий рядом с Мануэлем парень из Талаверы, по имени Педро.

— Вы про женщин?

— Да, про них. — Педро тяжко вздохнул. — Так и набросился бы на любую из них, несмотря на то что еле волочу ноги от усталости… Особенно вот на ту, с крутыми бедрами.

Понять, кого он имеет в виду, было несложно. «Та, с крутыми бедрами» была выше остальных индианок и привлекала внимание необъяснимо влекущей грацией движений.

— Будь моя воля, — добавил Педро, — я не стал бы возвращать этих дам в их селения, а оставил бы в форте. Может быть, наши два британца и могут обходиться без женщин, но кастильцы не так сдержанны. Мы люди горячие!

— Не беспокойтесь, Педро, — вставил свое слово услышавший его ирландец Уильям, которого остальные колонисты называли Гильермо. — Британцы, так же как и кастильцы, созданы Богом, который сказал, что негоже человеку быть одному.

— Эх, — опять вздохнул Педро, мечтательно закатив глаза, — видели бы вы, какие красотки встречаются у нас в Талавере.

Мануэль ничего не ответил. Из своего кратковременного пребывания в Талавере он запомнил только аутодафе и стычку в трактире с доносчиком Марио и его приятелями.

После следующего привала дорога стала заметно круче. Вскоре путники вошли в сосновый лес. Если бы не зеленые заросли и море далеко внизу, можно было бы решить, что это Кастилия. Теперь им все чаще попадались быстрые и узкие ручьи, настолько прозрачные, несмотря на водовороты на каменистом ложе, что в них то и дело мелькали извилистые силуэты небольших рыб.

— Осторожно, сеньоры! — раздался вдруг громкий голос лейтенанта Педро Гутьерреса. — Мы окружены!

Несколько колонистов одновременно издали изумленные возгласы. Спереди и слева на двух холмах стояли вооруженные индейцы числом никак не менее сорока. Увидев их, находившиеся внизу женщины стали им что-то кричать.

— Дон Родриго, — воскликнул Гутьеррес, — скажите им скорее, что мы пришли вернуть женщин и выразить свое почтение их правителю!

Эсковедо громко произнес приветствие на языке таино, однако индианки, заголосившие при виде воинов, заглушили его слова.

— Кажется, мы попали в неприятную ситуацию, — шепнул эскривано стоящему рядом с ним Мануэлю. — Скажите людям, но тихо, чтобы они были готовы к бою.

Мануэль начал было обходить колонистов, чтобы передать им слова, но тут сверху раздался окрик.

— Дон Мануэль, стойте на месте! — встревоженно произнес Эсковедо. — Индейцы говорят, что, если мы не прекратим двигаться, они будут стрелять.

Действительно, многие воины на вершине холма приготовили луки и стрелы. Все они были хорошо сложены. Мышцы на руках и ногах были туго перевиты жгутами, отчего казались выпуклыми и упругими. Тела их были покрыты татуировкой. Выглядели эти «гвардейцы» куда более устрашающе, чем жители деревень.

На холме, расположенном впереди от колонистов, появился грузный высокий мужчина с золотым диском касика на груди.

— Каонабо… — пробежал по рядам индианок благоговейный вздох, и они наконец умолкли.