Брось мне вызов - Лорен Лэндиш

Ее подруги насмехаются надо мной, и Мэри выглядит сильно разочарованной, когда осознает это. Мне не спасти этот чай или потенциальную связь с Мэри. Если я убила все шансы Колтона, то могу эффектно убраться отсюда.

Я обращаюсь к Маргарет, женщине, которая думает, что мой единственный подкупающий навык – минет.

– И да, Колтону и правда нравится мой рот. – Хлоп-хлоп ресницами. Я напоминаю им о ехидном комментарии Маргарет, вклинившейся в разговор. – Нет ничего стыдного в том, чтобы иметь счастливую, здоровую сексуальную жизнь.

О-о, резкое шипение, когда я осмеливаюсь произнести слово «секс» над стоящими на белой скатерти чашечками чая достаточно громко, чтобы привлечь внимание соседних столов. Плевать, я в ударе.

Я снимаю салфетку с колен, вытираю уголки рта, вздернув бровь, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

– Прошу прощения. Думаю, я найду более подходящую компанию. В местном многообещающем пабе.

Я поворачиваюсь к Мэри, испытывая последнюю каплю сожаления. Она сидит, точно аршин проглотила, с леденящим взглядом, совсем не так, как вчера, когда она увядала посреди боя Эдвина и Колтона. Не знаю, какой тип «воспитания» или «дрессировки» заставил ее стать такой, какая она есть. И да, я прекрасно понимаю, что говорю о ней как о собаке, а не о человеке. Но мне совершенно не интересно становиться такой, как она. И, к счастью, Колтон не хочет, чтобы я такой стала.

Они уже говорят обо мне, когда я ухожу.

– Ну, я никогда…

– Эта маленькая выскочка…

– Чего вы ожидали…

Я собираю всю волю в кулак, чтобы не обернуться. В этом нет смысла. Я не в силах изменить их взгляд на мир, изменить их ценности.

На улице светит солнце, не обращая никакого внимания на бурю, развернувшуюся посреди моего дня.

Все то, что начиналось на высокой ноте, – работа с Колтоном и надежда на то, что я смогу сгладить шероховатости с его семьей, – сорвалось, как фальшивая нота, спетая слишком громко.

Оливер предлагает отвезти меня обратно в отель, но сейчас мне хочется пройтись, потому что так я смогу утихомирить свой гнев.

Через несколько кварталов гнев остывает, превращаясь в разочарование.

В каком-то смысле я была взволнована, хотя Колтон предупреждал меня. Я хотела подружиться с Мэри. Но у меня не было шанса.

Преднамеренно или нет, она пригласила меня на шоу уродов – взгляните на глупую американку, – чтобы выставить меня на суд и потеху своих подруг. Я настроилась быть главным экспонатом и сидеть там, как мышка, пока они будут тыкать в меня пальцем, насмехаться и оскорблять меня.

Она вела себя как соучастница, пока они обсуждали отъезд Колтона из Великобритании, и то, что он не помогал семейному бизнесу, и пока они постоянно осуждали его за отсутствие каких-то качеств.

Как можно из всех людей придираться именно к Колтону? Конечно, он не идеален. Никто не идеален. Но у него совсем нет тех недостатков, о которых они судачили. Но молчание Мэри подразумевало согласие.

И хотя это сводит меня с ума, по большей части мне… грустно. Я понимаю, почему он потратил так много времени, пытаясь самоутвердиться, но с самого начала был настроен на провал этой миссии. Он запасной. Страшно подумать, что они видят его именно таким, особенно после встречи с Эдди, но вчерашний и сегодняшний дни убедили меня в отношении Колтона настолько сильно, что я и представить себе не могла.

Я оказываюсь на участке дороги, вдоль которой выстроились дома с плоскими фасадами, садовые окна находятся так близко к тротуару, что я почти могу до них дотронуться. Постепенно жилые дома сменяются маленькими компаниями, витринам с потертыми надписями и вывесками, которые зазывают зайти. За шоколадом, пивом или сувенирами. Я понимаю, что подхожу к отелю и подумываю полежать в огромной мраморной ванне, чтобы смыть ощущение слизи на моей коже от этого чая.

Впереди я вижу пушистые волосы, которые кажутся знакомыми, хотя, возможно, мне просто показалось.

– Лиззи! Лиззи!

На мой крик поворачиваются несколько голов, и одна из них именно та, о которой я думаю. Но Лиззи выглядит так, будто ей хочется избежать разговора со мной. Еще одна из семьи Колтона, кто, кажется, не любит меня. Хотя я думала, что мы с Лиззи поладили.

Я догоняю ее и вижу на ее щеках следы слез. Она не пытается игнорировать меня. Она старается сделать вид, что не хочет этого.

– О господи, что случилось? – Я копаюсь в своей сумке, нахожу пачку салфеток и мысленно благодарю отца за то, что он научил меня всегда быть наготове в путешествии. Конечно, они не пригодились для того, чтобы встать с кресла в самолете и высморкаться при изменении давления в кабине. Я рада, что сейчас они у меня есть, так как Лиззи берет одну, снова разразившись слезами.

– Прости, Эль. Я в порядке. Просто немного… – Попытка соврать не удается. С ней явно не все в порядке, хотя она пытается сохранять типичное британское внешнее спокойствие.

– Пойдем, возьмем что-нибудь выпить. Присядем где-нибудь, и ты мне все расскажешь. – Я предчувствую, что она собирается сказать «нет», поэтому я кидаю ей косточку. – Во всяком случае, я здесь не для того, чтобы рассказывать сказки.

Это работает. Девочки-подростки одинаковые во всем мире, и я когда-то была такой, поэтому знаю, как они устроены.

– Что ты имеешь в виду?

Я закатываю глаза, зная, что у нее есть такая привычка и что она обратит на это внимание.

– Ох, я только что пила чай с твоей матерью и ее подругами. Все прошло ужасно. Кажется, я вышла из себя, назвав их существование тошнотворной тратой времени.

Лиззи хлопает ладонью по губам, а затем толкает меня в руку.

– Да ну!

Я киваю.

– Ну да.

И этого достаточно. Взяв с меня обещание рассказать ей все, она идет со мной в отель. Мы находим удобный диван в пустом углу вестибюля и свертываемся на нем калачиком.

– Ладно, я рассказала тебе про свой день. Теперь ты расскажи мне про свой.

Лиззи кусает губу, и я начинаю думать, что она ничего не расскажет. Но постепенно она делится своей историей.

– Уилл Блэквайр такой болван. Мы были друзьями, когда он только переехал к нам с дедушкой, и мама постоянно твердит, что он влюблен в меня. Но мне пофиг. Можно вести себя прилично и неприлично. Он самый настоящий задира.

Она продолжает рассказывать мне о том, как он говорит ей всякие гадости, все чаще предпринимает ошибочные попытки флирта, но делает это грубо, так, как ни одна девушка или женщина