Голубой Марс - Ким Робинсон

– Замечательный городок, – проговорил Арт.

Пройдя дальше, они увидели старую фотографию Аркадия, висевшую в рамке над стеной возле двери. Надя, остановившись, вцепилась Арту в руку:

– Это он! Он в точности такой, как на этом фото!

Фотограф запечатлел его говорящим с кем-то. Аркадий стоял у стены купола с внутренней его стороны и размахивал руками. Его вьющиеся волосы и борода смешались с ландшафтом, имевшим точно такой же цвет, что и его непослушные кудри. Казалось, что лицо исходит прямо из склона, а голубые глаза сверкают среди торжества красного цвета.

– Никогда не видела, чтобы фото так точно передавало то, каким он был. Если он видел, что на него направлена камера, ему это не нравилось, и картинка получалась неправильной.

Она пристально разглядывала фотографию, взволнованная, со странной радостью – она встретила его, словно живого! Будто случайно наткнулась на кого-то, кого не видела много лет.

– У тебя есть с ним что-то общее, я думаю. Но ты более спокоен.

– Кажется, трудно быть более расслабленным, чем он здесь, – ответил Арт, внимательно глядя на фото.

Надя улыбнулась.

– Для него это было легко. Он всегда был уверен в своей правоте.

– И никому из нас это еще не мешало.

Она улыбнулась.

– Ты такой же веселый, как он.

– А почему бы и нет?

Они двинулись дальше. Надя все думала о своем старом друге, мысленно видя перед собой его изображение. У нее все еще сохранилось много воспоминаний. Но чувства, связанные с воспоминаниями, гасли, боль притуплялась – словно фиксирующее их вещество вытекло, а все те раны стали просто узорами на теле. И казались такими несвойственными нынешнему времени, в котором она чувствовала руку Арта, и все было настоящим, подвижным, постоянно изменялось и переполнялось жизнью. Здесь могло произойти все что угодно. Здесь можно было почувствовать все что угодно.

– Вернемся в наш номер?

Четверка путешественников, наконец, вернулась на Землю, спустившись по проводу в Шеффилд. Ниргал, Майя и Мишель отправились по своим делам, но Сакс прилетел на юг и присоединился к Наде и Арту, чем доставил ей крайнее удовольствие. Ей все чаще казалось, что, куда бы Сакс ни отправился, это место становилось основным местом действия.

Он выглядел так же, как перед отбытием на Землю, а то и более тихим и загадочным, чем прежде. Он заявил, что хотел бы взглянуть на лаборатории. Они отвели его туда.

– Любопытно, да, – проговорил он. А спустя какое-то время добавил: – Но мне интересно, что еще мы могли бы сделать?

– Для терраформирования? – спросил Арт.

– Ну…

«Чтобы сделать приятно Энн», – подумала Надя. Вот что он имел в виду. Она обняла его, отчего он несколько удивился, а потом положила руку на его костлявое плечо и не убирала, пока они разговаривали. Как здорово было снова видеть его перед собой, во плоти! И когда она так полюбила Сакса Расселла? Когда стала так сильно на него полагаться?

Арт тоже понял, что тот имел в виду.

– Ты и так немало сделал, разве нет? – заметил он. – Я хочу сказать, ты уже свернул все чудовищные проекты наднационалов, верно? Водородные бомбы под вечномерзлым грунтом, солетты и орбитальные зеркала, шаттлы с азотом с Титана…

– Шаттлы еще в пути, – ответил Сакс. – Я даже не знаю, как нам их остановить. Наверное, их нужно сбить. Но азот мы всегда сможем использовать. Не знаю, буду ли я рад, если их остановить.

– А Энн? – спросила Надя. – Чего бы хотела Энн?

Сакс сощурился. Когда он морщился, выражение его лица становилось точь-в-точь как у старой крысы.

– Чего бы вы оба хотели? – перефразировал вопрос Арт.

– Трудно сказать… – И его лицо исказилось в гримасу неопределенности, нерешительности, двойственности.

– Ты хочешь, чтобы осталась дикая природа, – предположил Арт.

– Природа, да, это мысль. Или этическая позиция. Только она не может быть везде, идея не в этом. Но… – Сакс махнул рукой и погрузился в собственные размышления. Впервые за сотню лет Надя понимала его, она чувствовала, что Сакс не знает, что ему делать. Он пытался решить проблему, сидя перед экраном и вводя команды в компьютер. Он словно и забыл, что он здесь был не один.

Надя сжала Арту руку. Он отпустил ее, а потом нежно взялся за ее мизинец. Тот уже вырос почти на три четверти, но ближе к завершению его скорость замедлялась. Уже вырастал ноготь, а на подушечке проявлялись тонкие узоры. Когда его сжимали, возникало приятное ощущение. Она на миг встретилась с Артом глазами, отвела взгляд вниз. Он сжал всю ее кисть, прежде чем отпустить. Спустя некоторое время, когда стало ясно, что Сакс полностью отвлекся и теперь долго не выйдет из своего мирка, они тихонько ушли в свой номер, где их ждала кровать.

