Сладостное забвение - Даниэль Лори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Николас, – сказала я пару минут спустя, заслонив лицо от солнца ладонью и глядя на другую сторону парковки. – Смотри, почти как твой «Гран Торино».
Нико остановился, но продолжил печатать эсэмэску. Я думала, он окажется алкоголиком, но ни разу не видела его пьяным. Кстати, я постоянно видела, как он работает. Похоже, трудоголизм являлся самым уместным диагнозом.
– Откуда тебе известна модель моего автомобиля? – спросил Нико, не поднимая головы.
– Мои познания в автомобилях весьма обширны. – Я улыбнулась: в действительности я и водить-то не умела.
Николас бросил на меня изумленный взгляд. Меня опять поразили его глаза цвета виски.
– Верю на слово. – Спрятав телефон в задний карман, он посмотрел на «Гран Торино». – Тачка семидесятого года. А моя семьдесят второго.
Я помедлила. Какой же он эрудированный (если учитывать, что прочитать бумажку на стекле он с такого расстояния не мог).
– Откуда ты знаешь?
– Догадываюсь, – протянул он.
«Хм…»
– А какого года вон та красная? – Я показала на следующий «Гран Торино» в ряду.
Нико задумался.
– Семьдесят первого. – Он ухмыльнулся. – Это из-за фильма, да?
Я насупилась, но вскоре вновь услышала его искренний смех. Без понятия, почему я на это запала, но теперь моя зависимость усиливалась поминутно.
Вскоре я поняла, что, вопреки словам Нико, дело было вовсе не в догадках. Задав еще несколько вопросов, я выяснила, что он мог запросто назвать мне марку, модель и год производства любой из машин. Николас был ходячей автомобильной энциклопедией, хоть и достаточно скромной, чтобы это признать.
– Почему ты так хорошо осведомлен о машинах? – уточнила я, шагая рядом с ним. Солнце нещадно палило спину, и я отлепила хвост от вспотевшей шеи.
– Это уберегало меня от проблем, – кратко ответил он.
Вероятно, он имел в виду подростковые годы. И в какие же неприятности попадал юный Нико?
Чувство вины сдавило грудь, когда я вспомнила, что сказала о его матери накануне. Мои родители далеко не лучшие, но я всегда жила в безопасности, окруженная любовью и заботой. Ну а кто же любил Нико? Отец наверняка проявлял к сыну столько же любви, сколько папа́ к Тони, что вызывало беспокойство. И я сомневалась, что наркозависимая Катерина Руссо являлась оплотом материнской поддержки.
– Нико… – начала я и запнулась. Я еще столько хотела спросить! Я стремилась узнать его досконально, но была уверена, что он расскажет отнюдь не все. Поэтому я ограничилась следующим: – Хочу пить.
– Значит, когда тебе что-то надо, так сразу «Нико». – Он хмыкнул. – Ладно. Поищем тебе что-нибудь попить.
Я никогда не видела, чтобы папа́ выходил из дома одетый во что-либо проще костюма-двойки. А Нико щеголял в обычных ботинках, джинсах и белой футболке, однако выделялся из толпы. Как будто окружающие были в курсе, что где-то под одеждой он прячет пистолет. А может, чувствовали, что он неразрывно связан с Коза ностра.
Мы купили пару бутылок воды и сели за столик на краю парковки. Нико мгновенно выпил свою, облокотился локтями о колени и принялся наблюдать за толпой. Возможно, после пальбы, которую я недавно пережила в ресторане, мне стоило посильнее беспокоиться за свою жизнь. Но, по правде говоря, не думаю, что в мире бы нашелся человек, с которым я бы чувствовала себя в большей безопасности.
Когда взгляд Нико задержался на моем лице, я попыталась прикинуться, что ничего не замечаю.
Но спустя минуту мой пульс так участился, что я выпалила:
– Почему ты на меня смотришь?
Один удар сердца. Два.
Его голос был хриплым и твердым:
– Может, мне хочется.
Сердце окутало чем-то мягким и теплым.
Когда мы встали и направились к автомобилю «Гран Торино» семьдесят первого года, в груди вспыхнуло шаловливое чувство.
Я потопталась на месте, долго изучала машину с видом опытного знатока, после чего повернулась к Нико и важно заявила:
– Пожалуй, семидесятого года мне больше нравится.
На губах Николаса заиграла лукавая улыбка.
– Подойди поближе и повтори.
В животе запорхали бабочки, и я была вынуждена прикусить щеку, чтобы не засмеяться.
В одиннадцать часов утра в воскресенье я поняла, что жених меня не только привлекал. Я была до болезненного сумасшествия им очарована.
* * *Когда мы вернулись к машине Нико, у меня отваливались ноги, а плечи покраснели от солнца. Еще я умирала от голода. Было два часа дня, но я очень трепетно относилась к приемам пищи по распорядку, и к тому моменту пропустила и ланч, и второй завтрак.
Пока Николас вел машину, я прислонилась головой к стеклу и смотрела на мир, проносящийся за окном. Спустя секунду выпрямилась в кресле, растерянно нахмурившись.
– Нико, а разве этой частью Бронкса не Капелло владеют?
Когда он облизнул губы и ничего не ответил, у меня вырвался ошарашенный смешок.
– Боже, ты сумасшедший. Нам нельзя здесь находиться.
Он хитро взглянул на меня.
– Я думал, то, что я сумасшедший, мы уже выяснили.
Я почувствовала себя разыскиваемым преступником в чужой стране. Я и поверить не могла, что несколько минут назад беззаботно разгуливала по территории семьи Капелло, с которыми у отца были нейтральные, но временами и напряженные отношения.
– Меня из-за тебя убьют, – объявила я.
Нико покачал головой и пригвоздил меня пристальным взглядом.
– Ты правда веришь, что я кому-то позволю тебя убить?
«Нет». Таким был немедленный, интуитивный ответ в голове.
Мне стало тепло от его слов, хоть я и не представляла, что должна чувствовать. Я всегда следовала правилам, а единственный раз, когда их нарушила, привел к гибели невиновного человека. А Николаса не
