Дочь вне миров - Карисса Бродбент

Я не ответил.

Я видел ее тело таким только однажды, после окончания войны — после Сарлазая, после моей семьи. Она появилась у дверей моей квартиры, и мы практически поглотили друг друга с бешеной, маниакальной интенсивностью. Но все в нашем свидании было ядовитым, как будто мы пытались трахнуть что-то мертвое, вернув к жизни, и притворялись, что не чувствуем запаха гнили. Мы даже не разговаривали. Когда мы закончили, она перевернулась, оделась, и я не видел ее больше много лет.

По правде говоря, мне было неприятно видеть ее такой.

И это казалось неправильным, потому что я был тем, кто сделал это с ней.

— Мы оба принесли свои жертвы, — тихо сказала она.

Я чуть не рассмеялся. Жертвы. Если так мы называем это.

Убийство. Убой. «Жертвы». Конечно.

Восемь лет назад, во второй худший день моей жизни, мы с Нурой стояли в кровавом хаосе в горах, сражаясь в битве, на победу которой мы не могли надеяться. И она проникла в мой разум и заставила уничтожить весь город Сарлазай. Предательство, которое выиграло войну, убило сотни и полностью выпотрошило меня.

И все же иногда я забывал, что, принимая это решение, она была готова умереть за него. Жертвы.

Одна мысль о том дне заставила мои ноздри гореть запахом горелого мяса. И мы собирались вернуться к этому. Тисана вот-вот должна была вернуться к этому.

Ко мне подошла Нура, черты ее были проникнуты мягкостью, которой я не видел уже много лет.

— Ты и твое кровоточащее сердце, Макс, — прошептала она. — Мне жаль. Мне действительно жаль.

Я выдавил:

— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что ты привела ее ко мне не для этого. Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что я не готовил ее к этому.

Тишина.

— Нура…

— Оно одержимо тобой. Мы думали, что связь с тобой облегчит ей контроль. Даст больше вероятность, что оно примет ее.

Я издал сдавленный звук, нечто среднее между горьким смехом и хрюканьем, как будто меня ударили в живот.

— Но я имела в виду то, что сказала в тот день. Я думала… я думала, что для тебя будет хорошо иметь какие-то отношения в своей жизни. — Она наклонила мой подбородок к себе. — Помоги нам помочь ей, Макс. Ты можешь провести ее через это.

Я отстранился.

— Черт возьми, я не могу.

Не после того, что эта штука сделала со мной. Не после того, что я, пусть и невольно, сделал с Тисаной.

Я бросил на Нуру взгляд.

— Уверен, ты собираешься сказать мне, что это не просьба.

Легкая улыбка скользнула по ее губам.

— Это должна быть просьба. Тисана вписала это в свой договор.

— Она… что?

Она вернулась к своему шкафу.

— Она умна. Очень специфична в запросах. Мы не смогли бы отказаться от своих обещаний, даже если бы захотели. И одно из них было о тебе. — Она выбрала еще один из своих таких же белых жакетов. — Что ты освобожден от всех обязательств Ордена. Чистый лист. Поздравляю. Ты свободный человек.

Слова покинули меня.

Я не заслужил ее. Никто ее не заслужил.

Нура накинула куртку на плечи, покрыв обожженную кожу безупречной белизной. Она была открыта, когда она снова повернулась ко мне, сделав паузу.

— Я пыталась, — сказала она. — Я пробовала владеть им. Оно не приняло меня. — Она сказала это так, как будто это был какой-то великий позор, какая-то ужасная неудача. — Он никого не принимал — а мы перепробовали очень многих. Но… потом появилась она. И это действительно было просто предчувствием, поначалу. Может быть, потому что она Треллианка. Может еще что-то, не знаю. Но как только он попробовал ее кровь, она ему понравилась.

Ее брови опустились над этими острыми глазами, рот был плотно сжат. Я узнал этот взгляд. Она ревновала. Ревновала — но не из-за меня. Из-за него. Она завидовала, что Тисана должна была заставить эту штуку разорвать ее на части.

Моя злость поглотила меня так, что сгорела сама собой, и вдруг я оцепенел — словно каждая эмоция стала оглушительным звоном, оставшимся после громкого шума.

Я не мог. Я не мог этого сделать. Я не мог смотреть, как эта штука уничтожит Тисану так же, как она уничтожила меня, — и это произойдет, хотя она была лучше меня во всех отношениях, сильнее, добрее, достойнее. Еще один свет, который нужно погасить. Еще один инструмент, которым нужно владеть.

И я, правда, невольно, скормил ей право на это.

Нура застегнула куртку, запечатав свои шрамы, а вместе с ними и этот краткий проблеск человеческой уязвимости.

— Она сделала свой выбор, Макс. Теперь тебе просто нужно сделать свой.

— Выбора нет, — выплюнул я и направился к двери.

— Куда ты идешь?

Куда угодно. Подальше отсюда — подальше от этой проклятой башни, и этих людей, и этой штуки.

— Я не буду участвовать в этом, Нура. Я не буду этого делать.

Я не могу. Я не могу этого сделать.

Я распахнул дверь и двинулся по гнетущим, извилистым коридорам — коридорам, которые утопили меня в открытом космосе. Было тихо, если не считать моих быстрых шагов, напоминавших обо всем, от чего я не мог убежать. Но все, что я мог слышать, — это мелодичный голос Тисаны из нашего дня, проведенного в городе много месяцев назад.

Я слышал это снова и снова, следя за каждым шагом:

Если я потеряюсь, меня уже никогда не найдут.

Меня уже никогда не найдут.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Тисана

Я помню только сны.

Я терялась в хлещущем потоке ярких образов, тонула в осколках людей, которых не знала, но знала близко. Светловолосая женщина в красивом фиолетовом плаще кусает яблоко. Пара обветренных рук сжимает дверную ручку. Явный порыв холода, когда я ступила в бассейн с холодной