Они работали целыми днями, а по вечерам выходили гулять. Сакс часто моргал, как в годы своей бытности «лабораторной крысой», и беспокоился из-за отсутствия вестей от Энн. Надя и Арт успокаивали его, как могли, но от этого было мало толку. Вечерами же они выходили на улицу и присоединялись к гуляющим. В городе был парк, где собирались родители с детьми, и люди проходили мимо него, будто мимо клетки зоопарка, где играли детеныши приматов. Сакс проводил в этом парке часы напролет, общаясь с детьми и родителями, а потом уходил на танцпол и танцевал там в одиночестве. Арт и Надя держались за руки. Ее палец уже окреп. Он вырос почти полностью, а учитывая, что он все равно был мизинцем, то выглядел нормальным. И, лишь если поднести его к мизинцу другой руки, была заметна разница. Арт иногда нежно его покусывал, когда они занимались любовью, и ощущение этого сводило ее с ума.

– Ты лучше никому не говори, что это так на тебя действует, – пробормотал однажды он. – А то случится страшное: люди будут отрубать себе части тела, чтобы потом их отрастить и стать более чувствительными.

– Вот извращенцы.

– Ну ты знаешь, какие бывают люди. Чего только не сделают ради острых ощущений.

– Не надо мне этого рассказывать.

– Как скажешь.

Но потом настало время возвращаться к работе в совете. Сакс улетел то ли искать Энн, то ли прятаться от нее – Надя и Арт не знали. Сами же они вернулись в Шеффилд, где Надя снова погрузилась в водоворот получасовых встреч, решая банальные вопросы. Впрочем, были среди них и важные. Китайцы просили разрешение на установку нового лифта в районе Скиапарелли, и это был лишь один из многих вопросов, касающихся иммиграции. В заключенном в Берне соглашении между ООН и Марсом было четко прописано, что Марс обязуется каждый год принимать не менее десяти процентов от своей численности населения, – с надеждой, что они будут принимать и больше, столько, сколько можно, до тех пор пока будут соблюдаться гипермальтузианские условия. Это в своем очень воодушевленном (и, по мнению Нади, нереалистичном) выступлении пообещал им Ниргал, заявив, что Марс придет на помощь и спасет землю от перенаселения, подарив свободные земли. Но сколько человек Марс мог выдержать, если они даже не способны создать растительный грунт? Какая у него вместимость?

Этого никто не знал, этого нельзя было как следует подсчитать. Так, оценки вместимости Марса расходились – от ста миллионов до двухсот триллионов человек, и даже серьезные, обоснованные расчеты давали разные результаты от двух до тридцати миллиардов. На самом же деле вместимость была весьма размытым понятием, обусловленным множеством искусственно созданных сложностей, таких как биохимия почв, экология, человеческая культура. Так что сказать, столько людей могло поместиться на Марсе, было практически невозможно. Население Земли тем временем перевалило за пятнадцать миллиардов, а Марс, почти с такой же площадью поверхности, имел в тысячу раз меньшее население – как раз около пятнадцати миллионов. Неравенство было очевидным. И с этим нужно было что-то делать.

Одним из путей решения проблемы было массовое перемещение людей с Земли, но его скорость ограничивалась возможностями транспортной системы и способностью Марса принять иммигрантов. Теперь же Китай и сама ООН предлагали начать интенсивную иммиграцию с усиления мощи транспортной системы. Еще один космический лифт на Марс должен был стать первым шагом в этом многоэтапном проекте.

На Марсе этот план воспринимался по большей части негативно. Красные, разумеется, противились дальнейшей иммиграции, хотя и понимали, что без нее не обойтись. Поэтому они препятствовали развитию транспортной системы – лишь затем, чтобы по возможности замедлить этот процесс. Такая позиция вполне соответствовала их общей философии и в целом была Наде понятна. Позиция «Свободного Марса», хоть и имела больший вес, однако оказалась не столь четкой. Именно Ниргал, выходец из этой партии, призвал землян перебрасывать столько людей, сколько они смогут. Хотя «Свободный Марс» на протяжении всей своей истории был противником тесных отношений с Землей и принимал так называемую стратегию виляния хвостом. Но нынешнее руководство партии, судя по всему, эту позицию не поддерживало. Причем в центре этого нового руководства находилась Джеки. Как припоминала Надя, эта группа еще со времен конституционного конгресса склонялась к более изоляционистской позиции, постоянно настаивая на укреплении независимости от Земли. С другой стороны, они тайком заключали сделки с рядом земных государств. То есть «Свободный Марс» занимал неопределенную, двойственную позицию, очевидно, направленную на увеличение своего влияния на марсианской политической арене.