Сладостное забвение - Даниэль Лори

Я: Может, как раз потому, что ты знал: папа́ пообещал меня Оскару.

Мобильный зазвонил, и я ответила спокойным голосом:

– Привет.

– Эй, что с тобой? – Тони был раздраженным и взвинченным. – Ты правда думаешь, что папа́ согласился бы на помолвку, если бы знал, что Оскар увлекается подобным дерьмом?

«Помолвка».

Слово сразу впечаталось в голову, хотя я, наверное, была готова это услышать.

– Спасибо, Тони. У меня пока все, – сказала я и дала отбой.

Через секунду телефон звякнул.

Тони: Не будь такой странной.

Мой ответ был ребяческим, но для разговора с братом абсолютно обязательным.

Я: Сам ты странный.

У меня мурашки побежали по спине, потому что знакомый источник притяжения уже появился в офисе. Я кожей ощутила гипнотическое присутствие Николаса, оно впиталось в мои поры, словно я была его рабыней. В то же время в нем чувствовалось нечто нестабильное и смутное. Это все равно что восхищаться зеленым цветом неба перед штормом, понимая, что когда буря настигнет тебя – разорвет без остатка.

«У него было то, чего хотел я».

У Оскара была я… а потом он умер.

Я отгоняла прочь мысль о поступке Нико, точнее, о том, почему он так поступил, поскольку даже отголосок этой мысли зажигал в груди искру чего-то подозрительно похожего на надежду.

Без надежды нам нечего терять.

Надежда превращает нас в костяшки домино, которые вот-вот начнут падать.

Когда он вошел в офис, крошечная искра впитала в себя все браваду происходящего и начала расти, расти без остановки.

– Весь клуб осмотрела?

Я стиснула телефон в руке, как будто это могло помочь мне не улетать в облака.

– Более чем. – Развернувшись, я обнаружила Нико облокотившимся об угол письменного стола и прошивающего меня острым взглядом.

– Меня немного напрягло, когда я увидел, что ты общаешься с каким-то Эскобаром, причем наедине. – Судя по тону Нико, это еще чрезвычайно мягко сказано.

– Но я же могу говорить с тобой? – Я вскинула брови, намекая, что в плане этики он не сильно отличался от Себастьяна.

– Не можешь, а будешь. – Взгляд Нико потемнел.

Мне хотелось спросить: «А если не стану, ты меня заставишь?» – но слова застряли в горле. Офис был неподходящим местом для игр: он был полон огня и пороха. Одно неверное движение – и все взлетит на воздух.

Стало невозможно дышать, будто угроза Нико выжгла весь оставшийся кислород. Мы лишь уставились друг на друга, оба прекрасно осознавая желание, повисшее в воздухе, как картина Моне на стене, но отказываясь принимать очевидный факт.

Адреналин ледяным шепотом шелестел в венах.

Я хотела стать лучшим из того, что когда-либо было в жизни Нико. Заставить его гореть так же, как я сгорала из-за него. Чтобы он хотел только меня до ноющей боли. И все равно не верила, что смогу сравниться с более опытными женщинами, с которыми он спал прежде.

Я всегда слыла перфекционисткой и боялась делать вещи, которые не могла сделать безупречно.

– Вы с Оскаром были друзьями? – выдавила я с трудом, нарушив паузу.

В глазах Нико мелькнуло отвращение, и он выпрямился.

– Нет.

– Работали вместе?

Николас взял ключи со стола и размял плечи. Возможно, у него начинали чесаться руки от одного только упоминания Оскара.

– Нет.

– Даже не…

– Я вообще не знал этого гребаного парня, Елена, – сорвался он.

Я надулась в тщетной попытке изобразить обиду. Но на самом деле сердце наполнилось теплым медом, который незамедлительно разлился по всем венам и сосудам.

«У него было то, чего хотел я».

Теперь я точно знала, что этим «чем-то» оказалась я.

Нико

Из колонок доносилась «Грязная Диана» в исполнении «Шаманс Харвест»[94] – музыка сливалась с едва сдерживаемым напряжением, которое скатывалось с меня волнами. Даже если бы я и мог выкинуть из головы желание трахнуть сидящую рядом со мной девушку хотя бы на минуту, песня про шлюху по имени Диана все равно бы все испортила.

Самоконтроль был на пределе: я буквально слышал, как одно за другим лопаются нервные волокна, и сила воли остается висеть на волоске.

Я вцепился в руль.

Я заслуживал чертовой медали за терпение.

Ведь ничто физически не сдерживало меня, и я мог запросто сорваться. Мог запустить руку между ее ног и войти в нее двумя пальцами. Оттрахать ее этими пальцами, дать ей вжиматься бедрами в мою ладонь, пока она не кончит. Я хотел этого так сильно, что чувствовал ее запах, ее вкус. Рот наполнился слюной, внутри что-то скрутилось и спустилось ниже огненной спиралью.

Меня захлестнуло волной похоти и гнева, и я вырубил радио.

Пошла куда подальше эта Диана.

И каждая сволочь, которая сейчас с кем-то трахается.

В салоне воцарилась тишина, которую разорвал тихий шорох ткани, когда Елена скрестила ноги. Нервозное движение оголило ее смуглые, гладкие ляжки, и мое сердцебиение переехало в член.

Лицо передернуло гримасой, которую я стер ладонью. Теперь-то я знал, что скрывалось под платьем Елены. Эту картину выжгли в моем треклятом мозгу. Но у нее не только самое горячее тельце из всех, что я видел, нет, еще и эти темные глаза, такие нежные и невинные, однако они пробуравили в моей груди дыру.

Елена просто села тогда на кухонный остров, как будто позволяла мне сделать с ней все что угодно. Покорно. Послушно. Убейте меня.

Она вытерла ладони о платье, поправив подол, и какая-то темная часть меня злобно порадовалась, что я извожу ее. Зуб за зуб и все такое.

Я мог заставить ее сделать все, что захочу.

Мог бы взять ее целиком.

Я даже не сомневался, что ей бы понравилось.

Но нечто неизведанное очень глубоко внутри меня не давало мне так поступить. И, раздумывая об этом, я жутко хотел закурить.

Мне нужно быть уверенным, что