Дочь вне миров - Карисса Бродбент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажи мне, что это не ее, — повторил я, схватив руку Нуры.
Нура посмотрела на себя, разглядывая красные пятна на своей белой куртке.
— Все нормально. Она была слишком взволнована своим первым кровным договором.
Она сказала это так, как будто это должно было принести облегчение. Облегчение вместо подтверждения всех моих худших опасений.
— Кровный договор? — прохрипел я.
Мои пальцы невольно сжались на руке Нуры. Она посмотрела на мою руку, потом на лицо и вздохнула.
— Пойдем со мной, — сказала она, мотая подбородком по коридору.
— Нура, вознесённые, помогите мне, если…
— Просто… иди со мной. — На одно короткое мгновение, настолько короткое, что это было чуть больше, чем прикосновение, она положила свою руку на мою. Затем она отстранилась и пошла по коридору.
Кровный договор. Чертов кровный договор.
Мне казалось, что мое тело забыло, как двигаться.
А потом я последовал за ней.
***
Нура провела меня по извилистым белым коридорам, пока мы не достигли простой двери далеко-далеко от шумных вестибюлей. Я понял, что это ее квартира, когда она открыла ее и поманила меня внутрь. Она была такой же чистой, разреженной и угнетающе пустой, как и все остальное в этом чертовом месте, вся белая мебель на белом полу на фоне белых стен.
Нура толкнула входную дверь, затем пересекла гостиную и направилась в свою спальню. Я стоял в дверях, глядя ей в спину, когда она начала расстегивать свою окровавленную куртку.
— Где она?
Может, еще была надежда. Может быть, еще было время. Может быть, я был неправ.
Нура подняла палец, указывая на потолок.
— Там наверху. Восстанавливается.
Восстанавливается.
Следующие слова мне пришлось протолкнуть через горло.
— Вы дали ей Решай. Это то, о чем вы просили ее.
Это был первый раз, когда я высказал свою теорию вслух, и мне так отчаянно хотелось ошибиться.
Но Нура сказала:
— Да.
Черт. Черт.
— Она хороший кандидат, — продолжила она. — А нам это нужно сейчас. Мы на грани чего-то худшего, чем предыдущее.
Я не мог говорить. Мои руки сжались по бокам, пока не задрожали. Комната гротескно осветилась, когда все фонари в комнате вспыхнули одновременно.
Я никогда не был так зол, так напуган.
— Даже для тебя, — выдавил я. — Даже для тебя это… Это…
— Успокойся.
— Успокойся? — Еще одна вспышка. — Эту штуку нужно уничтожить, и ты это знаешь.
— Это слишком полезно. — Нура искоса взглянула на меня, и было что-то в этом взгляде, что я ненавидел — ненавидел то, что он делал ее похожей на девушку, в которую я влюбился, когда нам было по двадцать лет, и гораздо счастливее и глупее, чем мы были сейчас. — Это будет не так, как в прошлый раз, Макс. И она не делала того, чего не хотела.
— Она не знает, Нура.
— Она сделала бы все, чтобы спасти свой народ. Если бы она знала, это не имело бы значения.
Она была права. Я знал это и ненавидел. Потому что тогда я сделал то же самое. Я сидел в кабинете Главного Коменданта, пока он предлагал мне все, что я когда-либо хотел. Эгоистичные вещи. Мелкие вещи. Это все, что потребовалось, и я подписал свою душу.
По крайней мере, я это заслужил. Но Тисана — Вознесенные, Тисана и ее благородные дела –
Я не позволял себе думать о следующих словах, сорвавшихся с моих губ.
— Я сделаю это, — сказал я отчаянно. — Я сделаю это вместо нее. Заберите его у нее и отдайте мне.
Нура уже на полпути расстегивала куртку, но тут замерла, потом медленно повернулась ко мне. На мгновение она выглядела искренне грустной, и при других обстоятельствах суровость этого взгляда могла бы поразить.
— Ты не это имеешь в виду.
— Я сделаю это сейчас, — сказал я. Мои руки уже были у рукава, обнажая предплечье и шрам от последнего договора, заключенного много лет назад. — У нас есть история. Я бы лучше владел им. Оно будет слушать меня.
Нура покачала головой.
— Макс…
— Просто сделай это. — Я шагнул вперед. — В любом случае, это то, чего вы все хотели, не так ли? И я…
— Слишком поздно, Макс. — Голос Нуры прорезал мой, достаточно громкий, чтобы эхом повиснуть в воздухе. Она вздохнула и опустила взгляд. — Слишком поздно, — повторила она уже более спокойно. — И даже если бы не…
Я все еще держал рукав. Я посмотрел на свою трясущуюся руку. На татуировку солнца на запястье, на шрам под ней. Все признаки того, что я когда-то был предан Орденам, и следы, которые они оставили после того, как забрали у меня все, а остальное выбросили.
Точно так же, как они поступили бы с Тисаной.
И ужасающая правда начала доходить до меня — что я ни черта не мог сделать, чтобы остановить это.
Я не поднимал глаз, но слышал, как Нура тяжело вздохнула. Слышал, как ее куртка упала на землю.
— А даже если и нет, — пробормотала она, — я все равно не думаю, что кому-то захочется играть с таким огнем.
Медленно я поднял взгляд, только чтобы снова отвести взгляд.
— Оденься, — пробормотал я.
— Почему, тебе от этого не по себе?
Она полностью повернулась ко мне лицом, представляя свое обнаженное тело…
…И шрамы от ожогов, которые его покрывали.
Каждый дюйм этой кожи альбиноса Вальтейна был испещрен красными и фиолетовыми пятнами, слившимися во что-то почти неузнаваемое. Шрамы тянулись от ее сморщенных пальцев на ногах, мимо ключиц, через горло и заканчивались за левым ухом. Она прикрыла их своим жакетом с длинными рукавами и высоким воротом, но вы могли бы увидеть края на ее шее сзади, если бы знали, куда смотреть. Целителям едва удалось спасти ее лицо. Практически содрали всю кожу и заново
