Сладостное забвение - Даниэль Лори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я увидел, как Елена говорит с Себастьяном Пересом, на долю секунды решил, что она впустила его в клуб, а он оказался причиной, по которой она носила на пальце кольцо. Ярость вспыхнула в груди, поднялась к горлу и наполнила рот кислотой. Она – моя. И я убью любого, кто это оспорит.
Елена жила со мной до свадьбы, поскольку я не мог вынести даже мысль о том, что Сальватор попытается укрыть свою дочь от меня. Эта вероятность вызывала в сердце тупую боль, черта с два я бы стал сидеть и вариться в этом состоянии две недели.
Но меня порадовало, что я не пристрелил Себастьяна.
Мне понравился его подход к ведению бизнеса.
Я въехал во двор, выключил мотор и вышел из машины. Еще одна миллисекунда в тесном пространстве рядом с ней – и я сломаюсь.
Елена последовала за мной к дому. Я невольно оглядывался и подмечал каждое ее движение. Кажется, каблук застрял в неровности на дорожке, потому что она покачнулась. Я шагнул к ней, чтобы поддержать, но оказался совершенно не готов к тому, что она на меня упадет.
Я стиснул зубы от физического контакта. Она прижалась к моему боку всем телом, от бедер до сисек, и, черт подери, как же меня обожгло.
«Иисусе, эта женщина».
Будет чудом, если я продержусь ночь.
Елена
Стук каблуков эхом отдался от деревянных полов, и сердце повторило каждую вибрацию о грудную клетку.
Несколько дней назад я впервые переступила порог дома Нико и снова стояла перед уже знакомой дверью. Неуверенность никуда не делась, однако что-то изменилось. Ноющая боль в самом низу живота теперь расцвела в каждой клеточке тела. Я чувствовала ее – чувствовала его – везде, а ведь он меня даже не касался.
Нико вбил что-то в панель охранной системы, пока я снимала туфли. Замер перед лестницей и бросил на меня взгляд. Его глаза были темными, блестящими и до невозможного глубокими.
– Ты в порядке?
– В полном, – выдохнула я, хотя на самом деле была готова лопнуть, если он сейчас же меня не коснется.
Он кивнул и поднялся по ступеням, оставив меня на первом этаже, помолвленную и одинокую. Утонувшую в нем по уши и сгорающую. Еще минуту я топталась на месте в компании шорохов, которые обычно бывают в кирпичных домах.
Пройдя на кухню, я налила стакан воды и оставила его на острове, так и не отпив. Схватилась за край столешницы, закрыла глаза и разрешила потребности в Нико нарастать, пока не стало тяжело дышать.
Лестница скрипела под моими ступнями, и я застыла на самом верху, услышав звуки душа из ванной комнаты Николаса. Нерешительность сжирала по кускам, и в конце концов я превратилась в один-единственный обнаженный оголенный нерв. Я могла запросто скинуть платье и зайти к нему в душ. Он бы не прогнал меня, но это не являлось причиной дрожи – и никогда не было.
Поэтому я пошла в другую ванную комнату. Включила горячую воду и вымыла голову шампунем какой-то женщины. И высушила волосы ее феном. Выскользнула в коридор, завернувшись в полотенце. Нерешительность настолько усилилась, что пульсировала под кожей.
Закрыв за собой дверь спальни, я прислонилась к стене, уставилась на потолок и попыталась дышать. Сердце выбивало мелодию страха, неуверенности и потребности. Я надела футболку, шорты и встала посреди комнаты.
«У него было то, чего хотел я», – отдавался в голове глубокий голос. Это оказалось последней моей мыслью, прежде чем я обнаружила себя в коридоре, прямо перед дверью комнаты Нико.
Если ее открыть, то пути назад не будет. Я знала: это все изменит, вот только тогда еще не понимала, что… все уже и так изменилось.
Глава тридцать седьмая
Гравитация не может отвечать за тех, кого сшибает с ног любовь.
– Альберт Эйнштейн[95] –Елена
Он даже не поднял головы, когда я приоткрыла дверь.
Но он знал, что я пришла.
Он сидел на краю кровати, опершись локтями о колени и глядя на пол. В воздухе витал туман опасности. Он ощущался как собственничество, как цепи, выглядел, как лунный свет, а на вкус был сравним с одержимостью.
Сквозь оконное стекло прорывались серебряные лучи, освещавшие тело Нико, но не его лицо. Теперь, когда я стояла к нему так близко, дышала его воздухом и ощущала его присутствие, которое могло легко поглотить мое и не оставить от меня и следа, впустившая меня в эту комнату храбрость рассыпалась в пыль.
Сердце пыталось выпрыгнуть из горла, а кровь разбавило ледяной дрожью, сделавшей кожу горячей на ощупь. Я и не знала, что можно чего-то так хотеть и бояться в равных пропорциях. Нерешительность сковала ноги и сдавила сердце. Но внезапно я поняла, что даже если сейчас передумаю и развернусь… никуда уже не денусь.
Каждый сантиметр тела горел, пока я шагала к нему. Оно стало чувствительным, как после восковой эпиляции… а его штаны ощущались наждачкой на внутренней стороне моего бедра, когда я протолкнула колено между его слегка расставленных ног.
Нико не посмотрел на меня и не раскинул ноги шире, чтобы я могла встать между ними целиком. Мое дыхание и грохот сердца буквально задрожали в воздухе, но тишина их расплавила.
Я провела рукой по его шее, зарылась пальцами в густые волосы на затылке. Он напряженно выдохнул. От его обнаженной груди исходил кружащий голову жар, и я впитала его в себя, словно зависимая. Мои пальцы переплелись с мягкими прядями, собрали в кулак, как несколько дней назад.
Едва касаясь, его ладони провели вверх по моим ляжкам, и пульс вспыхнул, как искры в костре. Под футболкой моя грудь была совершенно голой, тяжелой и напряженной, совсем близко к его лицу.
